Парадокс лося

– Ну, я пока не могу сказать, насколько он подходящий работник…

– Хенри, это был сарказм, ирония.

– Ирония, сарказм, точно! Мне они тоже нравятся.

Не знаю, почему я произнес эту последнюю фразу. Я понял, что несколько не сдержан, но и Лаура тоже разошлась.

– А тебе не кажется это странным? Что Юхани запросто согласился на работу, где нужно быть точнее точного, всегда находиться на месте и одновременно решать тысячу самых разных вопросов?

Я не успел обдумать ответ и уж тем более ответить, когда Лаура заговорила снова:

– Хенри, можно я прямо спрошу? Обо мне разговор заходил?

– Вообще-то, нет. С чего бы?

Почему в нашем разговоре вдруг появилась какая-то неловкость? И не только в разговоре. Возникло ощущение, что мы вели сразу два диалога. Первый – посредством вот этих самых слов, а второй – подспудный, невидимый и безмолвный, но тем не менее вполне определенный. Мне показалось, что я не понимаю ни одного из них. Затем до меня стало кое-что доходить.

– Почему ты так завелась из-за Юхани и его возвращения? – спросил я. – Ты ведь больше не работаешь в Парке и никак формально с ним не связана.

Лаура взглянула на незаконченный портрет. Затем так же быстро отвела взгляд. Мне показалось, что она намеренно тянет время, чтобы подумать.

– Ты только-только привел в порядок дела в Парке, – сказала Лаура, все еще глядя куда-то в сторону высоких окон. – И теперь Юхани снова может все испортить.

То, с каким выражением Лаура произнесла свои последние слова, заставило меня опять, если так можно выразиться, слушать между строк. По крайней мере, я попытался это сделать, потому что мне показалось, что именно там и содержалась важная информация. И мне это не очень понравилось.

– Я составил как краткосрочные, так и долгосрочные планы, – начал я, – и по многу раз все тщательно просчитал, подкрепил конкретикой и честно рассказал всем работникам о нынешней ситуации и о том, что нам предстоит. Я владелец Парка, и все это знают. Юхани – всего лишь наемный работник. Что он может сделать?

Лаура ответила не сразу. Она опустила глаза и рассматривала пол где-то позади меня.

– Просто, он… Юхани.

– Что ты имеешь в виду?

– Он… – Лаура силилась подобрать слова, от чего происходящее вызывало у меня недоумение: обычно она очень живо выражала свои мысли. – Он… он не такой, как ты.

Я не сразу понял, откуда взялось это ощущение, но почувствовал, что мне стало как-то неуютно.

– Я знаю его всю свою жизнь, – выпалил я быстрее, чем собирался. Внезапно я разозлился и даже пришел в ярость. Как-то так получилось само собой. – Кто лучше меня может знать, что он не такой, как я? Юхани продемонстрировал это и на практике, и особенно наглядно – в Парке приключений. Он не составил ни одного бюджета, но при этом влез в безумные долги. Он брал кредиты под сумасшедшие проценты, занимал у бандитов. Расточительство, безрассудство, неисполнение обещаний, импульсивность, опасная для жизни.

– Это не совсем то, что я имею в виду… хотя в некотором смысле, может быть, и то. Вернее, и это тоже. Мне трудно об этом говорить.

В высоком светлом помещении вдруг сгустились сумерки, будто кто-то внезапно задернул светонепроницаемые шторы. В то же время мои мысли, казалось, тоже потемнели. Я посмотрел на Лауру и увидел нечто такое, чего не хотел увидеть.

– Когда ты говоришь, что Юхани не такой, как я… – И тут вдруг мне стало ясно, что она имела в виду. – На самом деле ты хочешь сказать, что это я не такой, как он.

Лаура молчала. Казалось, она не знает, что ответить. Уж лучше она сказала бы хоть что-то, что угодно. Лаура не смотрела на меня.

