Цунами. История двух волн
Итальянца звали Густаво, у него была очаровательная родинка над верхней губой и впечатляющая копна темных волос. Одна из девочек даже попросила разрешения потрогать его волосы. Учеба в такой в такой интернациональной компании, обещала быть интересной. Я снова подумала, о том, как Хиро одним своим существованием изменил мою жизнь. Если бы я встретилась сейчас с собой же годичной давности, мы вряд ли нашли бы общий язык.
Больше всего из студентов мне нравились корейцы. Они были смешными и раскрепощенными, приносили на занятия чай в огромных термостаканах, приходили в школу в пижамах, широко зевали и не делали домашних заданий. Впрочем, все остальные тоже постоянно что-то пили из термосов и бутылок с кавайными звериками. Я и сама вскоре завела себе бутылку для воды с хэллоу китти.
Ребята очень удивлялись легкости, с которой мне и литовчанкам удается произносить японские звуки. На наши объяснения о схожести русской фонетики с японской отреагировали недоверчиво.
Вечером Хиро позвонил и предложил сходить поужинать в большом торговом центре в районе Гиндзы.
– Только не нужно мыть голову и красить ногти, – предупредил он.
– Почему, – удивилась я. – У тебя какой-то фетиш по поводу девушек с грязной головой?
– Потому что я стою под твоим окном и мне не хотелось бы стоять тут еще два часа.
Я бросилась к окну, он стоял там одетый в светлые брюки и разноцветную рубашку. Совершенный, словно азиатское божество он улыбался мне.
Я собралась так быстро, как могла. Он одобрительно посмотрел на часы, когда я вышла из подъезда.
– Привет.
– Привет, – я огляделась. – Ты без мотоцикла?
– Приехал сразу после работы, не заходя домой.
Я испытующе вгляделась в его лицо. Я очень хотел тебя увидеть, говорили его глаза. Я тоже хотела тебя увидеть, Хиро.
Перед входом в метро я остановилась как вкопанная.
– В чем дело, – он посмотрел на меня, непонимающим взглядом.
В этот раз я подготовилась. Почти месяц до приезда я читала различные форумы и разбиралась со схемой метро. Я знала названия станций, знала, особенности каждого перехода в центре, но так и не смогла заставить себя пойти туда.
Липкий страх сковал меня на входе. Чувство беспомощности и отвращения, которое я испытала в тот вечер, шок, когда обнаружила, что потерялась, все это пригвоздило меня к месту.
Я подняла глаза на Хиро.
– Ты никогда не спрашивал меня, как я оказалась тогда на улице ночью. Я ехала в метро в районе Шиндзюку и ко мне.
Язык стал сухим и неповоротливым, я не могла выговорить ни слова. Отчего-то мне казалось, что если я расскажу о случившемся – люди посчитают меня грязной, виноватой. Поэтому я держала это в себе и не могла поделиться ни с кем.
– Там был человек, который… Он меня.
– К тебе приставали? – Хиро перебил меня. Я кивнула. Краем глаза увидела, как сжалась в кулак его рука.
– Я выскочила в незнакомом месте и шла, не разбирая дороги. Так я оказалась ночью черт знает где.
– И в черт знает где был я.
Я осмелилась снова поднять на него взгляд. Он не смотрел на меня с отвращением. Он злился, но злился не на меня.
– Нина, тот человек – больной извращенец. В этот раз я буду с тобой. Я никому не позволю обидеть тебя. Если кто-то просто посмотрит на тебя, я сломаю ему руку, хорошо?
Я нервно засмеялась. Тогда он осторожно взял меня за руку, и мы шагнули на эскалатор.
Он взял меня за руку. Он взял меня за руку, и мои пальцы обожгло огнем. Наши пальцы переплелись, и я поняла, что это первый раз, когда он прикасается ко мне. Впервые, между моей и его кожей не было никакой границы, я ощущала биение пульса, так, будто положила руку, на закипающий чайник. Подъем на эскалаторе занял целую вечность, но когда мы сошли с него, он не отпустил мою руку. Он крепко держал ее все время, пока мы были в метро и по дороге до торгового центра. И мне было так спокойно, всегда было так хорошо и безопасно рядом с ним.
