Америка. Моё знакомство с новой страной

Тим сфотографировал нас на свою камеру и на мою. Комплект батареек Кэзи помер прямо у Тима в руках. Запасные новые оказались у Тима в машине. Отдал. Мы с Александром уж отказывались, но те настаивали.

Тим спросил, как город? Как вечер? Получил бурные заверения, что всё просто супер, предложил ехать на вторую площадку, к бывшим фуникулёрам. Кэзи на секунду задумалась, потом вспомнила, где это, и мы отправились к машинам. Тим впереди, потом мы, замыкали Клава и Антон.

Вид от фуникулёрной станции был ещё роскошнее. Как раз над слиянием рек, в месте, где рождается Миссисипи. Батареек хватило ещё на 2-3 снимка. Больше запаса не оказалось ни у кого. Посмотрели станцию. Было уже полдвенадцатого, и мы начали прощаться.

Подъехала машина с другой частью нашей группы, которая пошла к Машиной однокласснице. Пошумели, посмеялись. Но они как-то быстро уехали, минут за пять. Мы простились с Тимом. Его группа к нам так и не подходила. Разобнимались и расцеловались с Клавой. Крепко пожали руки Антону.

Кэзи живёт в двух милях на восток от нашего отеля, в приличной части города, куда я заходил вчера утром, и поэтому она довезёт нас, не торопясь. По дороге она всё выжимала из меня разговоры строго на английском, настаивая, что это просто. Конечно, просто, соглашался я с ней, только говорить не с кем. Александра Кэзи попросила ради эксперимента пока не участвовать. Давай со мной разговаривать, настаивала Кэзи. А как ты вообще говоришь сейчас? Ведь говоришь. Ну, я сперва слышу фразу, потом перевожу её в голове на русский, потом строю ответ на русском, перевожу его на английский и произношу. Ну, правильно, все так сначала делают, и я с этого начинала.

Проехали здание городской тюрьмы. Снаружи – некрасивое. А почему в центре города? Раньше был отель. Проехали мимо корпусов тех– университета, и Кэзи показала, где окно её личного кабинета. В отель приехали строго в полночь. Ещё минут 5 целовались на прощание в машине.

В холле нашего отеля стояла группа, вернувшаяся от Машиной одноклассницы. Видимо, встреча удалась, поскольку они долго и весело говорили на самые разные темы и всё никак не могли расстаться.

Выезд из отеля на следующее утро был назначен на 7 утра.

Утром в отеле мы получили небольшую сдачу наличными за проживание. В 7 утра погрузились в автобус и поехали в аэропорт.

В аэропорту уже как-то привычно крепили бирки к чемоданам, надписывали на бирках свои имена. Зарегистрировали чемоданы на рейс, получили посадочные талоны сразу на два рейса: до Чикаго и от Чикаго до Каламазуу, и пошли на шмон. На контроль безопасности, то есть. Привычными уже движениями сняли ремни, башмаки. Я в очередной раз удивился чистоте подошв туфель.

Загрузились в крохотный самолётик, «летающий велосипед», всего на 32 места. Я пролез к окошку. Рядом устроился Евгений. Через проход в ряд одиночных кресел сел Сергей. Сергей, как и я, сразу приготовил камеру и из своего окна начал что-то снимать. У соседних терминалов загружались такие же малыши, и пилоты в их кабине выглядели неправдоподобно большими, как если смотришь на водителя и пассажиров «Оки». Долго-долго катались по взлётному полю. Долго стояли в очереди из самолётов. И когда уже подрулили почти к началу взлётной полосы, свернули на небольшую стоянку. Пилот сообщил, что, несмотря на всю неторопливость, по погодным условиям Чикаго придётся подождать ещё. Предварительно – 30 минут. О дальнейшей нашей судьбе будет объявлено дополнительно и позже. По правилам американской авиации в целях экономии топлива двигатели будут остановлены.

Надежда сказала, что были случаи, когда вот так сидели и ждали по 8-9 часов. Правда после этого, если ожидание превышает 4 часа, авиакомпании обязаны выгрузить пассажиров, покормить горячим и разместить на отдых.

9 часов сидеть совсем не хотелось, поскольку на пересадку в Чикаго у нас в нормальных условиях оставалось около полутора часов. И если перебежать мы могли и за 10 минут в случае чего, то на перегрузку багажа нужно не менее 30 минут. Поэтому за багаж мы начали волноваться…

В 10.40 двигатели начали оживать, и пилот объявил, что «взлёт состоится (…непонятное что-то) 50 минут». Причём нам всем показалось, что было сказано «через 50 минут», но Леонид, сидевший впереди, сказал, что это именно авиационный термин: взлёт во столько-то минут текущего часа.

