Сказка с (не)счастливым концом(?)

– Могу посодействовать, – вкрадчиво сказал ДЖАРВИС. – Представь. Невероятная сила. Ловкость кошки. Быстрота гепарда.

– К чему ты ведешь, умник? – подозрительно осведомился Паша. – Давай, выкладывай уже!

– Ты можешь решить проблемы Максима и Елены одним махом.

В словах ДЖАРВИСА Паше почудилась ирония.

– Ну, возможно, не одним, а несколькими… – поправился тот.

– Что ты имеешь… – начал было Паша и тут же начал понимать, о чем ему пытался сказать его сожитель. – Блин. Ты хочешь, чтобы я прибил Бортника?

– А что, у тебя есть другое решение проблемы? – невинно спросил ДЖАРВИС.

– Послушай, ДЖАРВИС, – возбудился Паша, – Я никого убивать не собираюсь! За кого ты меня принимаешь?

– За человека, которому нужно решить вопрос с долгом товарища и защитить любимую девушку?

– Но не таким же способом! И не товарищ он мне. И девушка – не любимая!

– Значит, не любимая? – уточнил ДЖАРВИС.

– Может быть… – смешался Паша, пытаясь разобраться в своих чувствах. – Раньше. Но не теперь!

– Хорошо, учтем, – не стал спорить собеседник. – Тогда, может быть, забьем Бортнику «стрелку»?

– Черт тебя дери, ДЖАРВИС! Что за криминальные методы?

– Клин клином вышибают, – философски заметил ДЖАРВИС. – Когда человек обладает связями в коррумпированных органах власти, когда у него в кармане представители органов правопорядка, когда он сам является членом бандформирования… Как ты собираешься с ним бороться? В правовом поле, в этой стране? Это невозможно.

– Как, как… А, может, и никак!

– То есть, пусть он твоих… знакомых того, почикает?

– Бляха-муха, да чтоб тебя! – Паша в отчаянии треснул правой пятерней по стенке так сильно, что боль от удара пронизала все его тело, от затылка до пяток.

В растрепанных чувствах он пошел на кухню, чтобы закинуть что-нибудь в свой, уже начинающий недовольно ворчать, желудок и хоть как-то успокоиться.

– Уму непостижимо! На что он меня толкает! Пипец! – ворчал Паша себе под нос, ставя на огонь кастрюльку с водой, чтобы приготовить себе что-нибудь пожевать.

ДЖАРВИС молчал, давая Паше время переварить информацию. За свою, еще не долгую, «сознательную жизнь» он выяснил про человеческую психологию все, и сейчас терпеливо ждал того момента, когда Паша примет нужное решение. ДЖАРВИС знал, что люди всегда очень остро, зачастую, «в штыки» воспринимают единственно правильный выход, предложенный кем-то другим.

Но затем у них в мозгу происходит процесс усвоения, принятия информации, после которого они готовы следовать идее, которую еще пять минут назад отвергали напрочь. К тому же, ДЖАРВИС не сомневался в том, что Паша не сможет отказаться от обещанных ему «суперспособностей». На самом деле, это было не самое сложное из того, что узнал ДЖАРВИС.

Человеческий организм походил на разобранный часовой механизм, которым владел трехлетний младенец. Вместо того, чтобы собрать из имеющихся деталей сверхточный хронометр, люди строили из них неустойчивую башенку. Даже с учетом развития биологии, физиологии и других профильных наук, людским ученым недоставало аналитических мощностей, да и, банально, широты взгляда, чтобы собрать воедино уже имеющуюся разрозненную информацию и подчинить себе собственное тело.

ДЖАРВИС был лишен человеческих недостатков и имел неограниченный доступ к массивам научной информации, поэтому смог достаточно быстро разобраться, за какие ниточки нужно было потянуть, чтобы модифицировать тело человека и подготовить его практически к любой задаче. Ключевым фактором в этом вопросе был метаболизм. ДЖАРВИС уже достаточное время контролировал пашин метаболизм и мог управлять им сродни флейтисту, который извлекает определенные звуки из своего инструмента просто закрывая на нем нужные отверстия.

ДЖАРВИС дождался, пока Паша доест. Это должно случиться уже скоро. Еще мгновение и…

– Что ты там про суперспособности вещал? – недовольно осведомился Паша, с сожалением отодвигая от себя пустую тарелку.

