На неведомых тропинках. Шаг в темноту

– Ага, как же. – Маринка ловким движением схватила меня за руку и перевернула ладонью вверх. Там, как и положено, была родинка, небольшая, ничем особо не примечательная, кроме места своего расположения. Много вы знаете людей с родимым пятном в самом центре ладони?

– Точно. Ошиблась, – повторила женщина, подняла другую руку и чуть откинула волосы со лба. Наверное, надо было вырваться, послать, в конце концов, надоедливую старуху. Но что-то подсказывало мне, что уже поздно, уже ничего не изменить. Справа у линии волос у меня был шрам. В лучших традициях современной молодежи и их тайных мечтаний. Правда, самый обычный, прямой, маленький, сантиметра полтора, тоненькая ниточка чуть плотнее на ощупь, чем остальная кожа. Если не знать, ни за что не разглядишь. Получен он тоже донельзя примитивно: в детстве я наступила на длинный подол ночной рубашки и неудачно упала головой о спинку кровати.

Надеюсь, осмотр закончен, была у меня еще одна «особая примета», чтобы увидеть, придется снять штаны…

– Что вы тут устроили? – К нам, громко цокая каблуками, спешила продавщица или администратор торгового зала, как они там теперь называются. – Кто за это платить будет? А убирать? – Девушка в фирменной бордовой юбке и белой кофте с эмблемой магазина сурово осматривала беспорядок.

– Ааа… – Не зная, что сказать, я лишь могла выдавать непонятные звуки, мысли метались, как сумасшедшие, и последнее, о чем я думала, это разбросанный товар.

– Сейчас. – Маринка развернулась, не отпуская моей руки, правильно, я бы смылась при любом удобном случае. – Прям разбежались! По закону ваш товар должен быть устойчиво выставлен, а это… – Она качнула ближайший стеллаж, на пол тут же посыпались какие-то то ли подставки под ложки, то ли держатели для салфеток, то ли и то, и другое, хорошо, хоть пластиковые. – Расстояние между стеллажами – 4 метра, а у вас сколько? Моя подруга вообще поранилась. Развели бардак, а мы еще и виноваты. Вот подадим на вас в суд и посмотрим, кто кому и что оплачивать будет!

В другой ситуации я бы посмеялась. Маринка всегда была такой предприимчивой что ли, то есть не для любителей на чужом горбу в рай въехать. Говорят, с возрастом некоторые черты усиливаются.

– Я сейчас охрану позову… Женя! – Голос у девушки предательски задрожал, а когда на крик никто так и не появился, той ничего не оставалось, как кинуться куда-то в боковой проход, угрожающе бормоча, неизвестно кому теперь больше достанется, нам или неведомому Жене.

– Ты до сих пор в розыске.

Святые! Я вздрогнула, Маринкин взгляд стал слишком пристальным, колючим. Ничего хорошего мне это не сулило, и пусть минуту назад она меня защищала, сейчас передо мной была та же решительная и себялюбивая женщина, что и тридцать лет назад.

– Вряд ли, – я не стала больше притворяться, – через семь лет пропавших без вести объявляют погибшими. – Я повернулась к старой подруге. – Тебя поднимут на смех, в лучшем случае. В худшем – окажешься в сумасшедшем доме.

Я постаралась восстановить душевное равновесие. Времена, когда я тушевалась перед ее напором и соглашалась на любые, даже самые глупые поступки, давно миновали. Я надеюсь. Да и документы мне Семеныч выправил настоящие, не подкопаешься.

Легкая тень сомнения на ее лице. Легкая.

– Кто-то же должен тебя искать? Не все же умерли… Леша? Даша? – Она стала наугад перебирать имена родных.

Леша? Брат, вот он-то как раз и умер. Давно. Спился.

Даша? Сестре удалось поступить в Лос-Анжелесскую академию танца и сразу после окончания нашего родного физвоза она уехала в Штаты. Так там и осталась. Слава святым. Надеюсь, у нее все хорошо.