И ровно в 10.50 мы вывернули на полосу и сходу, резко задрав нос, почти сразу взлетели. Телевизоров не было, поэтому определить скорость полёта было сложно. Но повороты были резкими, из чего можно предположить, что летели мы, нагоняя график. Складки местности через 20-25 минут полёта спрятались сначала под лёгкими облачками, а потом под очень густыми тучами.

Во второй половине полёта стюардесса прошла по салону и уточнила, кто из нас куда летит дальше. Это, оказывается, обычная практика на опаздывающих самолётах. Иногда на борту нет ни одного транзитного пассажира, и тогда можно не торопить аэропортовские службы с перегрузкой. А иногда весь борт торопится на следующие рейсы, разница между которыми минимальна. До нашего рейса на Каламазуу от посадки до вылета было больше 30 минут. Но на борту из 32-ух летевших оказалось много транзитных пассажиров: только нас было 15, и ещё кто-то куда-то. Дай бог, 5-7 человек летели строго в Чикаго.

Облачность была довольно… толстой. По тучам перед посадкой нас трясло минут 15. В это время мы то проваливались в ямы, то тряслись довольно сильно. Минут за 10 до посадки сквозь шум двигателей пилот начал вещать, и среди прочего упомянул двояко трактуемое слово «фалловинг», которое можно перевести и как «падаем» и как «следуем» в смысле «приземляемся».

– Чего-чего? Как он сказал? – вывел я англоязычного Евгения из дрёмы, отвлекаясь от съёмки: туман невероятно красиво завихлялся вокруг крыла трясущегося самолёта.

– А чего он сказал? – уточнил Евгений.

– Он сказал «фалловинг», и ещё чего-то там про «секюрити».

– Я этого переводить не буду – сказал, напрягшись, Евгений.

– Почему?

– Потому что не слышал контекста и боюсь напугать.

В этот момент самолёт опять крепко тряхнуло, и мы вынырнули из-под облаков. Серия поворотов. На земле стали видны с полсотни ж/д путей, забитых товарными составами. Резкое уменьшение силы тяжести, задрали нос, и ощутимо так встали колёсами на полосу. С ходу подрулили к терминалу. Шёл сильный дождь. Времени – меньше на час чем в Питтсбурге. Но часы переводить не рекомендуется, поскольку в Мичигане, куда сейчас вылетим, опять время как в Питтсбурге.

Ещё до того, как открыли двери, к самолёту подкатили трактора с тележками, и началась выгрузка багажа. Из окна было страшно смотреть, как швыряют несчастные чемоданы…

– Средний чемодан выдерживает 10-20 полётов. Я покупаю максимально прочный чемодан не реже раза в два года – сообщила Надежда.

Собрались на выходе из терминала и пошли к другим воротам, из которых должны были лететь в Каламазуу. Так как мы в массе своей не завтракали, то вопрос о еде был весьма насущным. Но нам повезло: строго напротив нашего выхода было кафе, в котором кроме сухих булочек были и замороженные сэндвичи. Мы их скупили почти все. И долго-долго ждали, пока их разогревали. Ели тут же, устроившись за стойками. Свой сэндвич я успел доесть только наполовину, когда объявили посадку. Моё место было в хвосте, поэтому заходить надо было одному из первых. Завернул остатки сэндвича в пакет, сунул в рюкзак и со стаканом недопитого горячего кофе пошёл в салон. Летели мы снова на таком же «велосипеде». Моё место было в этот раз слева от прохода, в ряду одиночных кресел. Сзади был ещё один ряд, где устроились Николай и Роман, а через проход, у меня за спиной, Мария. Роман и Николай подошли к вопросу еды более основательно. Они с собой принесли целый комплексный обед в нескольких пластиковых тарелках и сразу же с аппетитом начали его поглощать. К моменту начала рулёжки они сложили пустые тарелки в большой пластиковый мешок, и, довольные жизнью, начали над чем-то громко смеяться. Через проход, у окна, сидел Евгений рядом с американцем, которого откровенно удивляло такое обилие русских в таком маленьком самолёте.

Пожилая стюардесса несколько раз прошла по рядам, убедилась, что сумки устроены правильно, а все пассажиры пристёгнуты. Я привычно достал камеру.

– Во время взлё-ё-ёта и поса-а-адки просьба не по-о-ользоваться мобильными телефонами и цифровы-ы-ыми фото-о-аппаратами – протянул сзади насмешливый Николай.

– Да я потихоньку.

– Вот ка-а-ак долбанёмся, и будет тебе потихоньку – развивал Николай тему.

Взлетели довольно быстро. Под крылом мелькнули ж\д пути, и всё сразу затянуло облаками. Снимать больше было нечего.

