Бразильский карнавал

На единственном в «апартаментах» стуле грациозно восседала шикарная длинноволосая блондинка. С нескрываемым любопытством она взирала на всю честную компанию с общим универсальным именем «русская Наташа». Грудь гостьи как переспевшее сдобное тесто выпирала из оков блестящего, будто стального корсета. Загорелая нога невообразимой длины равномерно раскачивалась огненно-красным маятником-каблуком. Блондинка курила, зажав тонкую коричневую сигару двумя неожиданно толстыми и грубыми пальцами с алыми, в тон босоножкам, ногтями, похожими на листья алоэ, зачем-то раскрашенные масляной краской. На вторжение Лёли блондинка никак не отреагировала, продолжая мастерски пускать к потолку сизые колечки дыма.

– Здравствуйте, – кивнула ей вежливая Лёля. – Девочки, поговорить надо.

– Говори, раз надо, – неприветливо откликнулась Катья, почему-то невзлюбившая Лёлю с первого дня знакомства, однако вынужденная терпеть её присутствие в силу обстоятельств. – Говори, не стесняйся. Наша «коллега» из Бразилии, где много диких обезьян, – она гримасничала, подражая Александру Калягину, – ни слова не понимает по-русски.

Бразильская «коллега» очевидно сообразив, что речь идет о ней, улыбнулась очаровательной улыбкой в тридцать два желтоватых зуба. Протянув руку для приветствия, она сильно притянула к себе Лёлю, проволочив бедняжку по полу от кровати до стула, и смачно расцеловала. «Мягкая и нежная», как наждачная бумага кожа на её щеках неприятно царапнула. От неожиданности выразительные глаза Лёли полезли на лоб, ладони непроизвольно принялись растирать ужаленные щеки.

– Hello, baby! – чарующим басом произнесла блондинка, отвесив Лёле дружеский шлепок. – How are you?

Лёля потеряла дар речи. Однако красноречия от неё и не требовалось. Слово было предоставлено бразильянке.

Сольное выступление мирного белокурого парламентария, присланного руководством кампании – работодательницы, посвящалось правам и (в основном) обязанностям новоявленных сотрудниц.

Месяц назад в Москве девушки подписали контракт с крупной европейской артистической фирмой, где четко и ясно было прописано, что с такого-то по такое-то число госпожи такая-то и такая-то ангажируются для участия в международной шоу-программе в должности артисток балета. Оплата в сумме… Далее следовала цифра, которая и стала решающим фактором в пользу работодателей. Концертировать предполагалось на площадке отеля «Royale» – самого фешенебельного столичного отеля крошечного государства Цвергбург, едва различимого на карте Европы.

Оказалось, с адресом что-то напутали. Еще забыли предупредить, что треть указанной в контракте суммы ежемесячно будет удерживаться за проживание в каморках-конурах. Еще часть – вычитаться в форме налогов государству, любезно предоставляющему иностранным гражданам право на работу. И уж совсем небольшая сумма должна быть добровольно отдана в общую кассу заведения под названием «Chez Alex», для оплаты работы охранников и clinging ladies. Безопасность и гигиена превыше всего! Тех денег, что оставались после вычетов, как раз бы хватило на любимую с детства печеную картошку. Вот только как развести костер в центре Европы, непонятно. Разве что пригреться у очага местных бомжей…

О специфике работы артисток балета в контракте тоже ничего не говорилось, однако белокурая бразильянка вот уже битый час талдычила именно об этом. На примитивном английском с использованием французских терминов и идиоматических выражений она пыталась объяснить совершенно неподготовленным бестолковым новеньким значение слова «consommation» – консуммация, предполагающая обязательное потребление спиртных напитков с клиентами до и после выступления. Иными словами, проводилась инструкция по раскрутке клиентов-лопухов на потребление алкоголя не рюмками и фужерами, а бутылками и литрами, лучше – бочками.

Опытная коллега безвозмездно делилась профессиональными хитростями, для большей убедительности сопровождая рассказ красноречивыми жестами. Шампанское тайком от клиента предлагалось сливать прямо под стол (желательно все же не на его штаны и туфли). Иначе с непривычки девушки рисковали сами оказаться под столом после третьей-четвертой рюмки. Для отвода глаз коллега советовала демонстрировать клиенту свои женские прелести. При необходимости – «на ощупь». Главное – результат! Чем больше выпьешь (или выльешь, тут уж кто как сумеет), тем больше заработаешь. Оплата – процент от количества выпитого. Прямой «физический контакт», ярко и доходчиво изображенный раскрепощенной бразильянкой, категорически запрещается. Ни в коем случае! Ни-ни! Исключено!

