Дайте мне белые крылья

– Точно, блин. Ну так вот, в 29 надо наслаждаться жизнью, а не тухнуть в офисе! Встречаться с красивыми девушками, влюбляться и радоваться каждому дню.

– Опять в бар собрался?

– Шаришь, дружище. Пойдешь со мной?

– Нет, сегодня точно нет. Понедельник же. Я хоть и не собираюсь брать ничего сверхурочно, но свое дерьмо мне надо закончить. Я сегодня тут допоздна.

– Ну это, если что, то звони. Для тебя всегда найдем место.

– Позвоню. Если надумаю.

Баха посидел еще пару часов, собрал вещи, махнул рукой в сторону Азы и подмигнул, напоминая, что будет ждать в баре. В принципе можно пойти, надо только закончить, подумал Аза, и пододвинул стул поближе к столу, чтобы хотя бы таким образом приковать себя к работе и сфокусироваться на отчете.

После 6 в офисе осталась пара человек, да и те спешно собирали вещи, складывали обеденную посуду и, наверное, давно бы соскочили, если бы не срочные письма от начальства. Посидев пару часов за рабочим местом, Азат почувствовал тяжесть в спине и невозможность выпрямиться. Надо пройтись. Размять ноги и разогнать кровь по телу. Дошел до окна, с которого виднелась небольшая аллея с лавочками. За окном вовсю играла та самая пора, когда все становится романтичным – листья опадали большими хлопьями, стелились равномерным слоем, а стильные пары расхаживали вдоль деревьев, держась за руки и говоря о любви, погоде и планах на жизнь.

Мысли о собственном будущем Азата не радовали. По сути один в этом мире, без семьи и родных, за которых можно держаться, зацепиться и стремиться куда-то, рассчитывая на своевременную поддержку. В студенческие годы он бредил о карьере: хотелось быть среди первых, стать значимым и полезным для компании. Но как-то не сложилось. И в свои 29 он занимается тем же самым, что и раньше. Разве что объемы другие, но никаких изменений в должности, никакой ответственности – ровно как и 7 лет назад. Да и что обманываться, у многих в жизни получалось гораздо лучше чем у него: устраивались на работу, показывали себя в течение первого года и моментально получали повышение, а далее все шло как по накатанной, нужно лишь держать темп и не останавливаться. Кого не послушай – у всех так. Но только не у него. Первое изменение в должности спустя два года. А второе через 5 лет! И следующее не так уж и скоро. Фигня какая-та…

Дверь кабинета без конца болталась из стороны в сторону. То набирала обороты, то резко блокировалась внутренними механизмами, сделанными таким образом, чтобы не дать двери удариться всей массой о дверной проем. Что-то похожее было и с Азатом, его карьерой, да и в целом жизнью – разогнался он в самом начале как следует, но потом затормозил и, наверное, в сравнении с другим вообще не двигался.

Азат собрал бумаги, накопленные за целый день, разложил их в правильном порядке и по папкам. Завтра надо отдать все это Кайратику и уже со спокойной душой заниматься новыми делами. А сегодня можно пойти куда-нибудь, расслабиться и дать голове отдохнуть. Забыть хотя бы на пару часов о своей посредственности и никчемности. Но наутро вернуться к повседневной рутине, отсутствию перспективы, и работать, пока не состаришься, и от большого количества стрессов тебе не станет плохо.

Закрыл дверь кабинета. В темном коридоре начали загораться лампочки. Прошел до конца коридора, заглянул в пару открытых дверей, где народ все еще сидел у ярких экранов. Спустился по лестнице вниз, отдал ключи уставшему от безделья охраннику, держащему в руках забрызганную и испачканную книгу, и выбежал на улицу. На улице пахло дождем и сырыми листьями тополей и клена. От такого запаха обычно бодрит, даже если это осень, темнеет раньше обычного, и весь мир готовится к долгому сну.

В телефонной книге Баха был первым в списке последних звонков. Пара коротких гудков, громкие басы на той стороне и знакомый звонкий голос, радостного и счастливого от одной только мысли, что Азат приедет через каких-нибудь двадцать минут.