Со стороны мы, наверное, выглядели как парочка, но напряжение, которое передавалось по нашим пальцам, с каждой секундой все сильнее привязывая меня к нему, было незримо. Для меня Хиро был сделан из чистого электричества, даже просто стоять рядом с ним было мучительно.
Внутри торгового комплекса мы остановились у парапета, ограничивающего круглое пространство пронзающее здание в центре. Мою руку можно было давно отпустить, но он не отпускал. Все еще смотря прямо перед собой, я прошептала.
– Не смотри на меня. У меня есть неловкий вопрос, – я сделала паузу и чуть сильнее сжала пальцы. – Просто скажи, что ты тоже это чувствуешь.
Вместо ответа он вдруг притянул меня к себе, так, что мы оказались лицом друг к другу близко-близко. Ноги не слушались меня, я едва не потеряла равновесие и уперлась свободной рукой в его грудь. Мы словно стояли внутри теплого потока воздуха и чем ближе мы были, тем сильнее он становился. Я почувствовала пробежавшую по его телу дрожь, когда он наклонился ко мне, так что его губы оказались прямо у моего уха.
– Это? – я беспомощно кивнула. – Я тоже это чувствую.
Потом он резко отстранился и пошел по направлению к мелким разноцветным едальням, расположенным по периметру. Около многих стояли мальчики и девочки в ярких фартуках и зазывали народ, было шумно, играла музыка.
Я догнала Хиро и пошла рядом, едва поспевая за его быстрым шагом.
– Я что-то не то сделала?
Он слегка нахмурился и потряс головой, словно стряхивая что-то с волос.
– Ты выводишь меня из равновесия.
Я непонимающе пожала плечами.
– Это какая-то японская проблема?
Тогда он наконец-то посмотрел на меня и сделал глубокий вдох.
– Это моя проблема. Когда ты рядом, я… Пойдем сюда, – неожиданно сменил он тему, и мы зашли в псевдоитальянский ресторанчик.
Он рассказывал про свою работу. Его компания занималась тестированием безопасности компьютерных систем. Недавно они получили государственный заказ, это был серьезный шаг в развитии компании. Наличие таких клиентов всегда повышает имидж предприятия. Его командировка была связана как раз с этим проектом. Он рассказывал это с воодушевлением, но я с грустью поняла, что для меня это, скорее всего, означало – реже видеться с ним.
Я рассказала ему о нашей учебной группе, описала место, где мы занимаемся. Он сказал, что знает эту школу, у них была хорошая репутация, пара иностранцев – его коллег, начинали учить японский именно там.
Периодически он отвлекался на звонки. Мне даже показалось чересчур часто для такого времени суток.
Я выразила свое удивление по этому поводу, но он объяснил, что некоторые их партнеры находятся в Европе и живут в другом часовом поясе.
Когда мы прощались, он даже не попытался поцеловать меня. И я не знала, нормально это или нет, но чувствовала растерянность. Нужно посмотреть какой-нибудь японский сериал, решила я. Чтобы иметь примерное представление о скорости развития отношений между японскими влюбленными. Хотя, я сокрушенно покачала головой, отпирая дверь, у нас с самого начала все было наперекосяк.
Глава 7
На следующий день у папы было дежурство в ночную смену. К сожалению Хиро в этот день также работал до позднего вечера. После моих занятий мы с папой съездили в музей современного искусства. Большинство инсталляций показались мне сомнительными, но были и работы, которые произвели сильное впечатление. Особенно мне запомнилась конструкция из стеклянных трубок, напоминающая сплетенные в объятии фигуры парня и девушки.
По трубкам бежала разноцветная жидкость, белая со стороны девушки и черная, со стороны парня. В местах их соприкосновения трубки также переплетались, словно они врастали друг в друга.
Я знала, кого мне это напоминало.
Мы с папой сошлись, на том, что современное искусство чаще всего остается непонятым и непризнанным. Авторы становятся знаменитыми посмертно. Музеи современного искусства нужно бы было переименовать в музеи непонятого искусства. Может быть, кому-то из этих авторов повезет, и они получат признание до того, как умрут?
Вечером отец ушел, а мне почти сразу позвонил Хиро.
– Я знаю, что уже поздно. К сожалению, мне нужно еще кое-что доделать, и я знаю, это не слишком хорошо звучит, но, ты не хотела бы приехать ко мне? Бери такси.
– Я вполне могу приехать на метро, – начала было я.