Для более плотных контактов существуют «sеparеs»…

Именно после первого приглашения в это самое «сепаре» Лёля вчера и отключилась.

Сейчас она жестикулировала не меньше бразильянки, пытаясь дать подругам понять, что нужно срочно бежать, не теряя драгоценного времени. Но прервать вдохновенный рассказ коллеги никто не осмелился до тех пор, пока она сама, не удалилась, плавно покачивая узкими бедрами, стянутыми джинсовой тряпочкой со стразами.

– Девчонки! У нас, кажется, есть выход! – Лёля едва дождалась, когда за бразильянкой закроется дверь. – Нам помогут! Скорее! Нас ждут!

* * *

Офис агентства по продаже недвижимости располагался неподалеку от кабаре «Chez Alex». В небольшом уютном помещении за длинными столами сидели два молодых человека в летних костюмах и белоснежных рубашках с галстуками (в такую-то жару!). Один из них – тот самый долговязый шпик по имени Паскаль – вышел навстречу русским красавицам, робко протиснувшимся в приоткрытую дверь. Второй – высокий сутулый парень с маленькой головой и крупными чертами лица – приветствуя «Наташ», поднялся из-за стола, с грохотом опрокинув стул.

– Генрих Струпнердхаузен, – смущенно пробормотал он.

«Ну, и фамилия! – немедленно вылезло вперед седьмое чувство – женская интуиция – и торопливо зашептало Лёле на ухо: – Выговорить невозможно, не то, что запомнить! Мюнхгаузен какой-то! И тебе с такой фамилией придется жить?!»

«Не болтай ерунды! – отмахнулась Лёля. – Не до того!»

Выскочка-интуиция обиженно скуксилась, но больше не тревожила.

Дальнейшее действие разворачивалось по всем правилам грамотной голливудской трагикомедии: три девицы рыдали в голос, утираясь мокрыми насквозь носовыми платками. На ломанной смеси английского, французского и немецкого языков школьного разлива с помощью разговорника, прихваченного предусмотрительной Катьей, они долго и упорно пытались растолковать ребятам простую, в общем-то, ситуацию: «Наше дело – кранты: мы проданы в публичный дом, он же – кабаре. Что делать и как выкарабкиваться – понятия не имеем».

Через час, покинув душный офис, на изрядно потрепанной BMW Паскаля они ехали к некоему господину по фамилии Astafieff, любезно и совершенно даром согласившемуся поучаствовать в разговоре «глухонемых» в роли квалифицированного переводчика. Девушки терялись в догадках: неужели автор «Царь-рыбы» эмигрировал?

Оказалось – тезка-однофамилец. Месье Виктор Астафьеff – потомок эмигрантов первой волны, был в состоянии кое-как складывать очень сложные русские слова в очень простые и почти понятные предложения. С горем пополам…

Ещё через час стало ясно, что легального пути возвращения незадачливых артисток на родину нет. Оставаться в Цвергбурге было немыслимо. Мечты о том, чтобы заработать запланированные полцарства и вернуться домой «на коне», а не бежать с позором несолоно хлебавши, рушились на глазах. Месье Астафьеff горячился, утверждая, что проституции в его родной стране нет и быть не может, поэтому предпринимать, что бы то ни было, во спасение обманутых девушек категорически отказывался! Предлагал обратиться в полицию. Подобное предложение никто, однако, принять не рискнул. Поблагодарив господина переводчика за помощь, молодежь покинула его дом. Во избежание международного конфликта решено было временно вернуться к Алексу.

У дверей «родного» кабаре, их ожидал сюрприз в образе менеджера международной артистической компании. Маленький лысенький господин с остатками седых кудряшек на затылке, бегающими глазками на выкате и вздернутыми реденькими усиками над приоткрытой губой вчера встречал наших артисток в аэропорту. Сегодня он имел весьма суровый вид: бровки сдвинуты к переносице, глазки мечут гневные молнии. Заприметив провожатаев, он принялся суетно втискивать в багажник своего Мерседеса вещички «Наташ», собранные без их ведома и участия. Девочки догадались, что здесь они больше не работают. Ко двору не пришлись, аль рожей не вышли? Что же, прощайте, милые сотрудницы заведения – черненькие и желтенькие негритяночки и филиппиночки, доминиканочки и пуэрториканочки. Прощай, коллега – златовласая бразильянка. Прощайте, бордовые бархатные портьеры, надежно скрывающие уютные диванчики и крошечные столики приватных sеparе. Не поминайте лихом.