Но пора прекращать этот вечер воспоминаний, пока старая подружка не добралась до имен, отмахнуться от которых я не смогу.

– Зачем тебе это надо? – Я выдернула руку – Я сейчас уйду, и мы больше никогда не увидимся. Лет тридцать, как минимум.

В любом случае ситуация не оставила мне выбора. Маринка не знала, чего хочет от меня, но отпустить свалившееся чудо было выше ее сил.

Специи стояли в отделе ближе к кассам и дальше от входа. Возможно, отголоски скандала докатились и туда. Хотя какой скандал, так… пошептались немного. Возможно, Паша решила проверить, как там ее бесплатный водитель, или все еще проще, и она уже нашла все, что хотела… Но, когда она выросла позади старой подружки, ни тележки, ни пакетов при ней не было.

– Привет, – протянула она вроде бы даже дружелюбно, только убежать захотелось еще сильнее, чем раньше. И подальше. – Познакомишь?

В подростковом возрасте у Маринки часто отключался инстинкт самосохранения. К примеру, когда она подбила меня сбежать из летнего лагеря и нас потом с собаками по лесу разыскивали, кстати сказать, так и не разыскали, пришлось с повинной возвращаться. Или когда в первый раз попробовали спиртное – дешевый портвейн, потом долго рвало. Или… Я хочу сказать, что действительно знала, какая она. Не у каждой хватит запала бросить перед свадьбой одного жениха и выйти совсем за другого. Мы не виделись полжизни – надеюсь, с возрастом это прошло. Должно пройти, как у всех, иначе пора уже начинать бояться. Пашка пошла на частичную трансформацию. Обычная реакция на угрозу. Когда кто-то из нашей тили-мили-тряндии видит угрозу, он ее атакует.

Пашка уже выпустила клыки, между зубов мелькнул кончик раздвоенного языка, звуки вырывались с шипящей интонацией, а если приглядеться, то можно было рассмотреть разбегающийся из-за ушей чешуйчатый рисунок на коже. Глаза сузились, зрачок вытянулся на кошачий манер и раздвоился. Последний, кто пошутил по поводу ее четырехглазости, через секунду держал в руках собственный излишне говорливый язык. Явиди не всегда способны оценить человеческие шутки. Пашка – женщина-змея. Правда, она бы не согласилась с таким определением. Она ни в малейшей степени не была человеком, никогда, в отличие от того же Семеныча или Веника.

Я могу подстричься, одеться и загримироваться под мужчину, стану похожей на мужчину, могу обмануть людей, если верить голливудским фильмам, это весьма популярное занятие, но ни в коем случае не стану мужчиной. Так и Паша. Внешне она была похожа на женщину, выглядела, как женщина, и если самкой её еще можно было назвать, то уж чем-чем, а человеком она не являлась ни в коей мере.

– Я… – Маринка подавилась словами, на то, чтобы уложить в голове все, в чем пытались убедить ее глаза, требовалось время. Не факт, что получится.

– Нет, – я постаралась загородить Маринку, – женщина ошиблась.

Черт его знает, слышала ли она наш разговор, но стоит рискнуть сыграть в дурачков.

Один раз я видела, как убивает явидь. Это совсем не обязательно должно быть кровавым и привлекающим излишнее внимание зрелищем. Её яд смертелен, один укус, даже порез… Человек покачнется на ровном месте, и нет ничего естественней поддержать под руку, предложить сесть. Голова закружилась. Обморок. Судорога. Остановка дыхания. «Скорая» не успеет. Наверняка, слабое сердце. Наверняка. А человек не берег себя, не щадил, работал на износ. Мегаполис. Нагрузки. Плохая экология. Никому не нравится думать, что он может умереть так просто и быстро, без причины, на улице. А потому сам виноват, не следил, не берег.