– Это не твоя проблема. Это я очень хочу тебя увидеть, может быть просто полчаса посидеть за ужином, но никак не успеваю закончить все вовремя.
Я сказала, что возьму такси. Мое сердце ликовало. Не знаю, как это выглядело по японским нормам приличия, мне было плевать.
Когда я приехала было уже около десяти. Хиро предложил поужинать пиццей, и я героически вызвалась ее разогреть. Мы сидели у темного окна, ели, разговаривали. Он был расслаблен и много улыбался. Из окна его квартиры открывался замечательный вид на ночной город. Я вдруг подумала, что это должно быть довольно дорогая квартира. Вероятно, она принадлежит его родителям? Я задумчиво разглядывала причудливые очертания подсвеченных зданий. Тогда он накрыл мою, лежащую на столе, руку своей. И меня всю словно накрыло колпаком теплой лампы.
Какое-то время мы сидели, смотря в черноту за стеклом, просто были рядом. Полгода я мечтала об этом, полгода все мое существо рвалось сюда. Я понимала, что обретенный покой краткосрочен, что счастье создается, только затем, чтобы быть разрушенным. Но сегодня я не буду думать об этом. Я подумаю об этом потом.
Он надел куртку, чтобы проводить меня. Про то, что мне пора, первым заговорил он, но сам же собирался ужасно медленно. Долго искал ключи, куртку, телефон. Я, кажется, научилась оставаться спокойным наблюдателем его внутренней борьбы. Уже убедилась, что лучше всего все оборачивается, когда решения принимает он, в его мире было больше условностей, его культура предполагала больше ограничений. Больше самоограничений. Я не могла ему помочь в этом. Но я могла ждать. И я собиралась ждать столько, сколько потребуется.
Внезапно на улице раздался раскат грома. Мы обернулись к окну и увидели капли дождя стекающие по стеклу.
– Придется взять такси. И к лучшему, тебе не придется ездить туда-обратно.
Я направилась к двери, но он не сдвинулся с места. Мы должно быть долго так стояли. Вечер бессмысленных залипаний.
– Останься, – он подцепил пальцем ремень моей сумки и подтянул меня ближе к себе. – Не могу себя заставить открыть дверь.
– Это будет очень неприлично?
– Я очень постараюсь, чтобы ты так не думала.
Он дал мне шорты и футболку и снова перенес подушку на диван.
Между нами снова была стена. Я выключила свет, легла в кровать. Сон не шел ко мне. Я злилась на себя за несдержанность, я злилась на него за непонятное уважение к моим несуществующим границам. Татами под моей рукой был приятно упругим, но постукивание по нему не снимало напряжения моих мышц. Промучившись, какое-то время я подошла к двери и села, прислонившись к ней спиной. Максимально близко, как бы глупо это не звучало. Я положила голову на руки и тут услышала шорох за спиной. Я осторожно подвинула дверь в сторону и очутилась лицом к лицу с Хиро, сидящим с другой стороны перегородки.
– Мы ведь уже спали вместе, – прошептала я, – просто спали.
Он медленно, не моргая, кивнул. Я вернулась на футон и обняла колени. Он сел с другой стороны. Мы легли лицом друг к другу, и мне пришлось прикусить кончик большого пальца, чтобы унять дрожь в руках.
Он осторожно коснулся моей руки. Переплел свои пальцы с моими. Его рука двинулась выше, по моему запястью, пальцы задержались на сгибе локтя, мягко очертили округлость плеча. Я зажмурила глаза, стараясь просто не двигаться.
Тогда он обнял меня и прижал к себе. Наконец обнял, и я больше не представляла этот момент, это было реальностью. Я свернулась в его руках, наши тела, казалось, были отлиты в одной форме, словно изначально были спроектированы, чтобы лежать в объятиях друг друга.
Его губы коснулись моего виска, пальцы невыносимо долгим движением скользили по шее. Он коснулся носом, моего носа и почти поцеловал меня, но сам же закусив губу отвернулся.
– Что ты делаешь?
– Пытаюсь сбавить обороты, – прошептал он в мое ухо. Дыхание сбилось, если это способ сбавить обороты, то он плохо работает.
– Это какая-то игра?
– Это волшебство. Я словно выиграл в лотерею. Не хочу спустить выигрыш в первый же день, как полный дурак. Нам некуда спешить.