– И поскольку я другой, – продолжал я, – ты думаешь, что я неспособен противостоять человеку, который мечется туда-сюда, лжет, бросается обещаниями и принимает непродуманные, катастрофические решения. Чьи действия основаны на чем угодно, только не на разуме. И я настолько «не такой», что не смогу справиться с этим человеком.

– Хенри, ты…

– Другой. Просто чтобы ты знала. Когда в университете я досрочно сдал математику, мне сказали, что я особенный. И когда, уже будучи актуарием, я делал расчеты в два с половиной раза быстрее и точнее, чем любой другой математик за всю историю страховой компании, мне тоже говорили, что я особенный. Может быть, я не такой, как ты думаешь. Может быть, я смогу справиться со своим братом.

Я встал и подошел к металлической вешалке, стоявшей у двери. Надел куртку и повязал шерстяной шарф, не сильно затягивая, но расправив его аккуратно поверх галстука, чтобы он оптимально сохранял тепло. Лаура Хеланто продолжала стоять на том же месте, как мне показалось, – точно в центре комнаты. Я посмотрел на нее и, зная ее рост, мог бы легко вычислить целый ряд расстояний и объемов, относящихся к этому помещению, а возможно, даже составить общее уравнение или, по крайней мере, приблизительное описание, но понял, что не стану этого делать. Мне не хотелось ничего подсчитывать, и это лучше всего характеризовало ситуацию. Я повернулся к выходу.

Дверь была из толстого металла, но я даже не заметил ее тяжести.

Выйдя на улицу, кратчайшим путем дошел до автобусной остановки и продолжил путь со скоростью ровно один километр в семь минут.

4

Встреча была назначена в Конала. Я приехал в этот район Хельсинки на шестнадцать минут раньше, поэтому сидел и ждал в небольшом фургоне, который приобрел для нужд Парка. Подержанный «рено-кангу» отлично подходил нам по вместимости и грузоподъемности, топлива потреблял немного, а внешняя непривлекательность уменьшала риск угона, что, в свою очередь, позволяло экономить на стоимости страховки.

Низкое солнце светило прямо в глаза, поэтому я опустил солнцезащитный козырек над лобовым стеклом, позволив солнечным лучам согревать мне грудь. Поток транспорта состоял в основном из микроавтобусов и грузовых машин, на боковых сторонах которых красовались знакомые и неизвестные мне логотипы и названия брендов. Многие автомобили проносились мимо со значительным превышением скорости, и это еще по самой скромной оценке. Однако, изучая на протяжении всей своей взрослой жизни статистику и теорию вероятностей, я понимал: это еще не значит, что большинство местных жителей превышают скорость. Я приехал сюда впервые в жизни, и моя выборка пока слишком мала. Вполне возможно, что в Конала проживают по большей части ответственные водители, и если брать район в целом, то население тут в основной своей массе соблюдает общие правила, так что неправильно обобщать и переносить поведение одного, двух или трех местных водителей на всех жителей района…

Я помотал головой и постарался сосредоточиться на серьезных вещах.

Мне не хотелось думать о Лауре и нашей встрече, поэтому я попробовал занять мозг чем-то другим. Поправил галстук и попытался на мгновение выбросить из головы Лауру Хеланто. Офис и складские здания компании «Финская игра» находились передо мной, чуть левее. Это предприятие было давним партнером Парка приключений – поставляло нам оборудование. Наш договор был заключен на три года с возможностью продления. Наличие договора, разумеется, стало для меня неожиданностью, как и все, что относилось к Парку.

Тем не менее документ, подписанный два года назад и, по-видимому, составленный директором «Финской игры» Ханнесом Толкки, казался мне вполне разумным и приемлемым для обеих сторон. Мои расчеты также подтверждали, что сотрудничество с этой компанией выгодно и для нее, и для Парка приключений, особенно в долгосрочной перспективе. Кроме того, договор включал дополнительные ограничения, предусмотренные в отношении так называемых «эксклюзивных прав». Эти ограничения относились и к «Финской игре». Она обязалась продавать оборудование для использования в регионе Уусимаа только нам.