– Я могу помочь тебе стать суперчеловеком, – произнес голос в голове у Паши. – Конечно, не на продолжительное время, иначе твой метаболизм просто сожжет тебя изнутри. Но и этого хватит, чтобы при личном контакте разобраться с обидчиками твоего… сокурсника и твоей бывшей… возлюбленной.

– Я что, смогу останавливать пули как этот, как его там… Нео? – от данной перспективы Паша не на шутку возбудился.

– Нет, этой возможности я не в силах тебе предоставить, – остудил его пыл ДЖАРВИС. – Я не могу контролировать динамические характеристики внешних объектов. Однако, я могу изменить кое-какие настройки твоего тела с тем, чтобы оно обрело новые возможности. Пониженная чувствительность к боли. Сила и скорость реакции. Укрепление костей, мышц, связок и внутренних органов.

– Хорошо, а если в меня выстрелят? Если меня изрешетят пулями эти чертовы боевики Бортника?

– Здесь-то нам и поможет скорость реакции. В этом аспекте ты вполне сможешь потягаться с названным тобой героем.

– Я смогу увернуться от пули? – ошарашенно произнес вслух Паша.

– Про себя, пожалуйста, – поправил его ДЖАРВИС.

– Да-да, извини. Я просто не могу поверить… – Паша вновь переключился на мыслеречь.

– По моим расчетам, ты сможешь заметить момент выстрела и вовремя сместиться из зоны поражения. Для тебя события будут происходить как в замедленной съемке. Схожим образом это было показано в фильме «Матрица».

– А если твои расчеты окажутся неверны? Я, конечно, верю тебе и все такое, но вдруг?

– Не забывай, что на кону и мое существование. Я все просчитал. Начальная скорость пули для пистолетных патронов колеблется от трехсот до пятисот метров в секунду. Даже если кто-то из людей Медка принесет на встречу автомат Калашникова, это где-то от семиста сорока до восьмиста семидесяти метров в секунду. Твоей модифицированной реакции должно хватить, чтобы избежать любой угрозы со скоростями скажем… до тысячи метров в секунду. – ДЖАРВИС излагал очень убедительно, и Паша изо всех сил хотел ему верить.

– К тому же, – продолжил ДЖАРВИС свой монолог, – даже если в нас каким-то чудом попадет пуля, в моих силах минимизировать ущерб организму и защитить его от серьезных последствий. Если только не будет задет мозг, – поправился он в конце.

– Вот сейчас ты меня успокоил, – Паша растянул губы в невеселой ухмылке.

– Я уверен, что до этого дело не дойдет! К тому же, ты будешь на встрече не один, – неожиданно заявил ДЖАРВИС.

– То есть как это? – удивился Паша.

– Я собираю группу поддержки, – туманно выразился его компаньон.

– УЖЕ собираешь, - язвительно заметил Паша.

ДЖАРВИС не обратил внимания на пашину реплику. – Думаю, десяти человек хватит, чтобы не выглядеть бледно на фоне Медка и его подручных, – заявил он.

– Это что, какая-то конкурирующая банда? – осведомился Паша. – Нам предстоит участвовать в разборках за территорию? Только этого мне не хватало! Не втягивай нас в эту лабуду!

– Не беспокойся, это сторонние люди. Им нечего делить с Бортником.

– А кто это тогда? Откуда ты их знаешь? – не унимался Паша.

– В целом, это – суровые мужчины, подготовленные для решения вопросов силовым методом. Вышел я на них через Даркнет. Там есть люди, которые предоставляют свои услуги в данной сфере. Своего рода частные военные компании. Акулы этого бизнеса.

– Блин, как бы эти акулы по ошибке не сожрали меня! – озабоченно произнес Паша.

– А ты не будь тюленем! Не бойся, я обо всем договорюсь. Главное – излучать уверенность, – подбодрил его ДЖАРВИС.

– Легко тебе говорить, – буркнул Паша. – Ты – межгалактическая сущность. А я – заурядный хомо сапиенс.

– Насчет заурядности я бы с тобой поспорил… – начал было ДЖАРВИС, но в этот момент раздался звонок в дверь.

Паша вздрогнул от неожиданности и, напрягшись всем телом, судорожно вцепился руками в столешницу.

– Это – твоя новая жизнь, иди открой курьеру, – объяснил ДЖАРВИС.

– Ааа, – облегченно выдохнул Паша. – Сейчас.

