Комета

Женщина ловко опустила на ступени защитную конструкцию, затворила вагонные двери и встала напротив, внимательно разглядывая черты моего лица. Я пошарил рукой по карманам сумки, нащупал необходимую бумажку и протянул ей. Бегло пройдясь опытным взглядом по мелкому шрифту билета, он спросила:

– До конечной?

– В смысле?

Она была совсем не старая, как мне показалось на первый взгляд.

– У тебя билет до Москвы…

– Так точно…

Волосы аккуратно уложены в высокую прическу, закрепленную в форме узла помощью заколок, и головной убор в виде пилотки. Эта прическа и сбила меня с толку, ведь ее носят люди старшего поколения.

– Поезд приходит на Ярославский вокзал в одиннадцать сорок пять.

– Понятно…

Несмотря на раннее утро, лицо ее было припудрено, губы слегка накрашены, брови подведены. Ее было лет тридцать, и она была очень уверенна в себе.

– Ты проходи тихонько, народ еще спит. Место шестьдесят пять, это боковушка. Она должна быть свободна…. Чай будет позже…

Она мне уже начинала нравиться. Хорошее отношение вселяет веру в людей. Я кивнул ей, в знак искренней благодарности и зашел внутрь вагона.

Поезд дернулся и стал набирать скорость, постепенно входя в ритм движения.

Плацкартный вагон был заполнен спящими людьми, которые кутались в одеяла и простыни, убаюканные монотонным покачиванием, и стуком колес. Найдя свое место, я бросил сумку на сиденье напротив, сел, и оперся спиной на конструкцию перегородки. Теперь я видел всю картину окружающего мира абсолютно с другого ракурса, изнутри двигающегося вагона. И картина, представшая предо мной, была следующая. Ветер, колышущий колоски, усилился, и поля сильно «волновались», подгоняемые воздушными порывами. Небо быстро наполнилось тяжелыми темно синими и свинцовыми облаками, что изменило структуру света, превратив утро в вечер. На стекло окна стали бесшумно сыпаться косые дождевые капли, скользящие куда – то вниз. Хорошо, что я успел вскочить на подножку, проходящего поезда. Я устало прикрыл глаза и погрузился в легкую дремоту.

Глава 8

Под стук железнодорожных колес, оказывается, так хорошо дремлется. Единственное неудобство доставляло окно, которое играло роль импровизированной подушки из стекла, но эта досадность обнаружилась лишь при пробуждении. Пространство плацкартного вагона заполнили люди, еще накануне спавшие, на своих законных местах. Одни из них сдавали постельное белье, другие держали очередь в туалет, для утреннего умывания. Маленький мальчик бегал по проходу возле меня, держа в руке пластмассовую машинку. По его идее, она двигалась по воздуху, огибая невидимые препятствия, ловко лавируя и меняя скоростные режимы. Для пущего правдоподобия, паренек пропускал воздух через губы, имитируя работу двигателя. В это время его бабушка сидела на боковом кресле, положив руки на столик, и внимательно следила за действиями внука.

За окном появились дома, отгороженные бетонными заборами промышленные здания, увеличилось количество параллельно идущих железнодорожных путей. Раз за разом мимо проносились на большой скорости встречные составы, создавая громкие звуковые эффекты, сопровождающиеся мощными ударными волнами, раскачивающими корпус вагона. Состав неуклонно приближался к своей конечной точке, коей являлся перрон Ярославского вокзала.

Я никогда не был в столице, поэтому смотрел на проплывающие пейзажи за окном, с особым интересом. Мне казалось, что вот-вот, и ближайшая перспектива откроет мне вид на Кремль, или я подсмотрю краешек улицы Арбат, поймаю взором остроконечный пик Останкинской телебашни. В один миг, мальчик спикировал машинкой на мое правое колено, и с силой оттолкнувшись от коленной чашечки, продолжил свои воздушные гонки.

– Сережа! Не трогай дядю!

Да ты мой тезка. Молодец, будешь летчиком…, или водителем. Какая разница, главное быть хорошим человеком. Бабушка проявила бдительность, виновато улыбаясь мне, но я был не в претензии на эти детские шалости. В это время, проводница закрыла туалеты, что могло говорить о скором прибытии поезда. Но состав продолжал двигаться по задворкам большого города, и я уже начинал беспокоиться, большей частью, беспричинно, повинуясь общему чувству растерянности, свойственной провинциалу, боящемуся заблудиться в каменных хоромах Московского Кремля. И потом, где я буду искать своего нерадивого младшего брата? Здесь живут миллионы людей. Проложены тысячи улиц. Я буду искать брата месяц. Или два. Я загрустил. Но, подожди…. Существует же, городская справка, отдел милиции, местные аборигены, знающие город, как свои пять пальцев. Буду обращаться, по мере возможности, искать пути, тропинки, узнавать адреса. Все будет в порядке.