Шум дождя наполнил комнату. Я положила голову ему на плечо, но еще долго не могла заснуть, слушая его дыхание, вдыхая его запах, я просто наслаждалась тем, что мы снова рядом.
Утро началось рано. Мы проснулись от звукового сигнала его часов. В теплой постели, хранившей очертания наших тел, лежа, так близко к нему, я с трудом удержалась, чтобы не проверить на прочность его вчерашние убеждения.
Он взял прядь моих волос и бережно пропустил между пальцев.
– Как называется этот цвет?
– По-русски русый. А по-английски, не уверена. Пепельный блондин?
У меня для многого не было, не хватало слов.
Занятия в школе начинались в девять. Хиро предложил мне остаться после его ухода и доспать. Но я предпочла выйти с ним и вернуться домой до возвращения отца. Мне нравилось наблюдать за его утренними сборами. Как он расчесывает влажные после душа волосы, говорит мне, что-то высунувшись из ванной с зубной щеткой во рту, завязывает галстук, делает завтрак. Передает мне кофе, рассказывает японские шутки и объясняет где смеяться.
Он вписывался в мою реальность как недостающий кусок паззла. Мне казалось, что я сидела на этом стуле всегда. Что я была создана, чтобы однажды мы встретились и оказались вместе.
Мы расстались на одном из переходов в метро. Он заставил меня дважды повторить мой маршрут и все равно позвонил, как раз когда я подходила к дому. Он заботился обо мне.
Последующие дни были похожи один на другой. Хиро был занят на работе, и мы не виделись. Занятия в школе проходили очень интересно, вместе с японским неожиданно улучшился мой английский, потому, что в группе и с ребятами из старших групп мы в основном общались по-английски. Кроме девушек-литовчанок конечно.
Учительницы – а нашими преподавателями были в основном женщины – тоже старались вовсю. Они постоянно шутили, выискивали забавные примеры для объяснения грамматики и значения слов, рисовали на доске. Почти каждый день мы играли в какие-то игры, вроде "путем наводящих вопросов отгадай, что за картинка у тебя на спине" или рассказывали о себе и своей семье. И все сэнсэи были терпеливы и ласковы с нами, как с грудными детьми.
Все ожидаемо шутили про пристрастие русских к алкоголю, хотя первое место в плане выпивки, по-моему, нужно бы было выдать корейцам.
Корейские студенты квасили ежедневно, периодически приглашая меня присоединиться. Как то я даже согласилась и мы играли в странную игру, нужно было называть числа (на японском, разумеется) и проигравший выпивал стопку. Правила я не очень поняла и поэтому постоянно проигрывала.
Потом мы играли в игру, где нужно было вытаскивать брусочки из деревянной башни. Обрушивший башню также опустошал стопку. Координация меня подвела, поэтому конец вечера я помнила очень смутно.
После занятий мы обедали вместе, а языковой центр периодически организовывал совместные спортивные игры.
В четверг Хиро приехал к нашему дому поздно около одиннадцати вечера.
Мы немного поговорили у подъезда, а потом он передал мне плитку шоколада и уехал. Он обещал, что через пару дней его график станет более свободным. Я могла только надеяться на это.
В пятницу на первом занятии Густаво обернулся ко мне и с обаятельной улыбкой положил на стол сложенный вчетверо листочек бумаги.
"Сходим в кино вечером?" Под текстом был довольно хорошо нарисованный жалобный котик из популярного мультфильма. Я могла предположить, что произойдет что-то подобное, с первого дня он уделял мне много внимания. Но я была так занята своим прекрасным японцем, что ничего не замечала.
Когда он снова обернулся, я отрицательно помотала головой.
– Почему? – одними губами прошептал он.
– Извини, но у меня полно дел, – так же тихо ответила я. Он беззаботно пожал плечами и отвернулся к доске.
"Кажется, я становлюсь популярной девушкой! Одногруппник пригласил меня в кино. Смотри, скоро тебе придется видеться со мной по предварительной записи" Я сфотографировала записку.
"Ты согласилась?"
За кого он меня принимает?
"Нет, я отказалась, – и мстительно добавила. – Хотя он милый"
На это Хиро ничего не ответил. Я решила, что он слишком занят для глупой болтовни и не стала больше писать.