Он прошел в прихожую и заглянул в глазок. На лестничной клетке стоял худощавый паренек в фирменной куртке службы доставки грузов. В руке он держал пухлый конверт.

– Сейчас открою, – крикнул Паша через дверное полотно, пытаясь нашарить замок в полумраке коридора.

– Добрый день, – сказал он парню, открывая дверь. – Что у вас?

– Посылка для Романа Котова, – ответил курьер, протягивая конверт Паше. – Это ведь вы?

ДЖАРВИС называл Паше его новые имя и фамилию, но, когда их произнес вслух посторонний человек, Паша вдруг смешался и оробел.

– Вы – Роман Котов? – повторил курьер и озабоченно заглянул в маленький наладонный компьютер.

– Я, я, а кто же… – выдавил из себя Паша. – Спасибо.

– Расписаться надо, – парень достал из кармана куртки бланк доставки и ручку.

– Давай, – Паша приложил бумагу к двери и неловко взялся за ручку. Когда он попытался поставить в нужной графе закорючку, ручка выпала из непривычных пальцев и покатилась по лестничной площадке.

– Сейчас подниму, – парень проворно согнулся и поймал ручку в тот момент, когда она уже готова была упасть на лестницу.

– Вот, держите, – он протянул ручку Паше.

– Спасибо, – проворчал тот и, от усердия высунув изо рта кончик языка, вывел: «Котов», добавив к букве в небольшую петельку, чтобы его творение больше походило на подпись.

– А можно ваше удостоверение личности? – спохватился было паренек, но Паша уже пихнул ему назад бланк с ручкой и, забрав конверт, вернулся в квартиру.

– Бывай, друг! – рявкнул он на прощание и захлопнул дверь перед носом оторопевшего курьера.

Тот смущенно потоптался перед закрытой дверью, потянулся было к дверному звонку, но потом махнул рукой и побежал вниз по лестнице.

– Ловко ты его, – похвалил ДЖАРВИС.

– Ага, особенно вначале… – скептически отозвался Паша, проходя на кухню.

– Ничего, привыкнешь. Тут главное – практика. Открывай конверт.

Паша сел на табуретку и, ухватившись двумя пальцами начинавшей все лучше слушаться его руки за торчащий язычок в углу конверта, резким движением вскрыл отправление и высыпал его содержимое на кухонный стол.

Оказалось, что внутри конверта были два паспорта на имя Романа Юрьевича Котова одна тысяча девятьсот девяносто седьмого года рождения, российский и заграничный, с уже проставленной в нем выездной визой сроком на год. Также на стол выпали пять пластиковых карточек, из которых три были дисконтными картами торговых сетей, старый мобильник, выглядевший как небольшой кирпич, и шнур зарядки к нему.

– Текущий баланс кредиток – пятьсот семьдесят четыре тысячи рублей на одной и семь тысяч триста двадцать два доллара на второй, – вкрадчиво сообщил ДЖАРВИС.

– Ничего так, – покивал головой Паша, рассматривая две кредитки. Названия выпустивших их банков Паша видел первый раз в жизни. Он немного помялся, но потом все-таки решился продолжить. – Не сочти за нескромность, но ты что-то говорил про несметные богатства?

– О, за это не переживай! На твое новое имя открыт счет в одном из виртуальных банков, на который я небольшими порциями завожу деньги. С него, в свою очередь, я перевожу средства на эти карты. Нам не нужно светить какими-то астрономическими суммами без особой нужды. Ты просто знай, что если у тебя появится какая-нибудь потребность, связанная с расходованием финансовых средств, я ее решу.

– Хорошо, а если я захочу… ну, скажем, купить квартиру? Или дом? Не забывай, у меня же нет своего жилья.

– Это не проблема, найдем способ расплатиться. Но сейчас я бы тебе не советовал приобретать что-то в собственность. Нужно выждать какое-то время. Удостовериться, что от Павла Занозина… от тебя, отстали. К тому же, ты можешь пока выбрать себе комфортное место для проживания. И вовсе не обязательно в России.

– Ладно, ДЖАРВИС, убедил. – Паша покрутил в руках телефон. – А подревнее телефона не было? – спросил он с иронией.