Идти до этого бара не долго. Можно пройтись немного, затеряться среди тумана, падающих листьев и темноты дворов, а как устанет, вызвать такси.

Встреча

Он точно помнил первый удар. Если бы вырубили, забыл бы все, но челюсть оказалась крепкой, и он просто упал на спину. А дальше полетели ботинки, колени и кулаки. И били от души – словно он был виновником всех неудач и бед, случившихся на пути этих людей. Особенно хорошо приложились по ребрам. Но по старой привычке, выученной еще со школьных времен, он вовремя поджал локти. Они перестанут болеть через пару дней, а вот бока лучше поберечь.

Драться он никогда не дрался, и бить другого человека всегда казалось зверским и жестоким. Когда в школе предлагали выяснить отношения, он доносил спокойным и тихим голосом, что драться не будет и не видит в этом смысла. На этом все и заканчивалось. Только вот в случайной уличной драке такое не канает: сейчас даже не дали сказать и слова, просто свалили с ног, выплеснули всю злобу и скрылись в неизвестном направлении.

Когда он поднялся на ближайшую лавочку, грязный и с засохшей кровью на губах, в карманах было пусто. Портмоне не жалко – документов в нем все-равно нет, а денег хватит разве что на билет в кино. Он засмеялся  от того, как интересно начался и как еще интереснее закончился вечер. В баре все быстро надоело, а все имеющиеся деньги он слил, угощая кого не попадя. То ли от скуки, то ли от желания скорее закончить он накрылся коктейлем покрепче и теряясь в пространстве побрел на улицу. А там уже все как по сценарию: случайно столкнулись плечами, за что моментально, без каких-то разговоров и объяснений получил прямой в область переносицы. Вот и нос заболел – стоило только вспомнить! Но он на месте и даже не опух – так что еще легко отделался.

В последнее время как-то все наложилось слоями: слишком много работы, непонятки с Камиллой и невозможность разобраться в себе и своих чувствах. Свалилось одним большим грузом и не дает дышать. Еще и эта идиотская бессонница. С ней бороться тяжелее всего. Она приходила без стука в дверь и уходила также внезапно. Конечно, Азат пытался прогнать ее, но понял, что физические активности, просмотры фильмов и чтение книг слабы перед воровкой снов, и просто смирился. А потом появился Баха, с заманчивой идеей бороться с бессонницей новыми эмоциями, веселыми встречами с интересными девушками и, само собой, качественным алкоголем. И отказать ему не вышло. Или же не хотелось. Какая теперь разница на самом деле.

Дорога до дома была знакома до боли. Сейчас будет школа, где он учился до 7 класса, а затем перевелся в лицей. Спустя пару минут будет знакомый магазин, где продавали дешевые, пахнущие краской жвачки. А вот тут стоит дом, где во втором подъезде есть незакрытая дверь на крышу. Когда-то он частенько пропадал там после уроков, читая истории из старых советских книг, где у героев всегда в конце все налаживается. Может быть, и у него все будет так? Наверное, так бывает только в книгах и кино.

Часы над магазином показывали, что до утра еще долго. Да и все-равно он не уснет. Погода для позднего октября очень теплая, а такое чистое небо бывает от силы пару раз за год. Почему бы не подняться на крышу, как в старые добрые времена, откопать припрятанные в подсобке книги и не посидеть под светом фонаря? Главное, чтобы никто их не растащил – книги ведь действительно хорошие.

