А КАПЕЛЛА

Во всех вазах, в обычных трехлитровых стеклянных банках… Везде царили эти благоухающие бутоны…

– …Что это?.. – еле выдавила из себя Снежка, чувствуя, как внутри нее всё наполняется теплом и любовью.

– Приходил Филипп…

– … И всё это принес он? – Снежка не верила тому, что видела, – это великолепие завораживало ароматом и буйством красок.

Тюльпаны тоже с интересом разглядывали ту, ради которой им пришлось проделать столь утомительный путь, но восторг в глазах этой юной особы того стоил…

«Какая же я дура!»

…И, оказавшись во дворе, она тут же очутилась в Филиных объятьях.

Лихо подхватив ее на руки, он кружил, кружил, кружил ее…

А она, благодарно прильнув к его груди, не могла даже дышать… Так это было прекрасно…

Снежанна устроила Филиппа в кресле, стоящем на кухне возле окна, а сама занялась приготовлением чая.

– Может, ты всё-таки объяснишь, что всё это значит? – она наконец нарушила царившее между ними молчание.

Пребывавший до этого вопроса в абсолютнейшем ступоре, Филипп тут же принялся шарить по карманам в поисках сигарет, словно ее голос был сигналом к действию.

– Это очень длинная история, – нехотя ответил он.

– Ничего. Я готова выслушать ее от начала и до конца, – тоном, не терпящим возражений, проговорила Снежанна. – Теперь-то я уж точно никуда не тороплюсь.

Филя пристально взглянул на нее:

– Я не уверен, что тебе понравится то, что ты так хочешь услышать, поэтому будет лучше, по моему мнению… – но он не успел договорить.

– Сейчас меня совершенно не интересует твое мнение! – грубо оборвала его Снежка, невольно чувствуя, как внутри нее поднимается волна неконтролируемого бешенства. – Или я, по-твоему, не имею права знать, что ты, чёрт возьми, делал посреди ночи на дороге, без сознания и в луже крови?! И, собственно, зачем ты мне морочишь голову?!

– Послушай, ну, если я тебя до сих пор так сильно раздражаю, то почему ты просто не проехала мимо? – обиженно спросил Филя. Спорить у него не было сил.

Снежанне вдруг стало стыдно, и она растерянно пожала плечами:

– Не знаю… Наверное, это привычка… – и, немного подумав, добавила: – Причем дурная…

Филя наконец отыскал сигареты и закурил.

Да уж! Ну и встреча! Нечего сказать! Всё складывалось просто по-идиотски! И Снежкино возмущение было вполне объяснимо.

Налив чай в чашки и опустившись в кресло напротив, она вдруг тоже ощутила невероятную усталость, словно за все годы их разлуки впервые присела передохнуть. Словно этот многолетний марафон, в котором она зачем-то до сих пор участвовала, был окончен, хотя…

Судя по происходящим сейчас событиям, новый старт был неизбежен, и она снова стояла у опасной черты перед очередным рывком неизвестно куда и неизвестно зачем.

«Нет, это просто какое-то кармическое хамство!»

Снежка с нескрываемым негодованием смотрела на Филиппа:

– Ну ответь мне: почему?! Почему каждый раз, когда в моей жизни появляешься ты, я немедленно оказываюсь втянутой в какую-нибудь дурацкую историю?! Мы так давно расстались… – Ее глаза неожиданно из непримиримых и гневных вдруг стали грустными, словно внутри них до сих пор таилась печаль, но ее голос звучал всё так же категорично. – И мне нет никакого дела до твоих похождений! Впрочем, как и до тебя самого…

– Не волнуйся, – тихо ответил Филя, – я знаю…

Им бы никогда не встречаться. Всё давно сказано и решено. И амнистии не подлежало.

Но судьба, как видно, считала иначе. Ей одной почему-то было мало того, что уже когда-то произошло между ними. И ей, по всей видимости, было глубоко безразлично, каким усилием вообще неизвестно чего Снежка заставила себя позабыть часть жизни, связанную с Филей и принесшую ей столько страданий. Судьба безжалостно разбивала вдребезги только-только обретенную ею надежду. А может быть, просто проверяла истинность ее новых предпочтений. И что теперь?

А теперь Филипп угрюмо смотрел на нее, отлично понимая, что всё то, что он собирался сказать ей при встрече, уже не имело никакого значения.

Даже нотки грусти, едва читаемые в уголках ее глаз, были лишь тенью их прошлого.

А будущее? Да он был практически покойником! А она…

Судя по шикарному дорогому кольцу на правой руке, почти жена… А может быть, и уже…

И даже если бы их встреча произошла при других обстоятельствах, что бы изменилось?

…У нее давно другая жизнь. Благодаря ему. И он это видел. Лично.

Но ведь именно он так решил. Когда-то. И именно она тогда была вынуждена принять это его решение. И всё, что с ней произошло за эти годы, было его выбором.

Его. И больше ничьим…

Это была отчаянная осень… Но у каждого из них уже своя. Хотя они всё еще были женаты.

Сказочное желто-оранжевое зарево захватило в свой волшебный плен весь Питер, покрывая золотым ковром тротуары, мосты и площади.

В прозрачной дымке сентября полыхали разноцветные костры кружащих в воздухе гирлянд из падающих листьев.

Холодный северный ветер еще только набирал свою ледяную силу, но уже по-хозяйски кружил вокруг рябиновых макушек, притихших в ожидании скорой зимы.

Всё вокруг застыло… Как и Снежкино сердце, которое никак не могло поверить в то, что происходящее действительно было правдой. Что она осталась одна.

И то окно в доме напротив, что еще вчера было окном и ее комнаты, в которой они жили вместе, – всё это уже навсегда осталось в прошлом – там, где-то недосягаемо высоко, на последнем этаже уже чужого ей мира.

И этот огромный двор, окруженный двумя многоэтажками, вдруг стал невероятно тесным, и Снежанне теперь катастрофически не хватало воздуха – ей было нечем дышать.

И почему только их дома стоят так близко? Раньше она никогда не задумывалась, насколько малу расстояние между ними, заметив это только сейчас, когда ее там уже никто не хотел видеть.

Ксения…

«Потрясающе! Отныне рядом с моим горем беззаботно живет ее счастье. Мое горе велико, а ее счастье просто огромно. Оно, наверное, гораздо больше, чем огромно. Чем я даже могу себе представить…»

А вечер, когда ей пришлось покинуть Филин дом, безжалостно и навсегда врезался в ее память… Точно острый нож.

Этот горький вкус предательства. И боль. Боль. Боль. Будто на всём свете не осталось никаких других ощущений.