Больше я этого видеть не хочу.

– Она ошиблась, – повторила я, подхватила Пашку под руку и потащила к кассам. Вернее, она позволила себя потащить. В торговом зале нам вслед растерянно смотрела Маринка. Не скажу, что вечер встречи выпускников удался.

Пашка не потребовала никаких объяснений, ограничившись парой выразительных взглядов, которые я проигнорировала. Зрачки, слава святым, вернулись в нормальное состояние. Ну, нормальное для меня, не для явиди.

Помню, что остановила у другого магазина, попросила ее не задерживаться и купить уже эти несчастные специи. Сама осталась в машине и минут двадцать развлекала себя размышлениями. Если бы Маринка осталась лежать там, то и это событие не стало бы для змеи чем-либо из ряда вон выходящим. Так чего она испугалась? Почему едва не скинула маскировку?

Мы никогда это с ней не обсуждали. Делали вид, что все нормально, что мы подруги. Никогда не откровенничали. Закрывали глаза на такие вот недоразумения. И не ели людей. Иногда для подобия дружбы этого более чем достаточно.

Кто же знал, что подружка успела записать номер машины? Чья молодость осталась в прошлом на самом деле? До сегодняшнего дня я не задумывалась, насколько легко меня найти, если задаться целью. Информация хранится в железном равнодушном нутре сегодняшнего людского бога – компьютера. Надо лишь извлечь, сесть в автомобиль и, поплутав по проселочным дорогам, позволить себе удивление от созерцания настоящего старого Юкова. Если не повезет, на обратном пути заметить яркую машинку, трактор, грузовую «Газель» или человека с рюкзаком, так похожего на обычного колхозника или лесника, твердо ступающего по стёжке. Можно спросить дорогу или увязаться тайком. Результат один. Если есть цель, значит, переход тебе по силам. Но по силам ли тебе выжить там, где людей принято считать едой?

– У знака налево. – Парень указал на ближайший съезд во двор, по бокам которого росли пышные кусты, из них стыдливо выглядывал знак ограничения скорости.

Я свернула к обычной кирпичной коробке «пять на пять». Пять этажей, пять подъездов. Такие строили в 60-70-х годах прошлого столетия. Домики чем-то напоминали коробки из-под обуви, вытянутые, серые и одинаковые. Маленькие квартирки для маленьких жильцов. Узкие коридоры, кухни на пять квадратов. Получить такое жилье для мамы было пределом мечтаний – выбраться наконец-то из нашей коммуналки. В далеком детстве наши дома стояли друг напротив друга. Маринкин – построенная в прошлом веке городская резиденция какого-то купца, фамилию уже и не вспомню. Наш – бывший флигель для прислуги этого же самого купца. Несмотря на классовые различия построек, жили в них люди одинаковые, в одинаково суровых условиях коллективного хозяйствования. Но господскому дому повезло больше, его как памятник архитектуры расселили первым. Наш должен был стать следующим… Сменилась эпоха, а он до сих пор «следующий».

Мы вышли из машины, парень свернул к первому же подъезду. Я обернулась: «Фараон» просматривался отсюда боком, и вход на минус первый напоминал въезд на подземную стоянку. Парковка полна машин, то и дело ее пересекали люди с заполненными яркими коробочками тележками. Зачем? «Зачем, – спрашивала я себя, – я приехала сюда?».

Парень прикоснулся кругляшком ключа к панели домофона, современного стража подъездов от бомжей, курящей молодежи и котов, и потянул дверь на себя. В лицо сразу дохнуло сигаретным дымом и кошачьей мочой. Не помогло. Видимо, это внутренние, а не внешние вредители. Обычный подъезд, темно-зеленые стены с местами облупившейся краской. Бывший когда-то белым потолок покрыт подпалинами от зажигалок. Черные пятна складывались в имена и их характеристики, в хрестоматийное слово из трех букв, а в некоторых местах, для особо непонятливых, подкрепленное рисунками.