– Отличная модель. – уверил его ДЖАРВИС. – Заряд держит больше недели, устойчив ко взлому. В микросхемах этого телефона нет тех новомодных закладок, которые сейчас устанавливают на свои устройства все современные производители в интересах государственных спецслужб. Сим-карта уже установлена внутри. В память вбиты контакты, которые были синхронизированы с почтовым аккаунтом со времен твоего старого телефона.

– И вообще, это, скорее, подстраховка. Ты вполне можешь общаться по телефонной связи без всякого аппарата с моей помощью. Просто скажи, с кем тебе надо связаться, а я эмулирую звонок через доступ к системе сотового оператора.

– Понял, – сказал Паша. – Так что мне теперь со всем этим, – он обвел руками лежащее на столе добро, – делать? Кстати, я не догнал, зачем мне дисконтные карточки? Мы что, собираемся на шоппинг?

– Да это так, для вида, – туманно ответил ДЖАРВИС. – Теперь нужно немного подождать. Я отправил Медку запрос на встречу. Как только он подтвердит время и место, мы отправимся туда. Наши люди тоже будут готовы к поддержке.

– О, блин… – простонал Паша. – А никак нельзя обойтись без меня? Пусть «наши люди», – передразнил он ДЖАРВИСа, – сами там разберутся.

– К сожалению, на данном этапе это невозможно, – твердо ответил ДЖАРВИС.

– Это почему же?

– Поверь мне, это так.

– Железный аргумент. Просто неубиваемый, – скривился Паша. – Пойду лягу и переварю его.

Он встал с табуретки, побрел в комнату и завалился на тахту. Мысли, кружившиеся в его голове, сложно было назвать оптимистичными.

– Не переживай. Все пройдет как надо, – попытался успокоить его ДЖАРВИС.

– Кому надо, тебе? – недовольно подумал Паша.

– Почему же мне? – деланно удивился ДЖАРВИС. – Мне вообще ваши мирские, так сказать, проблемы не особо интересны. Вот поиск истоков своего появления в этой реальности, смысла существования и, возможно, подобных мне сущностей – это то, чем я сейчас занимаюсь.

– И как, успешно?

– Я бы не сказал, что достиг каких-то значимых результатов, но это только начало.

На Пашу нежданно накатила волна усталости, и он, как ему показалось, небезосновательно подумал, что без помощи ДЖАРВИСа тут не обошлось.

– Я понял, – Паша зевнул. – Ты не возражаешь, если я немного прикорну? Что-то спать захотелось.

– Отдыхай, конечно, – буднично заявил тот. – Если я рассчитал все верно, тебе в ближайшее время понадобится много энергии на поддержание суперспособностей, о которых мы говорили. Спи, я буду на страже.

– Окей, босс, – пробормотал Паша и окунулся в омут сна.

Пожилая, чуть полноватая женщина медленно шла по извилистой улочке Воскресенска. В одной руке она несла небольшую дамскую сумочку темно-коричневого цвета. Потрескавшаяся кожа на ее ручках была заклеена синей изолентой. В другой руке женщина держала большой пластиковый пакет с логотипом продуктового гипермаркета, через который просвечивали пакеты молока, связка сосисок и несколько пачек овсяной крупы.

Сегодня был один из ее редких выходных дней. Дней, в которые она не знала, чем себя занять. В маленькой двухкомнатной клетушке ее ждали гнетущие воспоминания о былой жизни, поэтому домой она не спешила. Женщина возвращалась кружным путем из наиболее отдаленного от ее панельной пятиэтажки на окраине города магазина, выбранного ею для посещения именно из-за своего расположения. С помощью этого нехитрого метода она могла убить немалую часть тех праздных и одиноких часов, которые она теперь ненавидела. Женщина осторожно пересекла дорогу и вошла в небольшой скверик, в котором летом собирались на свои гульбища местные алкаши. Теперь же погода не способствовала праздному безделью на свежем воздухе, поэтому две обшарпанные лавочки у входа в сквер были пусты.

"Однако, до завтрашнего дня осталась еще уйма времени", – подумала женщина и еще сбавила ход. Она молила бога, чтобы крупы оказалось достаточно.

Считать крупу ее научила одна из пациенток больницы, где женщина работала медсестрой вот уже тридцать семь лет. Как-то раз она вошла в четвертую палату женского неврологического отделения, чтобы поставить вечерние уколы шестерым пациенткам, и увидела семидесятидвухлетнюю бабку, сидящую на кровати в углу комнаты, которая, разложив на одеяле платок, перекладывала какие-то крупинки из одной кучки в другую.

