В поисках любви

Смотрит на меня в недоумении. Думает, что я сошла с ума. Но это не так. Я знаю, что он существует!

– О чем вы?

Вытираю слезы:

– Я боюсь.

Этот шепот ему. Потому что он знает, что такое страх в белых стенах больницы, когда каждый вопрос, словно шаг по тонкому канату, натянутому на смертельной высоте.

– Помните, заходить в палату нельзя. Пойдемте… – протягивает мне ладонь, и я беру его за руку. Как волшебника. Как отца. Как любовника, которым он никогда не был, но непременно станет…

Он ведет меня через разрушенные пирамиды, по коридорам больницы, и я вижу, сквозь вновь выступившие слезы, как миры пересекаются, проникая друг в друга.

О, Господи! Это так красиво! Миллионы частиц вращаются вокруг тысячи солнц, силой неимоверного притяжения создавая бесчисленное количество планет. И на каждой мы проживаем разные жизни, умирая и снова рождаясь, превращаясь в золотую пыль звезд, которой только предстоит начать свой путь. Радужные цвета, которым я не могу подобрать названия, сменяют друг друга в чреве матери-вселенной, отражаясь в биллионах наших глаз истиной сотворения мира… Точки опоры. Линии соприкосновения. Все науки летят крахом от этих знаний. И я сдаюсь. Останавливаюсь, возвращаясь туда, где нужней всего.

Мы рядом. Волшебник приоткрывает дверь палаты.

– Алтарь… – Шепчу, но вряд ли он слышит меня. Исчезает, как и было предсказано каждому из нас. Прощание с детством всегда происходит в одиночестве. – Аль…

Она лежит на кушетке. На заросшем плесенью и тиной каменном алтаре. В окружении жертвенных ножей и пульсирующих сердец. Обвитая звуками искусственной жизни, словно лианами, впившимися в бледную кожу. Я смотрю на нее и не могу узнать. Я никогда не видела ее спящей. И не смотря на темные круги под глазами, на побелевшие губы, она очень красива в эти минуты блаженного спокойствия.

– Как много я потеряла, малыш, – Горячие слезы обжигают мои руки, которые я держу у груди, боясь выпустить испуганное сердце. – Как мало видела до этого в тебе…

Я смотрю на нее. Не замечая, как на стенах начинают проявляться имена и цифры, горящие ослепительным, белым светом. Как страшные наскальные рисунки, сделанные детьми, возникают под этими датами, словно обломки потонувших кораблей. Все больше и больше. Повсюду. Везде. Их миллионы и миллиарды внутри пирамиды, не знающей границ. Они пульсируют, будто звезды. И гаснут. Оставляя светящимся только одно имя. И хотя оно очень далеко от меня, на противоположной стороне пирамиды, я протягиваю к нему руку и касаюсь пальцами. Нет времени в этом месте. Нет пространства. На границе мирозданья людям подвластно все.

Провожу пальцами по выемкам букв. Александра.

По цифрам. 6 лет.

Боже…

И как бы мне не хотелось смотреть на рисунок, он сам проникает в меня, даруя жестокую правду, выжигающую кровь.

Он был для тебя всем. Был богом, лицо которого тебе снилось каждую ночь. Ты просыпалась и бежала к нему, боясь, что он встретит рассвет в одиночестве, не поняв красоты, заключенной в его ярком пламени. Милый ребенок, ты и не знала, что в нем жила тьма. Демон, ждущий удобного часа. Все случилось так неожиданно, так быстро, что убежать не было сил. Рай исчез, и в темных коридорах, пахнущих железом, ты встретилась с чудовищем. Оно не знало сострадания. И с этого момента боли не было конца. И если ту, что поселялась внутри живота после каждого изнасилования, ты могла пережить, то ту, что навсегда пропитала ядом твою душу, так и не сумела. У чудовища были друзья, и они приходили к тебе, и закрывались с тобой в ванной, где твоих криков и слез не мог услышать никто, кроме бога. Но и он отвернулся от тебя. И проклятия, разрывающие грудь, навсегда закрыли путь домой.

Обитель демонов, которую ты покинула, сбежав из детства, никогда не переставала существовать в тебе самой.

Я не могу смотреть на это без слез. Без слабости и дрожи в коленях. Рыдаю, сползая по дверному косяку на пыльный пол, ощущая, как руки Волшебника подхватывают меня, не давая упасть. Над рисунком чудовища, ярким светом пульсирует слово, выведенное детской рукой. ПАПА.

Закрываю лицо руками.

Этого не должно быть! Никогда…

Падаю в пустоту.

– Почему… все так?

Голос Волшебника приходит из темноты. Откуда-то сверху, где не горит ни одна звезда, и погибают даже ангелы, оседая пылью на грязных сапогах.

– У каждого своя жертва, Оксана. Все наши пути предопределены.

– Этого не может быть… это нечестно!

– Смерти не будет.

Молчу, чувствуя, как меня трясет от холода и страха. Не вижу ничего, кроме своего падения, ставшего частью дна, которого не суждено достичь.

– Но… кто ты?

– Я был в твоей жизни всегда. Но перерождаясь, ты забывала обо мне. Как забыла сейчас.

Открываю глаза. Вижу над собой чужие лица и слепящий свет. Потолок больницы. И чьи-то руки на своих щеках.

– Не умирай… Дай мне все исправить. Аль…

– Кажется, она очнулась!

Чей-то голос. Далеко. В другой реальности, куда идти слишком поздно. Ведь там меня, больше, никто не ждет.

Я вижу себя. В последние секунды перед тем, как вернуться. Маленькую девочку, стоящую у стены пирамиды, за алтарем взросления, на котором лежит моя жертва. Та, которую я отдам ему, как отдавала всегда. Детство кончится с последним ударом ее разгоряченного сердца.

– Стой! Не надо!

Но девочка пишет. Свое имя и дату. Рисует снег и летящего сквозь него ангела. Каменная пыль засыпает ей руку, но она не останавливается. А я не вижу больше. Плачу в сильных объятиях, вдыхая едкий запах нашатырного спирта. И слышу, как искусственная жизнь превращает сердцебиение в тонкий звук, похожий на красную нить. Крики врачей и топот сотен ног…

Ничего не изменится. Алтарь принял кровь.

Ты полетишь к солнцу, заслонив собою свет. Смерти не будет, Аль. Не бойся.

Из глаз моих текут слезы.

Когда-нибудь мы встретимся вновь. Теперь я знаю это.

Электрические разряды пронзают ее тело, заставляя содрогаться мои плечи. Лампы в коридоре вспыхивают ярким светом, но ангелы никогда не возвращаются к огню. Они знают, как больно можно обжечься.

Вижу Волшебника, опустившегося передо мной на колено. Его грустный взгляд. Он обнимает меня за плечи и помогает подняться. Крепко прижимает к себе.

Я слышала тебя в темноте. Ты больше не будешь один, волшебник. Я останусь с тобой.

– Ее спасут, – он говорит лишние слова. Ему так не идет эта глупая маска ребенка. Чудес не бывает.

Я должна сказать ему это. Я стала взрослой.

– Она не хочет возвращаться. Хочет быть свободной. Не держите ее, пожалуйста…

Он смотрит на меня, не понимая, о ком я говорю. Но имен в этом месте больше нет.

– Вы родственники? – Безразличный голос разъединяет наши объятия. Волшебник кивает.