Герой

– Давай. Тебя как звать?

–Я – Митяй, виноват, рядовой Дмитрий Агафонов – в технике разбираюсь! – затараторил Митяй. – Удостоверение шофера имею! Грамотами отмечен! А Соколик, виноват, рядовой Иван Соколов, в руках подкову гнет! Медведю хребет ломает! Да вы посмотрите, какие у него ручищи!

Генерал сжал губы, стараясь не засмеяться, перевел взгляд на Максумова, но тот, прищурившись, глядел также сурово, только теперь на Митяя. Генерал улыбнулся одними глазами.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Через несколько дней братья Агафоновы и Соколик вместе с другими бойцами, отобранными из разных воинских частей для службы в разведке, оказались в вагоне поезда, который мчал их куда-то в центральную Россию. Там, среди бескрайних зеленых лесов, была спрятана святая святых советской военной разведки – специальный секретный тренировочный лагерь по подготовке разведчиков-диверсантов.

Митяй всю дорогу травил фронтовые байки, пытаясь скрыть волнение и выдать себя за опытного бойца, но его никто не слушал. Ли и Соколик отмалчивались, погруженные в свои мысли: каждый из них понимал, что за почетным предложением скрывается тяжелая работа и смертельные опасности. В ближайшие месяцы им предстояло пройти форсированный курс обучения в составе специальной роты Главного Разведывательного Управления Красной Армии и стать настоящими разведчиками – диверсантами.

После того, как все новоприбывшие прошли через разговор с комиссаром отряда, баню, дезинфекцию и получили вместо своих разношерстных нарядов одинаковую форму камуфляжа “амеба”, спецроту отправили на построение. Их построили перед двухэтажным учебным корпусом, утопавшем в зеленой листве. На плац вышел уже знакомый суровый майор Максумов, в сопровождении комиссара и капитана – заместителя командира отряда. Он прошел вдоль строя, оглядывая каждого бойца своими темными внимательными глазами. По его непроницаемому лицу было совершенно непонятно, остался ли он доволен новыми бойцами или нет. Все еще глядя на строй, он обратился к будущим диверсантам:

– Товарищи бойцы! Я – командир специального диверсионно-разведывательного отряда майор Максумов! Задача отряда – выполнение особо важных заданий в тылу врага! Здесь, в этом тренировочном лагере, мы будем готовить из вас профессиональных разведчиков!

Митяй, стоящий в первом ряду, не смог сдержать счастливую улыбку. Это не осталось без внимания майора. Он, не переставая говорить, подошел к нарушителю. В карих глазах командира мелькнул металл, и Митяй сразу посерьезнел. Максумов продолжил речь:

– Но запомните, разведка – это не романтика, это – тяжелый и опасный воинский труд, и справиться с ним могут только люди с сильной волей! У разведчика нет права на ошибку, потому что за ошибку он может заплатить не только своей жизнью, но и жизнями своих товарищей! А теперь можете приступать к занятиям. Вольно! Разойтись!

Так для братьев Агафоновых и Соколика начались утомительные будни обучения в секретном спецлагере разведчиков. С утра и до ночи лучшие инструкторы разведывательного управления гоняли молодых солдат по полосам препятствий, обучали управлению любой техникой, которая имела колеса или гусеницы, объясняли, как маскироваться и выживать в лесу. Будущие разведчики учились снимать часовых, прыгать с парашютом, минировать объекты и главное – уходить после этого живыми.

Майор Максумов лично следил за каждым молодым бойцом и никому не давал спуску. Вместе со всеми он занимался и сам – начиная от штыкового боя и заканчивая иностранными языками, особенно двумя вражескими – немецким и японским. Никому он практически не оставлял “личного времени” – как и себе.

– Личное время будет, когда врагов разобьем, – говорил он. – А пока все наше время принадлежит учебе и тренировкам.