Как всегда, неожиданно, за окном показался перрон вокзала, медленно проплывающий перед глазами. Все обитатели вагона выстроились в центральном проходе, с сумками и чемоданами, нетерпеливо ожидая остановки, и возможности покинуть это замкнутое пространство. Пассажиров, севших в поезд, по билету, в морском городе Владивосток, можно было понять, им очень хотелось вступить на «твердую землю» столицы. Мне же, торопиться было рано, поэтому я разглядывал людской поток, заполнивший местный перрон. Женский голос сообщал по громкоговорящей связи о прибытии очередного поезда к четвертому перрону вокзала, приглашая встречающих проследовать к месту высадки пассажиров.

Из вагона я вышел последнем. Знакомая проводница стояла у открытой двери вагона.

– Ну что, удачи вам!

Она одарила искренней улыбкой мою скромную персону, нечаянно угадав, какая трудная работа ожидает меня сегодня. Женщина держалась молодцом, проехав в поезде пол страны, и я снял перед ней свою виртуальную шляпу, добавив несколько искренних слов поддержки:

– Спасибо, большое…

Но тут поток идущих людей захватил меня, понес и скрыл проводницу из виду. Мимо толпы сновали с тяжелыми тележками вокзальные носильщики, предлагая подвезти гражданам тяжелые носильные вещи, ловко лавируя, при этом, между людьми. У меня вещей было не много, поэтому я продолжал разглядывать чудный мир большого города, через призму примыкающей к зданию вокзала платформы.

Суета большого количества людей производит много шума и не дает сосредоточиться на мелочах окружающего мира. В таких ситуациях необходима не только прекрасная человеческая выдержка и терпение, но и просто банальная привычка. Хорошо было бы, вычленить в общем потоке любой один объект и сосредоточиться на его созерцании. Это помогает большей концентрации. Вот, пожалуйста, газетный киоск, справа от входа в здание вокзала. Здесь можно купить газету, сесть на скамейку, почитать, адаптироваться к назойливой действительности. Я бросаю взгляд на очередь за прессой и обращаю внимание на человека, внезапно, без видимых причин, своей левой рукой, залезающего в сумочку, впереди стоящей дамочки. Такой жест невозможно спутать ни с одним другим. Парень производил кражу, и я это видел своими глазами. Он уже достал из сумочки кошелек, когда его блуждающий взгляд встретился с моими внимательными глазами, направленными на него. Попался с поличным, вот она, знаменитая столичная преступность, в действии. Карманник был худощавым мужчиной средних лет, с прической полубокс, невинным и мечтательным взором, и с уверенной пластикой тела.

Я стоял в пяти метрах от очереди за газетами, и в момент, когда наши взоры встретились в пространстве, мир вокруг жил по своим законам. Такая мелочь, как кража кошелька из сумочки праздной дамочки, не интересовала никого, кроме меня. Вор действовал обыденно и профессионально, достав предмет двумя пальцами и намереваясь положить его себе в карман. Поняв, что его действия зафиксированы, этот наглец, ничем не выдав себя окружающим, нагло продолжал смотреть мне в глаза, и медленно переносил чужой кошелек по воздуху, пока не засунул его себе в карман. Наглость этого типа была поразительной, он даже не изменился в лице, производя свои манипуляции. Вот так дела! Между тем, кража была налицо, но вор сильно затянул свою театральную паузу для меня, единственного искреннего зрителя, тем самым потерял драгоценные секунды, дамочка, полезла в сумочку, обнаружила пропажу, и громко запричитала. Карманник не выдержал внутреннего напряжения и бросился бежать наутек. Я незамедлительно последовал за ним следом.

Начав движение преследования, я ощутил в своем теле необычайную легкость, неведомую мне доселе. Казалось, я пронизываю пространство, используя странные физические законы иных миров. Люди, встречающиеся мне на пути, казались застывшими на месте, настолько их движение стало несущественным для моего перемещения. Я видел спину бегущего впереди карманника, где – то позади, семенила дамочка, в сопровождении представителей народной дружины, и вся эта картина виделась мной, как одно целое.