– Нам на пятый, – сказал парень и загрохотал башмаками по лестнице.

Звук странным образом отражался от стен. Звукоизоляция тут так себе, зато акустика хорошая. Лифта нет. Если бы дом был шестиэтажным, лифт установили бы в обязательном порядке, а в постройках высотой не более пяти этажей это совсем необязательно. По строительным нормам, не по человеческим. Как живут старики на верхних этажах, оставалось лишь гадать, туда-сюда не больно-то побегаешь. Не от хорошей жизни же Маринка пошла на это, наверное. Оправдание так себе.

Мы поднимались в молчании. Обоим было о чем подумать. Финишная прямая. Наши шаги причудливым образом искажались, создавая впечатление, что здесь марширует рота солдат. Жильцы уже привыкли и вряд ли слышат, человеческое внимание избирательно. Помню, мы с Кириллом жили в крохотной квартирке на окраине города, в метрах четырехстах от окон проходила ветка железной дороги. Поезда ходили по расписанию и всегда сигналили, так как станция была неподалеку. Первые пару месяцев у меня аж зубные пломбы вибрировали от дрожи земли да бокалы в серванте звякали. Они и потом подпрыгивали, но я перестала замечать, перестала слышать, перестала видеть, чувствовать и раздражаться. «Человек ко всему привыкает». Когда меня сочувственно спрашивали, как я могу жить и растить ребенка в таком кошмаре, ответом был лишь недоумевающий взгляд. Искренний взгляд. Никакого кошмара. Мы видим то, что хотим увидеть, и слышим то, что хотим услышать.

Я сунула руку в карман и коснулась скомканного листа бумаги. Как она решилась на такое? Одно обращение чего стоит…

«Тому, кто прочтет первым…»

В духе старинных зарубежных детективов.

Первые два пролета мы преодолели на одном дыхании и, не сговариваясь, замедлились. Нам обоим нужно подумать, нужно время – пусть пара минут ничего и не изменит.

«Человек желает заключить договор с нечистой силой…»

Деловой документ, ни больше, ни меньше. Если бы в тот памятный день полгода назад я была одна! Тон этого гипотетического договора с дьяволом пропитан безумной надежной и боязнью ошибиться. Это мог написать сумасшедший или помешанный на фольклоре, или писатель-фантаст, или тот, кто верит в чертовщину. На самом деле верит. Кто знает о существовании созданий, отличающихся от людей. Попробуйте набрать в сети – ссылок будет несколько сот тысяч. Вы посмеетесь над парочкой и закроете. Вы не отличите правду от вымысла, вы даже не будете знать, что искать, в каком направлении двигаться. Маринка тоже не знала, да и не испытывала такого желания. Пока не встретилась со мной. И с явидью.

Третий пролет за спиной. Олег оглядывается, в глазах беспокойство. Не знаю, чувствует ли он это. Скорее да, чем нет. Неопределенность. Чем бы ни закончилось сегодняшнее приключение, а для него это именно приключение, потому что воспоминания не так остры, они сгладили стремительность и неподвижность ветра-охотника и зачарованный взгляд Веника, что-то все равно изменится. В жизни. В нем самом. Он это чувствует.

Я снова коснулась листка, словно в нем заключена некая сила притяжения, неправильное всегда привлекает. Марина знала, что искать. Двойные зрачки явиди не та примета, которую забудешь. Вряд ли она узнала много, листая перекрестные ссылки, но достаточно, чтобы осмелиться на сделку. Цена товара ее не волновала, а в его качестве она уже убедилась. Молодость. Долгая жизнь. В магазине, кроме Пашки, была и я, все такая же, как и в день своего исчезновения тридцать лет назад. Первая красавица решила вернуть свою красоту.

«…прошу повернуть время… стать молодой… сохранить красоту… Стойкий результат… гарантия на максимально возможные сроки…»