Из дверей кабаре вышел месье Алекс – владелец заведения – собственной персоной. Достав «из широких штанин дубликатом бесценного груза» три синенькие книжечки – служебные паспорта «Наташ», передал их господину менеджеру, даже не взглянув на неперспективных балерин.

Молча, будто бессловесный товар, которым они, по существу, и являлись вот уже почти сутки, девушек погрузили в машину и повезли в неизвестном направлении.

Мерседес долго петлял по незнакомому городу. Вокруг магическими огнями переливались огромные экраны рекламных табло, манящей роскошью сверкали фантастические витрины. Чья-то чужая, неведомая жизнь, в которой им не оказалось места. Их везли в неизвестность…

Знакомая BMW, не отставая, двигалась следом…

* * *

Покружив по улицам минут сорок, остановились в трехстах метрах от кабаре «Chez Alex» (буквально за углом) возле неприметного здания, затерявшегося среди серых домов привокзального района «красных фонарей». Над входом розовым свечением загадочно и призывно переливались буквы:

«Chez nous»

Cabaret

Приехали.

«Русских Наташ» выгрузили из автомобиля и передали с рук на руки шкафообразному бугаю-охраннику.

Генрих и Паскаль, наблюдавшие сцену передачи «товара» из окна BMW, удивленно переглянулись. Кому нужна была эта «экскурсия»? Девчонок откровенно сбивали с толку.

Зачем?

Может быть, чтобы утратили ориентацию в пространстве и не смогли найти дорогу к их офису? Что ж, господа «работорговцы», посмотрим, кто кого!

Их план требовал предварительной подготовки…

Тем временем Лёля с подругами, едва успев втащить чемоданы в новые «апартаменты», как две капли воды похожие на предыдущие, удостоились визита хозяйки – невысокой крашеной блондинки в возрасте с ярким, почти сценическим макияжем.

«Что же они здесь все блондинки-то? – думала Лёля. – Мода, что ли, такая?»

Улыбающаяся хозяйка появилась на пороге с полной тарелкой бутербродов. Это был первый ужин, завтрак и обед за последние сорок восемь часов. Поэтому «Наташи» моментально прониклись к «кормилице» дочерней любовью, напрочь утратив бдительность и осторожность. Тут-то им и предложили продемонстрировать дирекции заведения балетную программу с целью отбора лучших номеров.

…Вчера их танцевать вовсе не просили, сразу пригласили на консуммацию. С корабля на бал, без церемоний.

Судя по интерьеру, кабаре «Chez nous» стояло на порядок выше соседей-конкурентов. Порно экран отсутствовал, зато имелся рояль и – неужели?! – самая настоящая сцена! В полумраке, сохраняемом даже днем, пустой зал показался уютным и совсем не опасным.

Дирекция состояла из хозяина – черноволосого толстячка южных кровей, его жены – вышеописанной блондинки с бутербродами и их сыночка-наследничка – молодого крепыша с пронизывающим взглядом будущего гангстера.

После просмотра первого номера программы – классического степа на музыку Фреда Астера – «Наташам» предложили снять брюки и рубашки и остаться в… трусах и белых фраках. Без штанов, но в шляпах! Точнее – в цилиндрах. Предполагалось, что белые перчатки, тросточки и галстуки-бабочки… на голых шеях прекрасно дополнят костюм!

Изящные платья на египетский танец рекомендовалось заменить импровизированными фиговыми листочками и серебреными поясками. Массивных головных уборов с длинными ушами «сфинксов» по мнению дирекции, было вполне достаточно. От подобного умопомрачительного предложения девушки наотрез отказались, сославшись на условия контракта, где о выступлении topless не было и речи.

Удивленно выслушав отказ, от просмотра остальных номеров дирекция воздержалась.

Похоже, и здесь они не сработаются. Эх! Зачем только выкинули столько денег и сил, по ночам расшивая камнями и блестками без того дорогущие костюмы? С каким трудом по знакомству доставали в пошивочных мастерских самого большого в стране театра настоящие фраки, манишки, цилиндры, роскошные русские сарафаны, кокошники?! За границу ехали, дуры! Кто оценит их труд и старания за этой границей?!