Пробежав по внутренним помещениям вокзала, преступник выскочил через центральные двери, на улицу и исчез в неизвестном направлении. Эта была полная незадача для меня, ведь я бежал за ним следом. Но тело мое продолжало двигаться в бешеном ритме, находя способы и возможности преследовать жертву, независимо от моего разума. Мысли мои и общее понимание происходящего, запаздывали, расслаиваясь, подобно спектру, на отдельные составляющие, такие как: бег, мысль, и реальный мир, в котором все это и происходило.

Но, как только я оказался на улице, находясь в заведомо проигрышной ситуации, почти ослепленный ярким солнечным светом, сознание будто воспарило в небо, настолько ясную картинку я увидел под собой. Все было как на ладони, движения машин, людей, поездов, самолетов, улавливались мной, я был подобен соколу, парящему в небесах, и высматривающему свою добычу. Были хорошо видны номера машин, заголовки на страницах газет, изгибы улиц и переулков. По ближайшей улочке, примыкающей к площади, и бежал наш карманник, спасаясь от грядущего возмездия. Он устал, выдохся и перешел на шаг, внутренне убедившись в отсутствии опасности, еще недавно, казавшейся неминуемой. В этот самый миг, мой разум, буквально, витающий в облаках, пришел в согласие со своим телом, я оказался за самой спиной воришки, зацепил своей ногой его пятку, он споткнулся ногой за ногу и упал, растянувшись на асфальте, и испугано вскрикнув.

Улочка была, в этот момент пуста. Я сел на спину упавшему, и легонько заломил ему руку, создавая искусственный болевой прием. Мало ли чего можно было ожидать от этого залетного товарища, который молча сопел, онемев от неожиданности. Озадачен произошедшим был и я. Скажу больше, я был, почти ошеломлен. Но объяснить сам себе я ничего не мог, и потом, все вернулось в привычное русло. Я стал нормальным, а был ли я еще кем то?

Глава 9

И вот, сижу, значит, я, верхом на преступнике, охраняю его. Наверное, так начинался бы, очередной рассказ о моих необычайных приключениях в нашей столице. Самое главное, что все это происходило на правой стороне переулка, и мы были в тени домов, ведь день был солнечным и жарким. Но вот появилась целая процессия. Два дружинника, постовой милиционер, потерпевшая дамочка и человек в штатском, замыкающий шествие.

– Вот он! Вот он!

Женщина указывала в нашу сторону, отчего карманник совершенно обмяк телом, видимо, представив себе будущую неизбежность наказания. Я отпустил его руку и поднялся на ноги. В тот же миг, пришедшие люди обступили лежащего на асфальте человека. Вперед вышел человек в гражданской одежде, очень похожий на главного персонажа, в этой непростой истории. Он обратился к лежащему человеку, произнося речь негромким, но проникновенным голосом:

– Опять ты, Ваня, шалишь. Все никак не можешь угомониться. Неужели в неволе так хорошо, что кошельки тыришь у простых людей, не думая о последствиях? Только не говори, что рука сама тянется…

– Товарищ майор, простите, бес попутал!

– Привыкли вы нечистой силой прикрываться, а в бога не верите….

Ну, что ты лежишь? Поднимайся…

Человек по имени Иван, неловко зашевелил отекшими конечностями и поднялся. Теперь он был похож на школьного хулигана, оказавшегося, вдруг, в кабинете директора гимназии. Майор весело оглядел карманника, продолжая использовать существующее положение для общей профилактической беседы.

– Ты, вон, у женщины прощение проси. У тебя странное понимание совести. Когда кошелек из сумочки доставал, совесть твоя молчала, а когда поймали, она, вдруг, заговорила …. Тебе не кажется это странным?

– Очень кажется…

– Очень?

– Очень – очень…

Да, глупее ситуации я еще не видел, настолько этот карманник впал в прострацию, не позволяющую ему, даже, ответить нармально. Прав был этот майор, говоря о нравственности одного конкретного человека. В данный момент это был вор – карманник, нарушивший законы человеческой совести.

– Ладно, давай, доставай, что там, тобой похищено…, клади на землю…

Ваня вынул из кармана кошелек и, аккуратно нагнувшись, положил предмет на асфальт.

– Ну, вот…. Ваш кошелек, гражданка?

– Мой…