Во время обеденного перерыва мы сидели в столовой. Мне нравилась здешняя обстановка, сразу ощущала себя героем американского сериала – по столу разложены книги, все расслаблены, смеются и болтают. Густаво и одна из девочек сидели напротив меня.
Кто-то из корейцев притащил коробку японского печенья и остальные с хохотом притащили ее ко мне. На упаковке было написано "Русская рулетка" и красочные иллюстрации показывали, что одна из шести печенюшек должна быть с начинкой из перца. Потом девочки с визгом надкусывали печенье, а счастливица, хапнувшая перчика даже глазом не моргнула, вот что значит быть привычной к острому с детства!
Я тщательно поглощала лапшу, когда заметила всеобщие удивленные взгляды поверх моей головы. Я обернулась, за моей спиной, сунув руки в карманы джинсов, стоял Хиро. При виде выражения, с которым он смотрел на Густаво, мне стало смешно.
Хиро посмотрел на меня так, словно мы договаривались встретиться здесь, а я заставила его ждать. Он сел на скамью рядом со мной и положил передо мной яблоко.
– Решил заглянуть на обед? – я продолжила есть, стараясь казаться невозмутимой, хотя вся ситуация очень смешила меня.
– Соскучился, – с вызовом ответил он. Я представила его одногруппникам
– Ребята, это Хиро. Хиро, это ребята.
Юля с интересом перевела взгляд с меня на него.
– Твой друг?
Я открыла рот, но Хиро опередил меня.
– Я ее парень.
И обнял меня за плечи, придвинув ближе к себе.
Я повернулась к нему, он смотрел вызывающе спокойно. Меня немного раздосадовала эта сцена демонстрации границ. Но выяснять отношения не было никакого желания, что бы ни было причиной, но мне нравилось сидеть так, рядом с ним, как школьная парочка.
Он демонстративно забрал у меня палочки и съел пару кусков из моей тарелки. Обменялся парой реплик с девочками. Улыбался Густаво ледяной улыбкой. Мы могли бы еще купить одинаковые футболки и кеды, задумалась я, но тут Хиро взъерошил мне волосы, прервав поток мыслей, и поднялся.
– Мне пора, а ты ешь яблоко. – и скрылся в толпе.
Юля и Густаво продолжали смотреть на меня, словно у меня выросли рога.
– Не знала, что ты встречаешься с японцем!
Не одна ты не знала, раздраженно подумала я.
– Мы не очень давно встречаемся.
Она многозначительно пощелкала языком.
– Он такой красавчик, где ты его нашла? У него случайно нет свободного брата?
Я нашла его под мостом.
– Нет, он единственный ребенок. Но если у него есть симпатичные друзья, я возьму для тебя номер.
"Что это было?"
"Я привез тебе яблоко"
"Ты уехал с работы"
"У меня обеденный перерыв"
"Не знала, что японцы такие ревнивые"
"Просто не нужно больше ни с кем встречаться, маленький гайджин."
"Я и не собиралась."
Несмотря на всю бредовость ситуации на душе у меня было тепло. Мы встречаемся. Наконец-то кто-то произнес это вслух. Стена между нами, которую с таким упорством пытались преодолеть наши тела, поддавалась с трудом. С каждым днем от нее отламывался небольшой кусок, с каждым днем инопланетянин рядом со мной становился все ближе. Шаг за шагом я шла к цели, но она была еще очень далеко.
Вечером я позвонила Агате. После долгих горячих приветствий мы принялись обмениваться свежими новостями. Парня Агаты забирали в армию. Она была расстроена, но держалась хорошо.
– Рассказывай самое главное, – прервала она мое описание занятий. – Что с тем парнем, который так тебе нравился?
– Мы встретились сразу же, как только он приехал. Он даже лучше, чем я помнила. Кажется, мы встречаемся.
– Что значит, кажется?
Я замялась, подыскивая слова.
– Сегодня он приехал в языковую школу и устроил образцово-показательное выступление: "это моя девушка, держитесь от нее подальше"
Агата покатилась со смеху. Она выспрашивала у меня очередные детали и была очень за меня рада. Потом серьезно подытожила.
– Ты заслужила это. Я не говорила, но последние пару месяцев на тебя было больно смотреть, ты, словно бежала марафон. Я боялась, что у вас ничего не выйдет, мне казалось, это будет серьезным ударом для тебя.