Бойцы считали майора строгим и замкнутым человеком. Он почти ни с кем не общался, только по делу. В редкие моменты отдыха между занятиями будущие разведчики чувствовали себя крайне неуютно, если Максумов был рядом. В его присутствии никто не разговаривал. И даже Митяй, который уже успел прославиться среди бойцов своими шутками и байками, становился немым. Максумов был всеобщей загадкой. Разведчики не узнали бы о нем ровным счетом ничего, если бы не быстро распространяющиеся слухи о том, что майор был опытным воякой, родом из Узбекистана, успевшим повоевать с японцами на Халхин-Голе, с фашистами в Испании и даже побить белофиннов.

Но никто из новоиспеченных разведчиков еще не знал, что некогда жизнерадостный Максумов в первые же дни этой страшной войны потерял всю свою семью. Эшелон, в котором он отправил свою жену и двух маленьких детей – дочку и сына – в эвакуацию из Белоруссии в Ташкент, попал под фашистский авианалет…

…Несколько месяцев упорных тренировок без отдыха пролетели быстро. К концу обучения все курсанты, проходившие подготовку в спецлагере, были разделены на группы. Максумов назначил серьезного и ответственного Ли командиром одной из групп – так появилась новая боевая единица, группа Алексея Агафонова, в которую вошли Митяй и Соколик.

Всю первую половину 1942 года ребята активно участвовали в боевых операциях, выполняя сложные задания командования по захвату важных фашистских «языков», подрыву немецких стратегических объектов и военных эшелонов. Больше десяти раз за это время группа Агафонова пересекала линию фронта и выполняла задания в глубоком тылу немцев. За безупречно проведенные операции, смекалку и мужество братья Агафоновы и Соколик были уже дважды награждены орденами и медалями Советского Союза, которые разведчики с гордостью носили. Особенно любил красоваться своими наградами Митяй. Почти каждую ночь он втайне ото всех до блеска их начищал, а днем не упускал возможности лишний раз покрасоваться ими перед медсестричками из полевого госпиталя.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

В начале лета 1942 года в секретной японской Центральной Лаборатории, расположенной на оккупированном севере Китая, на территории так называемого Маньчжоу-Го, в двадцати километрах южнее Харбина, ждали важных гостей.

Ранним утром к железным воротам в кирпичной стене периметра подъехала вереница из трех новеньких паккардов, блестящих черным лаком и хромом. Ворота медленно открылись, и кортеж проехал внутрь.

Внутри располагались здания лабораторного комплекса и казармы охраны. Лаборатория представляла собой великолепно защищенную крепость, надежно скрытую глубоко в лесу. Безумцу, решившему проникнуть в комплекс, пришлось бы преодолеть глубокий ров, наполненный водой, четыре ряда колючей проволоки высотой в три метра. Между третьим и четвертым рядами пространство было заминировано. Между вторым и третьим ходили патрули. Днем и ночью на вышках, откуда просматривалась вся система заграждений, дежурили часовые. А дальше до самого неба поднималась высоченная бетонная стена, также опутанная колючей проволокой, по которой пропускали электрический ток.

Так что с уверенностью можно сказать, что не было такого безумца, который бы осмелился попасть в лабораторию. Она была неприступной, и попасть туда было невозможно.

В охране секретной центральной лаборатории состояли не простые пехотинцы, а подготовленные по специальной программе генерал-майора Накаямы японские солдаты-головорезы.

Паккарды не спеша проехали по территории и остановились возле неприметного двухэтажного здания с решетками на окнах. Все солдаты и офицеры на пути кортежа, давно предупрежденные о визите высоких гостей, немедленно вытягивались «во фрунт» и вежливо кланялись приехавшим. Из первой машины, поправляя фуражку, и щурясь на ослепительное после полутемного салона солнце, вылез генерал-полковник Асакава в сопровождении высоких военных чинов. У входа их уже встречал сам генерал-майор Накаяма.

Его сопровождали двое ученых в белых медицинских халатах, японец и китаец. Почтительно поздоровавшись, они проводили гостей в дверь под вывеской «Центральная Лаборатория – Виварий».