Это как раз и стало причиной моего визита в Конала. Поскольку меня весьма озадачили последние сообщения и коммерческие предложения, полученные мной от «Финской игры».

И еще потому, что все это, похоже, замыкалось на «Прыжке лося».

«Прыжок лося» – единственный в своем роде аттракцион для парков приключений, и я хотел такой приобрести. Или, правильнее сказать, он был мне совершенно необходим.

«Прыжок лося» выше любого из наших нынешних устройств, да и вообще он гигантских размеров. Этот аттракцион предлагает десять разных развлечений. Самое захватывающее из них – прыжок с рогов «лося» в находящийся перед ним «лес», оборудованный батутом. Можно также залезть на самые острия рогов и скатиться с горки, смонтированной внутри «лося» и заканчивающейся у его задних копыт. По спине «лося» проходит акробатическая беговая дорожка: нужно не только быстро пробежать по ней, но и сохранить равновесие, чтобы не свалиться. Рядом с ней – еще две дорожки, что позволяет соревноваться с другими посетителями и оценить свои способности. Изюминка аттракциона в том, что этого «лося» можно превратить в нечто вроде американских горок. Внутренности и акробатические беговые дорожки, вьющиеся по спине, трансформируются в пути с вагонетками, которые приводятся в движение с помощью мощного электромотора, что обеспечивает экологичную углеродную нейтральность. В год изготавливается всего один «Прыжок лося», это бриллиант в короне и в целом европейской индустрии парков приключений.

Для нашего парка «Прыжок лося» означал бы заметное повышение конкурентоспособности. Реальность была такова, что мы проигрывали конкуренту, а тот расширялся, приобретая новое оборудование прямо с конвейера. Нам нужно было что-то такое, что выгодно отличало бы нас от других парков, но при этом наш бюджет должен был выдержать это приобретение. «Прыжок лося» стал бы именно тем, что нужно, при одном условии – если его удастся купить. Полученные мной сообщения не приближали нас к цели. В конце концов мне удалось договориться о встрече.

Я посмотрел на часы на приборной панели автомобиля, проверил галстук, взглянув в зеркало заднего вида, взял портфель и вышел из машины.

Здание офиса представляло собой оштукатуренное бетонное сооружение, выкрашенное в белый цвет. Оно было явно старше высокого и серого ангара из алюминия и стали, стоявшего чуть поодаль. Я подошел к темно-коричневой, обшитой досками двери и нажал на круглую кнопку звонка на стене. В широких окнах по обе стороны от двери жалюзи были лишь слегка приоткрыты. Их пластины находились под таким углом, что заглянуть внутрь можно было, разве что встав перед ними на колени и устремив взгляд почти вертикально вверх, да и то рассмотреть удалось бы в лучшем случае потолок.

Прозвенел звонок. Я услышал, как щелкнул замок, открыл дверь и вошел. Передо мной простирался длинный коридор; офисное здание оказалось значительно просторнее, чем это представлялось снаружи. Больше здесь не было ничего примечательного. Оформленные в светлых тонах и ярко освещенные интерьеры – офис как офис. Большинство дверей, выходящих в коридор, были открыты. Как раз в тот момент, когда я собрался было громко спросить, куда мне идти, я услышал какие-то голоса и увидел по левой стороне коридора выглянувшего из кабинета мужчину.

– Сюда, сюда.

«Сюда, сюда», по-видимому, означало совещательную комнату с длинным столом и стульями. Хотя могло относиться и к компании мужчин, собравшихся вокруг стола. Их было трое. Двое постарше и один существенно моложе. Ни один из них не был Ханнесом Толкки.

– Садитесь, – показал на стул один из пожилых. Это был тот самый, который только что высовывался в дверной проем, чтобы показать мне дорогу. – Как Парк, потихоньку выплываете?

– Ханнес Толкки придет на встречу? – спросил я, стоя с той же стороны стола, что и человек, пригласивший меня сесть. Двое других расположились напротив.

– Он уже на пенсии, – сказал тот, что был рядом со мной. – Я Кари Лийтокангас.

– Отто Хяркя, – представился второй.