Я заслужила. Это то, о чем я до сих пор спрашиваю себя. Заслужила ли я?
В субботу Хиро предложил научить меня кататься на мотоцикле. Мы приехали на большой пустырь, рядом с какой то фабрикой. Он заставил меня надеть куртку, объяснил принцип работы двигателя. Показал, как нужно зажимать тормоз, перед включением зажигания.
– Смотри, теперь двигатель работает. Этой ручкой ты прибавляешь газ, нужно поворачивать очень-очень плавно. От резкого рывка байк бросит вперед, и ты упадешь.
Он положил свою руку поверх моей и показывал, как правильно поворачивать ручку.
– Управлять движущимся байком не сложнее, чем велосипедом. Поэтому для начала тебе нужно научиться терпению и понять, как сила нажима влияет на его поведение.
Надо же, подумала я, с тобой то же самое. Терпение и не слишком сильный нажим.
Мы учились кататься почти час. У меня почти сразу получалось довольно неплохо. Когда я научилась делать аккуратные круги и удерживать скутер на подъеме, так регулируя подачу газа, чтобы он не скатывался вниз и не ехал вверх, Хиро поставил на расстоянии нескольких метров две бутылки, и я еще какое то время пыталась делать вокруг них "восьмерки".
Он остался очень доволен нашим уроком, а я была горда собой. У меня, оказывается, много скрытых талантов!
– А теперь мой гайджин-байкер, у меня есть сюрприз.
Я устроилась сзади него на сиденье и положила голову на его плечо. Мне нравился такой способ передвижения. Не нужно говорить, можно просто сидеть близко близко. Я подняла лицо вверх, и вечернее небо рекламной лентой летело надо мной.
Мы остановились перед неприметным зданием и поднялись по узкой лестнице на второй этаж. За раздвижными дверьми нас ждал кошачий рай.
В большом помещении, разделенном на зоны, располагалось кафе, на территории которого жили несколько десятков кошек. Принцип был в том, что ты оплачиваешь время, а потом можешь наслаждаться общением с кошками, попутно покупая напитки.
В зонах были расставлены кресла, пуфы и диванчики. Повсюду стояли кошачьи домики и когтеточки, на стенах были набиты специальные полки, составляющие кошачью полосу препятствий. Также там были доски с фотографиями кошек. Рядом с фото, располагался текст, в котором, по словам Хиро, была описана история жизни и особенности характера котоморды. На одном из столиков стояла подставка с игрушками.
И кошки. Повсюду лежали, царственно взирая на нас, как на подданных. Короткохвостые, толстые и худые, жаждущие пообщаться и презрительно отворачивающие морды. Я в восторге перебегала от одного пушистого увальня к другому, а Хиро, довольный собой расположился в кресле с чашкой кофе, наблюдая за моим энтузиазмом с широкой улыбкой.
Другие посетители тоже вовсю эксплуатировали кошек, гладили, фотографировались и пытались расшевелить. Чуть позже, попивая сок с гигантским рыжим мейн-куном, растянувшимся у моих ног, я сказала, что такие кафе у меня прочно ассоциировались с Японией. Всегда хотелось в таком побывать.
– А что еще у тебя ассоциируется с Японией? – заинтересовался Хиро.
Ты. С Японией у меня ассоциируешься ты. Упорный, кареглазый, невыносимый и прекрасный. Но вслух сказала другое.
– Не знаю. Стандартный набор. Суши, Гейши, кимоно, самураи. Том Круз.
Он засмеялся и продолжил:
– Снег, водка, медведь, балалайка.
Я шутливо махнула в его сторону стаканом. Потом у меня возникла идея.
– Давай сделаем кавайное селфи, как все нормальные парочки.
Мы сели рядом и сделали милые лица, глядя в камеру.
– Теперь сделай вот так, – я сложила пальцы буквой V. – Отлично! Мы короли азиатского селфи!
– Выглядит ужасно! Почему девушкам вечно нужно повышать уровень кавайности? – он почесал нос, – скинь мне это фото, тоже.
– А как же градус кавайности?
Хиро поднялся и сунул мне кота в лицо.
– Пошли, мы же не будем сидеть здесь вечно!
Когда мы прощались у подъезда, он неловко перекладывал шлем из одной руки в другую. Я вздохнула.
– Ты выглядишь расстроенным. А я думала, это был хороший день.
– Хороший.