Когда Бог был женщиной

– И что? – опять спросила Алиса.

– А то, что здесь не должно быть обычных людей! Это все-таки особенная вечеринка в канун Вальпургиевой ночи! Иногда мы, конечно, приглашаем людей, это необходимо, но исключения делают для важных персон, а не для всяких прощелыг, и уж тем более не на таких вечеринках! Чушь! Такого уже сто сорок шесть лет не бывало!

– Это мои подруги, – холодно произнесла Алиса.

– Так это ты притащила их сюда?! – с такой злостью прошипела соседка, что Алиса струсила и призналась:

– Вообще-то это Лиза нас всех пригласила, и мы ничего не знали о том, что… нельзя!

– Лиза?! – воскликнула дамочка. – Ха-ха-ха! Я бы на твоем месте серьезно задумалась…

Тут к даме вернулся кавалер, подал ей руку, и та неожиданно проворно вскочила.

– О чем?! – крикнула ей вслед Алиса, но та уже унеслась ближе к сцене.

* * *

Если не считать вылазки за едой – в сомнамбулическом состоянии, то проснулись они лишь через сутки. Утром легли, утром и проснулись. Правда, необычайно рано – в десять.

Первой встала Фая – она и вытолкала из кровати Марьяну с Алисой, видимо, взбесившись, что сама спала в комнате для гостей, да еще и окно открыла, а Марьяна отрубилась у Алисы в кровати, в теплой спальне с наглухо задернутыми шторами.

– Вот! – Фая швырнула на одеяло письмо.

Алиса открыла золотистый конверт и вынула оклеенное тканью приглашение на вечеринку в восточном стиле у некой Тани Ландау.

– Лиза звонила, говорила, мы тоже можем прийти, – сообщила Фая.

– Нет! – отрезала Алиса. – Никуда я не пойду! Я и так за два дня потратила почти десять тысяч баксов, так что я лучше передохну…

– Да ладно тебе! – возмутилась Марьяна. – Ведь было весело!

Они уговаривали ее и уговаривали, пока Алиса не вышла из себя и не закричала:

– Я никуда не поеду, ясно вам, отвалите от меня!!!

Она хлопнула дверью, оставив растерявшихся подруг в недоумении.

Алиса заперлась в ванной, включила воду – словно кто-то мог подслушать ее мысли, и не отвечала на стук в дверь, на нытье подруг и на их уговоры объяснить, что случилось.

Наконец, она вышла, спустилась вниз – девицы поплелись за ней – и высказала мнение в поддержку тезиса «лучшее – враг хорошего».

– Не думала, что ты такая зануда! – хмыкнула Фая.

Марьяна злобно зыркнула на нее.

– Алиса! Мне кажется, ты все-таки перегибаешь палку! Мы уже неделю тебе отчаянно завидуем, а ты недовольна! Все, что случилось с тобой, – прекрасно, ты нашла себя, ты на самом верху…

– А у меня голова кружится! – перебила ее Алиса. – Девочки! Я вас очень люблю, но мне, правда, надо побыть одной! Слишком много всего. И ни на какие торжества в восточном стиле я не пойду – у меня осталось пять с половиной тысяч, а мне еще жить на эти деньги.

– И что, по домам? – Фая переглянулась с Марьяной.

Та пожала плечами.

– Ладно, мы только сожрем твою икру, можно? – попросила Марьяша.

Алиса кивнула.

Они уехали, и она осталась одна. На целый месяц.

Если, конечно, не считать Марика, который то увозил ее в город – в свою уютную квартиру, то ночевал у нее – и еще жаловался, подлец, что в такой тишине невозможно спать – ощущение у него, видите ли, словно он в могиле.

Месяц Алиса не вылезала из спортивных костюмов. Месяц занималась на беговой дорожке, которую ей подарил Марк. Месяц они смотрели по вечерам комедии с Джимом Керри, трагедии с Робертом де Ниро и все ужастики подряд, кроме «Дома тысячи трупов», от которого Алису чуть не стошнило. А потом Марк не выдержал и вытащил ее в люди. На какую-то премию.

Алиса надела платье, которое ей для пятнадцатилетия «Глянца» шили в «Персонаже» по личному заказу – эдакая глэм-готика, поддела под него черные джинсы в облипку и нацепила любимые ботинки на высоком каблуке со шнуровкой. По глазам кое-как размазала дымчатые тени, мазнула блеском и решила, что одета скромно, но со вкусом.

Гуляли в казино. Дизайнеры хорошо поработали: завесили «русский красный» розовыми драпировками – премию вручали то ли за красоту, то ли за стиль, расставили везде белые цветы, а сцену украсили серебристым занавесом.

Алиса думала, что будет здесь самая незаметная, но ошиблась в квадрате: она выглядела очень нарядно, но ее никто не замечал. Причина выяснилась довольно быстро. К ней подошла знакомая и с нескрываемой радостью сообщила, что Алису уволили из «Глянца».

– Спасибо, я в курсе, – ответила та.

– Как ты? – с фальшивым сочувствием поинтересовалась знакомая, кажется, Надя.

– Прекрасно, – кивнула Алиса.

– Они ужасно с тобой обошлись! – гнула свою линию Надя.

– А что случилось? – Алиса сделала вид, что разволновалась.

Надя оскорбилась, но не подала виду. Конечно, она не ожидала, что Алиса будет рвать на себе волосы, а на запястьях у нее будут бинты, свидетельствующие о том, что с горя бывшая главная редактор порезала вены – и не один раз, но она, как гиена, жаждала учуять запах крови и никак не могла понять, отчего раненая добыча улыбается и выглядит так, словно не ее сегодня сожрут на ужин.

– Они не имели права тебя увольнять! – твердила она.

– Они и не увольняли, – Алиса пожала плечами. – Так что ты особо не расстраивайся.

– То есть… – Надя сделала большие глаза. – Ты еще там работаешь?

– Нет, просто я сама уволилась. Это не столь важно, но мне бы не хотелось, чтобы у тебя сложилось превратное мнение о моем бывшем начальстве.

Надя переваривала информацию. Возможно, ей говорили. А она не поверила. Потому что кто уволится с места главного редактора, едва приступив к обязанностям?

Действительно, кто?

– Неважно, – отмахнулась Алиса. – Ты-то как?

Надя некоторое время заливала, какая она успешная, как у нее все круто, пока не перескочила на любимую тему – «у меня воруют идеи».

Она набросилась на колумнистку некой газеты, которая все больше отдавала желтизной – не без помощи обозначенной журналистки, с таким вдохновением описывавшей силиконовые бюсты звезд, будто сама их им вставляла. Из ее заметок сочилась желчь, каждая буква была так щедро пропитана завистью, что неискушенный читатель, возможно, представлял себе светское общество сборищем коварных инопланетных андроидов, которые прибыли на Землю с миссией уничтожить планету.