Ночная синь. Сборник рассказов

И вдруг блондин заговорил с закрытыми глазами:

– Что нужно брату от супостата? Отчего рвется в бой, отчего не владеет собой?

Даху, чьи глаза также были закрыты, отвечал:

– Равным быть хочет брат, потому и не рад. Оскорблен его дух неумелым притворством другого. А другой не спешит справедливость вершить – унижает он брата снова и снова.

– Но другой.. не оказал разве брату он честь?

– На бумаге оно так и есть, но не в сердце его. Его сердце смеется над братом; его сердце для брата – мишень.

– А наступит когда-нибудь день, когда он пробудится для брата?

– Звезды перейдут, короны падут. Поймет супостат – необходим ему брат. И заплачена будет вся плата…

Последние слова Даху были едва слышны: сильнейший порыв ветра, внезапно налетев, унес их с собой. Темные тучи быстрокрылыми коршунами кружились над головами трех фигур на холме. Внезапно раздался громкий раскат грома, и у Матери потемнело в глазах.

***

ПРОСНУВШИСЬ, Мать обнаружила, что лежит в своей собственной постели. Она понятия не имела о том, как долго она спала. Было только видно, что на улице темно – это мог быть тот же самый день или вечер следующего дня.

В кресле слева от кровати сидел Даху. Он тихо ждал пробуждения Матери и наблюдал за редкими каплями дождя, стекающими по стеклу. Он почувствовал, что Мать смотрит на него, и повернул голову в ее сторону.

Даху весь светился тихой радостью. В его взгляде была необычайная теплота – его глаза горели ровным, спокойным пламенем, а на губах виднелся мягкий след только что сошедшей улыбки. Казалось, что Даху чувствовал большое облегчение по какому-то поводу.

Мать попробовала вспомнить все, что произошло накануне на склоне холма. Должно быть, она потеряла сознание и после этого ничего не помнила – кто-то наверняка доставил ее домой. Мальчика-блондина тоже нигде не было видно, и Мать предположила, что он ушел.

Как обычно, Даху ничего не сказал. Мать вдруг поняла, что уже научилась не задавать лишних вопросов без надобности.

Зазвонил телефон, и Даху снял трубку.

– Это тетя Маргарет, – сказал он передавая трубку Матери.

– Алло, – сказала Мать.

– Сьюзан, боже мой, как я рада тебя слышать! Я звонила весь вечер вчера, но мальчики мне сказали, что ты неважно себя чувствуешь и поэтому спишь.

– Что?

– И я подумала – как бы Даху ничего не скрывал от меня. Ты же знаешь, его иногда сложно понять! А иногда подходил какой-то другой мальчик, наверное, его друг. У него такой серьезный голос – он все еще там – с вами?

– Ну наверное, он ушел, – Мать потерла лоб. – А что вообще тут происходило? Я потеряла сознание в горах и все это время проспала.

– Да ты что! А как ты теперь себя чувствуешь?

– Уже лучше. Наверное, это из-за погоды.

– Ах, боже, это было ужасно. Такие катаклизмы по всему миру! Удивительно еще, что у вас в Высокогорье ничего не случилось. Говорят, что худшее позади.

– Правда? Да нет, у нас вроде бы была просто гроза… Но я не знаю наверняка… Послушай, у меня что-то раскалывается голова, давай я тебе перезвоню.

– Хорошо, я рада, что тебе получше. Созвонимся!

– Созвонимся. Пока!

Мать подумала, что, возможно, стоит посмотреть новости, но потом решила, что у нее нет на это сил. Кроме того, ее кузина сказала, что худшее уже позади. Она посмотрела на Даху, стоящего у окна. Вот он – ее сын, которого она никогда не понимала, но которому всегда доверяла.

Мать положила Даху руку на плечо. Тот, как всегда, вздрогнул от неожиданного прикосновения. Он повернулся к Матери, и они обнялись. Под звук последних капель дождя, барабанящих по оконной раме, Мать почувствовала, как головная боль покидает ее без следа.

***

Когда Мать проснулась на следующее утро, что-то ей показалось странным, но она не могла понять, в чем дело. Мягкие лучи солнца проходили сквозь гардину ее спальни, и они выглядели не так, как всегда. Мать встала с кровати, ощущая необычную легкость и энергию во всем теле. Все ее существо наполняли радость и внутренний свет.

На цыпочках и все еще в сорочке она тихонько подошла и выглянула наружу. Было что-то необычное в этом утре, но она не сразу поняла, что именно. Через приблизительно 10 секунд ее осенило – странность заключалась в том, как солнце освещало верхушки деревьев на вершине холма, отчего казалось, что наступил вечер. Солнце вставало на западе.

Клементин соглашается умереть

16 ноября 2017 года[2 - Оригинальное название на английском «Clеmentin Agrees to Die»]

Фото автора (А. Рэй)

Клементин проснулся на следующее утро с разбитой головой. Мысли отказывались выстраиваться в ряд. Они то приходили, то убегали, как волны на берегу Matarо, где жил Клементин. Эта ночь была самой скверной за последнее время. Клементин сел на кровати и потер голову. Внутри себя он чувствовал пустоту. «Что теперь со мной будет? – подумал Клементин. – На мне поставили крест, я уволен, и мне больше нечего здесь делать?»

Он встал и пошел к заливу, надеясь на понимание. Солнце с укором смотрело на Клементина, жарко обжигая его своими лучами, и отказывалось что-либо сообщать. Клементин, отчаявшись, вошел в воду, но та как будто не хотела отдавать ему свою соль. Море даже передумало штормить – был полнейший штиль. Клементин вышел на берег и решил ждать, покуда что-нибудь не произойдет.

Он прождал так почти весь день, пока какая-то мысль наконец-то не коснулась его – мысль, пришедшая с моря. Клементин взял эту мысль и, схватив ее за рукав, намертво пришил к своей душе. Он твердо решил во что бы то ни стало не отпускать ее до самого вечера, пока он с этой мыслью как с талисманом не пойдет спать.

День Клементина начинался не так, как у всех людей – его день начинался, когда он клал голову на подушку и погружался в мир своих снов. Когда обычные люди спали, – Клементин жил. Во сне он спускался в адские преисподние и поднимался к небесным вершинам – всякое бывало.

Не успел он «проснуться», как его встретил Феллен. «Клементин, ты почти проиграл, – криво улыбаясь, сказал демон Клементину. – Это был последний шанс, и ты им воспользовался – что ж, весьма недурно».

Клементин ничего не ответил Феллену. Он просто стоял и ждал от демона какого-то решения или указания. Однако же, помимо его воли, мысль, которую он принес с собой с моря, пришла в движение. «Клементи-ин, ну что за наглость. Думать о Нем в моем присутствии. Ишь, Михаила ему подавай!»

Что-то случилось, и Феллена как волной смыло из сновиденческого пространства, в котором встречались вакуумы и стихии. Вместо демона вдалеке Клементин увидел приближающуюся фигуру Верховного Ангела исполинских размеров. Тот стал на неопределимом расстоянии от Клементина. Пространство вокруг Михаила как будто расширилось вглубь и стало многомернее. Неизреченную, услышал Клементин Его мысль. Мысль та была о нем, о Клементине. Внезапно Клементин осознал (или ему так сказали), что теперь уж ничего не поделаешь. Такая, какой она была, его жизнь теперь окончена. Он так запутался в себе, так проросли в его природу недостатки, что ему проще уйти. Закончить эту жизнь и начать новую. С чистого листа.

– Ты веришь, Клементин? – услышал он беззвучный вопрос, обращенный к себе.