В подъезде на первом этаже мерцал свет. Лифт какого-то черта стал платным. Азат прошел несколько этажей и остановился продышаться. С разбитым носом, полным засохшей крови, каждый глоток кислорода давался с огромным трудом. Будет, конечно, обидно, если выход на крышу закрыт. Его могли заварить, заставить чем-нибудь, просто запереть на замок – хрен его знает, что случилось за столько лет. Но к счастью ничего не поменялось. Азат потянул несколько раз сгнившую дверь, вместе с ржавчиной приросшей к стене – сначала она поддалась, но на полпути застряла на небольшом бугорке отвалившейся краски. Уперся ногой и дернул еще сильнее. В итоге оказался на спине и на локтях, в которых еще пульсировала кровь, напоминая удары ровно 10 минут назад. Но дверь все-таки открылась, и отряхнувшись от пыли на джинсах он полез наверх. Дверь прикрыл совсем немного, чтобы никто не заметил ничего, но и чтобы открыть ее можно было не упираясь в стены и не падая на задницу.

Наверху было свежо и прохладно. Вдали не спали до боли знакомые дома и небольшие ларьки с обжигающими глаза вывесками. Чуть дальше виднелась недавно отремонтированная крыша школы, с которой были не самые лучшие воспоминания, и от того хотелось забыть про нее как можно скорее. А вон за тем поворотом они классом гоняли футбол каждое лето напролет. Все-таки как много таких мест на районе и столько же связанных с ними воспоминаний. Жаль, что человек не умеет делать гигантские прыжки – тогда бы всего за несколько минут удалось побывать и там, и там, а потом вернуться домой, накрыться подушкой и спать до утра.

Все книги целы и невредимы, и даже годы их не сильно попортили. В свое время он тщательно упаковал каждую из них, завернув в несколько тряпок, а потом накрыл старым пластмассовым ящиком, который запросто проживет сотни лет до того, как влага и сырость зябкой осени и холодной зимы убьют драгоценные страницы. Среди всего спрятанного в ящике он больше всего любил Маркеса. 100 лет одиночества он читал чуть ли не тысячу раз, но так и не понял, насколько сам одинок в этом мире. Взял ее в руки, пролистал желтые, местами ломающиеся от старости страницы, закрыл глаза и провалился в оставшийся после бара шум в ушах. Под него и уснул, накинув воротник куртки повыше и укрывшись припасенным именно на такой случай старым одеялом.

Проснулся он от шороха на другом конце крыши. Мозг не хотел просыпаться и до последнего старался остаться за гранью реальности: ему снилось, как он падает с полки поезда на большую сумку с кастрюлями и тарелками, от чего во всем вагоне от грохота и шума все закрывают уши. И сейчас он на крыше, укутанный одеялом, и первые несколько секунд все кажется странным. Что он тут делает? Как здесь оказался и зачем?

Кто-то оказался на крыше, подумал он, когда сонное состояние стало понемногу отпускать. Но он ведь прикрыл дверь! Да и кому нужна эта крыша в такое позднее время? Наверное, кошки или птицы. Но лучше перепроверить – не очень то и хочется, чтобы кто-то разбился пока он тут.

С первого раза и не понять, что делает тут этот человек в большом, не по размеру сшитом пальто. Незнакомец стоял на самом краю крыши, и в кромешной темноте не угадать, что он делает тут. Он почему-то смотрел вниз, и при этом не двигался и не подавал признаков жизни. Если бы было хоть чуток светлее, можно было бы его окликнуть. Только вот в этой темноте его это только испугает – и, не дай бог, он прыгнет…

Азат задержал дыхание, поправил волосы, про которые он всегда вспоминал в очень важные минуты, и медленно, практически не издавая звуков, пошел в сторону незнакомца. В другой любой момент он бы побоялся подходить к чужому человеку, тем более в ночи и такой поздний час. Но что-то подсказывало, что эта фигура вовсе не опасна, а если и навредит, то только сама себе.

– Ты что здесь делаешь? – спросил он, добравшись до безопасной дистанции.

– Не бойтесь, я не буду прыгать, – голос оказался очень певучим и нежным.

Неужели это девушка, проскользнула первым дело в голове…

– А зачем вы тогда стоите на самом краю?

– А какая вам разница?

– Ну раз мы оказались с вами на крыше вдвоем… И, если честно, я понять не могу, как вы узнали про это место, и как нашли сюда вход?

– Оставьте меня тут. Не все ли равно вам, что я делаю здесь?