Помещение было разделено на два одинаковых бокса, их передние многослойные стеклянные стены были дополнительно укреплены изнутри металлическими решетками и надежно защищали всяческий контакт подопытных с персоналом Лаборатории. В каждом содержалось по восемь человек, разного пола и возраста, но если с правой стороны истощенные сидели на скамьях, то в левом боксе корчились на полу. Это было жуткое зрелище, от которого многих конвоиров просто рвало, или они теряли сознание. Люди мучительно умирали в конвульсиях, кашляющие и покрытые сочащимися язвами. Накаяма с упоением смотрел на обезображенное лицо девушки, зараженной чумой, ее впалые глаза молили о спасении. И тирана, похоже, это забавляло.

В отдельном герметичном шкафу находилась причина страданий несчастных – ряды пробирок с маркировками на японском – «Тиф», «Сибирская язва», «Чума», «Холера» и прочих смертельных заболеваний. Накаяма с гордостью представлял генералу Асакаве, одетому поверх формы в белый халат:

– Господин генерал, и тех и других мы инфицировали не просто отдельными возбудителями заболеваний, вроде холеры или тифа, а специальной смесью десяти самых смертоносных болезней, известных человечеству. Вот они, в этих пробирках.

Генерал задумчиво смотрел на корчащихся в муках людей:

– Результат впечатляет! Но эти, в правом боксе, больше похожи на здоровых…

Накаяма улыбнулся и, сдержанно торжествуя, повел указкой в сторону стеклянного шкафчика, стоявшего особняком. Внутри находилась только одна пробирка, наполненная розоватой жидкостью.

– Этим подопытным мы предварительно сделали инъекцию нашей новой универсальной вакцины, которая одновременно является и спасительной сывороткой. Она позволяет очень быстро побороть любую из этих болезней. И, как видите, она успешно действует.

Генерал еще раз, нахмурившись, посмотрел на умирающих подопытных.

– Хм… Но вы даете гарантию, что Япония будет надежно защищена?

Накаяма просиял в ответ.

– Пока в наших руках универсальная вакцина, я могу гарантировать Японии полную безопасность от бактериологического оружия. А вот здесь…

Генерал-майор провел Асакаву к небольшому постаменту, на котором стояла небольшая цилиндрическая авиабомба с открытой панелью. В сердцевине смертельного снаряда находился стеклянный контейнер, наполненный разноцветной жидкостью.

– Это готовый образец нашего бактериологического оружия.

Генерал-полковник с любопытством протянул руку к бомбе. Накаяма мгновенно побледнел и едва сдержался, чтобы не дернуть высокого гостя за рукав.

– Осторожней, господин генерал! Вам еще не сделали инъекцию универсальной вакцины! Достаточно одной капли, чтобы уничтожить более ста тысяч человек.

Генерал, пораженный, отдернул руку. Некоторое время он стоял в молчании, но потом, очнувшись, обвел всех присутствующих взглядом и торжественно провозгласил:

– Поздравляю вас, господа! Теперь мы готовы к большой войне!

****

А в это же время в другой части оккупированного Китая, недалеко от Харбина, на конспиративной квартире, проходила другая встреча.

За плотно занавешенными окнами негромко вели разговор полковник советской разведки Самойлов – седовласый, добродушного вида мужчина, одетый в непривычный гражданский костюм с галстуком – и командир специального партизанского отряда китайских коммунистов товарищ Лин Дунг – худой, со строгим взглядом, мужчина за пятьдесят. Третий собеседник – невысокий и сухопарый мужчина, одетый в черный плащ с высоко поднятым воротником, – прятался от тусклого света единственной лампы и часто прихлебывал чай из чашки.

Полковник Самойлов вышел, наконец, из долгого раздумья, вызванного неприятной вестью, и тревожно спросил у человека в черном:

– Так значит, дата начала бактериологической войны уже известна?

Тот отставил чашку и неторопливо, «чеканя» каждое слово, ответил:

– Еще нет. Но точно известно, что 25 августа документы с описанием технологии создания универсальной вакцины и план начала войны должны быть доставлены самолетом в Токио для утверждения Министерством Обороны Японии.

– То есть фактически уже через месяц…, – без выражения, словно размышляя, проговорил Лин Дунг, глядя куда-то вдаль.