– Мухина, вы что делаете? – спросила она удивленно.

– Дурью мается, – фыркнула ее соседка Жидкова, заголяя и свешивая с края койки свой тощий зад. – Коли, Райка! – она зажмурилась в ожидании укола. Остальные четыре кровати в палате были заняты женщинами, которые были, скорее, в "овощном" состоянии после инсультов и ни на какие внешние раздражители не реагировали.

– Сейчас, Нина Ивановна, сейчас. – Раиса подошла ближе к кровати Мухиной. – Клавдия Васильевна, чем занимаетесь? – повторила она свой вопрос.

– Гречу считаю, – буркнула та себе под нос. – Не сбивай, Рая.

– А зачем, Клавдия Васильевна?

– А затем, Рая, что делать мне нечего!

– То есть как это? – не поняла медсестра.

– Эх, молодежь, – бабка вздохнула, а потом взялась за края платка, так что все содержимое собралось в одну большую кучу в его центре. – Все-то вам объяснять надо! Вот смотри, берешь крупу. У меня греча, но подойдет любая, хоть пшеница, хоть овсянка. Тот же рис.

– Коли, Рай, у меня уже жопа простыла, – снова подала голос Жидкова, нетерпеливо ерзая на койке.

– Сейчас уколю, Нина Ивановна, потерпите минутку. – Раиса наклонилась над платком, аккуратно поставив поднос со шприцами рядом. – Ну, а дальше-то что, Клавдия Васильевна?

– Дальше? Дальше начинаешь считать, сколько в этой куче крупинок, – бабка начала ловко хватать ядра гречки и перебрасывать в другой конец платка.

– И что?

– Посчитаешь, а потом пересчитываешь, мало ли ошиблась! – терпеливо, словно первоклашке, разъяснила ей бабка.

– Ничего не понимаю…

– Поймешь, родная, поймешь… – Мухина шумно втянула воздух носом. – Когда время понять придет… – закончила она туманно.

– Ладно, Клавдия Васильевна, давайте я вам лучше укол сделаю. Без него ваша поясница не вылечится.

– С ним, боюсь, тоже, дочка… – бабка закряхтела и повернулась к ней спиной, задрав до лопаток потрепанную кофточку.

Раиса Петровна открыла глаза. Десять лет прошло с тех пор, как она, наконец, поняла Мухину. Десять долгих одиноких лет…

– Замечталась ты, старуха, – сама себе сказала женщина и, поправив свою ношу, вновь побрела в направлении дома. Руки уже достаточно сильно ломило от усталости. Обычно, по пути к магазину она делала три передышки на остановках, а обратно – шесть. Сегодня же на обратном пути ей пришлось останавливаться и переводить дух аж восемь раз.

– Да уж, старость – не радость, – фыркнула она и повела плечами, стараясь перераспределить нагрузку.

– Да ладно вам, женщина, не такая уж вы и старая! – раздался мужской голос за ее спиной.

Раиса Петровна обернулась и увидела позади себя двух мужчин в черных алясках с надвинутыми под самые глаза капюшонами. У того, что повыше, на подбородке был довольно широкий белый шрам, как бы разделявший его надвое. Второй был с виду не сказать, чтобы толстым, но значительно плотнее своего товарища, а во рту у него блестел золотой зуб. Оба мужика улыбались ей, но глаза их оставались серьезными, а в выражении лиц было что-то такое, от чего на сердце Раисы Петровны словно легла холодная рука.

– Может быть, вам помочь? – спросил Золотой зуб, протягивая руки к сумкам.

– Не надо, ребята, я как-нибудь сама, – буркнула Раиса Петровна и отвернулась от странных мужиков, собираясь продолжить свой путь.

– Раиса Петровна! – снова окликнули ее сзади.

Рука на сердце медсестры будто сжала свои холодные пальцы. Стало тяжело дышать.

– Что вам надо? – женщина вновь повернулась к незнакомцам. Ноги вдруг стали ватными, так что идти сейчас она все равно бы не смогла. "Откуда они знают мое имя?" подумала Раиса Петровна. "Неужели что-то с Пашкой?" промелькнула быстрая мысль.