Надо же, а она ведь права! Какое и правда ему дело? Внизу проносились машины, и с этой стороны крыши казалось, что дорога всего лишь на расстоянии вытянутой руки. Он очень медленно, высчитывая каждый шаг в такт своему дыханию, подошел ближе. Дойти он смог только до расстояния в половину метра до резкого обрыва –  более пересилить себя не смог. Огни мерцали под ногами, и ночная жизнь города только оживала: кто-то сигналил и кричал на дороге, возле одного ночного кафе играла музыка и посетители курили на крыльце. Незнакомка же стояла упершись кончиками своих босых ног прямо в самый край и все также не отводила взгляд от происходящего. О чем она думает? Что она хочет? И как она сюда попала?

– Я даже не знаю, что сказать. Вы правы, мне не стоит совать нос не в свои дела. Но если вы расскажете, что вы пытаетесь разглядеть там внизу, я попробую сделать это тоже.

– Вы не сможете. Даже если я вам расскажу – вам не понять.

– А вы скажите. А там уже решим.

– Я пытаюсь вспомнить, как летать. Что вы смотрите так на меня? Я же говорю, вам не понять…

– Вы собираетесь прыгать?

– Нет, не дура же я в конце концов. Мне надо только вспомнить… – она замолчала на мгновенье, то ли подбирая правильные слова, то ли заставляя сказать все это вслух. – Мне надо вспомнить, каково это летать! И если я вспомню, я смогу сделать это откуда угодно.

– Я, кажется, понял. Вы должно быть стюардесса, или очень часто летаете на самолетах? – все встало на свои места. Девушка просто сильно скучает по полетам, и тут на высоте десяти этажей она ищет такие же ощущения.

– Вы все-равно не поймете. Оставьте меня, пожалуйста – ответила она и сделала несколько шагов назад.

Азат смог наконец разглядеть ее. Она была немного ниже ростом чем он, что для девушки достаточно, чтобы считаться высокой. Короткая стрижка, разбросанные в стороны волосы еле касались воротника пальто, а глаза отливали в свете полуночного фонаря. Если бы в мире проводились конкурсы красоты, то по всем параметрам она бы не прошла критерии отбора: чересчур худовата, черты ее лица вряд ли будут сводить бы с ума миллионы поклонников, а дерзость во взгляде могла бы и вовсе отпугнуть. Но что-то в ней есть! Что-то такое, чего не встретишь в тех девушках, с которыми должно быть сейчас развлекается Баха.

– Мне кажется, что вам лучше вернуться домой. Я могу проводить вас, – Азат не знал, что можно сказать, когда вот так долго стоишь и смотришь на незнакомого человека.

– Лучше сделайте вид, что вы меня здесь не видели, – ответила она и побежала в сторону люка, ведущего вниз.

Побежать за ней? Черт! Как же тяжело решиться! А если решит, что маньяк или сумасшедший? Но если не побежит, то никогда не встретит ее снова.

Решетка от входа была полуоткрыта, и, протискиваясь сквозь небольшое отверстие, Азат полетел головой вниз. Хорошо, хоть успел подставить и без того разбитые локти. Боль уже не казалась болью, а так напоминанием, что это все не сон. Люди так бояться перепутать сны с реальностью, но почему-то никого не пугает, что и реальность может оказаться миражом. Когда там наверху он стоял в раздумьях, как ему поступить, когда незнакомка рванулась к выходу и пропала из виду, он понял сразу, что что-то очень важное и значимое убегает из его жизни. Он запросто мог остаться наверху и дальше наслаждаться прохладным воздухом на высоте десятого этажа, но желание узнать продолжение этой истории оказалось сильнее. Он сделал шаг в сторону выхода, затем еще один, и прогнившие доски пола завыли старым, мучительным голосом. О чем они просили? Лететь быстрее? Или остаться тут и не страдать херней?

Сердце билось быстрее чем, он мог сосчитать. Дыхание сбивалось, восстанавливалось и снова терялось. Но что-то подсказывало, что надо бежать и бежать еще быстрее!