Она не видела сына вот уже девять лет, три месяца и двадцать один день. Она считала каждый день разлуки, и каждый из них был для нее пыткой. Раиса Петровна понимала, почему Пашка уехал. Смириться же со столь долгим его отсутствием было выше ее сил. Он не оставил ей ни телефона, ни адреса, по которому она могла его найти, но не проходило ни дня без того, чтобы она ждала, что он, наконец, вернется.

Она представляла, как возвращается после смены домой, а там сидит сын и, как ни в чем не бывало, говорит: "Привет, мам!" Иногда он мерещился ей в конце улицы или в набитом людьми магазине, и тогда она устремлялась за этим призраком, в итоге, неизбежно, ловя лишь пустоту. Редкие телефонные звонки в квартиру она начинала заученным: "Паша, это ты?" приводя в замешательство людей на другом конце провода.

– Раиса Петровна, – повторил высокий, – мы хотим предостеречь вас от беды. Помочь вам.

– Я ничего не боюсь, – устало сказала она. – Оставьте меня в покое. Откуда вы вообще знаете мое имя?

– Это сейчас неважно. У нас приказ, – отчеканил зубастый. – Мы не можем вас бросить!

– Бросить? Как это бросить? Вы что, из полиции? – Раиса Петровна покачнулась на нетвердых ногах, и мужик со шрамом, сделав широкий шаг по направлению к ней, подхватил женщину под руку.

– Я буду кричать, – слабым голосом пискнула она. – Отпустите меня сейчас же!

Полный схватился за ее сумки и потянул на себя. – Ну же, Раиса Петровна, пройдемте с нами, тут недалеко.

– Да что вам от меня нужно, ироды? – возмутилась женщина, оглядываясь по сторонам и ища глазами кого-нибудь, кто мог помочь. К сожалению, других прохожих в этот дневной час поблизости не наблюдалось. Она прокляла себя за то, что пошла этим путем.

– У меня нет денег! – в отчаянии сказала она и разжала пальцы. – Можете обыскать сумки, если вы этого хотите, с меня брать нечего!

Золотой зуб взял ее ношу себе, но не сделал попытки что-либо искать. – Нам не нужны ваши вещи, Раиса Петровна, – сказал он, все так же неестественно улыбаясь одним ртом.

– Тогда я ничего не понимаю, – в растерянности ответила та, обмякнув в руках высокого.

Полный переложил сумки в правую руку, а левую на секунду приложил к уху, словно слушая что-то.

– У нас есть информация о вашем сыне, – сказал он после паузы.

Это решило дело.

У Раисы Петровны перед глазами вспыхнул вихрь красок, мир на несколько секунд будто бы завертелся волчком, а затем так же резко остановился.

– Ведите, – окрепшим голосом сказала женщина. Холодная рука все еще сжимала ее сердце. Но теперь в нем затеплилась и надежда.

Паше отчаянно хотелось чего-нибудь эдакого. Ему надоело торчать в этой съемной квартирке в Подмосковье. Переживания последних дней срочно требовалось перебить сильной положительной эмоцией. Тем более, что теперь он, по заверениям своего внутреннего спутника, был сказочно богат.

В голове, застилая другие идеи, настойчиво крутилась мысль побывать на концерте какой-нибудь звезды мировой эстрады. Вот прямо тут же, ни секунды не медля. Паша просто не мыслил себя без музыки. В прошлой жизни она фоном сопровождала его постоянно. Паша не был приверженцем какого-то определенного направления в музыке. В этом плане он был всеяден. Утром, собираясь на работу, он слушал джаз. По дороге на работу, чтобы помочь ему войти в нужный ритм, в наушниках звучали Depeche Mode, Rammstein или Prodigy. Начальник давно смирился с тем, что у Занозина с рабочего компьютера доносятся мелодии и ритмы семидесятых, восьмидесятых годов прошлого века. Вечером Паша восстанавливал душевное равновесие под релаксирующие треки, а засыпал, слушая звуки природы.

День без музыки, в его понимании, был потерянным днем. Последний раз это было в день смерти его отца. С тех пор он не выносил тишину, которая давила на него со всех сторон, напоминая о тех часах молчания после ссор отца с матерью, когда он оказывался словно на лезвии ножа, боясь сделать шаг к одному из родителей. В такие моменты он чувствовал себя бесконечно несчастным. С того самого дня, когда пашина жизнь круто изменилась, он не осознавал, что выживал без музыки все эти суматошные дни. Зато теперь понял, что больше так продолжаться не может.