– Это я их подговорил в облака скорее влететь – пошутил Николай.

Самолёт начало трясти.

– Теперь договаривайся, чтобы не трясло! – потребовала под дружный смех Мария.

Летели примерно час над сплошной облачностью. Садились опять с тряской и ямами. Уже были выпущены тормозные щитки и закрылки, и под крылом появилась полоса… Я включил видеозапись. Моторы стали работать на более высоких оборотах, самолёт тряхнуло, и он опять начал набирать высоту, ушли щитки, втянулись шасси. Включился пилот, и извиняющимся тоном сказал, что сейчас зайдём на второй круг ввиду плохой погоды.

– Что он сказал? – напряжённо спросила Мария меня.

– Второй круг, потому что чего-то там у него сразу не вышло.

– Что он сказал?! – уточнила Мария у более англоговорящего Евгения.

– На второй круг идём, потому что он не увидел полосу из-за туч, и промахнулся. Сейчас он под облака нырнёт пораньше и попробует попасть на полосу во второй раз. Просит никого не волноваться – развёрнуто ответил Евгений.

– Мы как-то над Вьетнамом больше часа кружили. А потом оказалось, что в этот день туда впервые прилетел Джордж Буш – рассказал историю из насыщенной путешествиями биографии Роман.

Минут 10 мы делали то левый, то правый повороты. Выпущенные шасси резко замедлили наше движение. Вылетели из-под туч, и с минуту шли низенько. Но приземлились опять шлепком. Очень ощутимо. Видимо, особенность этой модели самолёта: плюхаться на полосу при посадке. Опять шёл сильный дождь.

Долго не открывались двери. Заговорили про возможность искупаться в озере Мичиган. Леонид сказал, что это очень холодное озеро, и он ещё не знаком с теми, кто бы рискнул в нём купаться. В числе прочего упомянули обязательную форму купальной одежды: это не должны быть «европейские плавки», а обязательно «боксёрки». Или «семейки». Кому какое название ближе. Потому что в «европейских плавках» в Америке купаются исключительно гомосексуалисты. А «реальные пацаны» исключительно в шортоподобных плавках. И чем круче пацан – тем длиннее его купальные трусы. У кого-то эта подробность вызвала недоверие, но все переводчики это подтвердили.

– Вы же буквально спасли нас от позора! – протяжно шутил в привычной манере Николай. – А то бы вышли мы на берег Мичигана в европейских плавках, и нам бы точно пришлось спасаться в холодной воде от набежавших гомиков!

В аэропорту городка Каламазуу нас встречали две хрупкие девушки – волонтерки: кореянка Кортни и мулатка Сидни. Извинились за плохую погоду, но обещали всё скоро наладить. Познакомились. Посмеялись. Попутно получили багаж. Прилетел весь. Но сумки и чемоданы были заметно мокрыми и уже чем-то испачканными. Грязь было мазутно-пыльного происхождения и распределялась пятнами.

Загрузились в два больших микроавтобуса «Форд» и один джип. Автобусы по размерам больше наших маршрутных «Газелей». Но вели их эти хрупкие девушки без каких-то видимых усилий.

На выезде из аэропорта располагалась военная часть.

– Фотографируй скорее! – стали шутить надо мной. Но мы быстро проехали военные склады, машины и самолёты.

Часы на приборном щитке показывали уже 14.35, когда мы подъехали к городу. Почему-то в предыдущих городах, когда мы говорили, что нам предстоит посетить город Каламазуу, штат Мичиган, абсолютно у всех это вызывало смех, и нас начинали активно жалеть. Почему – объяснить не могли. Наши переводчики предположили, что это от снобизма жителей больших городов. А Каламазуу город маленький, всего на 80 000 жителей. Наверное, дыра, вот и жалеют. И точнее мы ничего узнать не могли. Но на всякий случай были готовы к чему угодно. Вплоть до того, что по пыльным улицам гуляют стада бизонов. Однако ещё на подъезде нам стали попадаться домики-игрушки. Причём улицы были ровнее и чище, чем даже в Вашингтоне, а домики красивее, чем даже в Питтсбурге. Причём домики имели участки земли, усаженные цветами, чего до сих пор не встречалось. А здесь – что ни домик – то произведение уютного искусства. Потом мне этот городок понравился ещё больше, и за всё путешествие только два города понравились мне настолько сильно, даже больше Нью Йорка: Каламазуу и Нью Орлеан. Причём за абсолютно разные, даже диаметрально противоположные свои качества.

В отеле нас встречала местный организатор Дженнифер. Пока шло наше оформление, нам раздали папки с материалами. Ещё заранее организаторам, по нашей просьбе, в целях значительной экономии денежных средств, удалось договориться, чтобы мы жили в номерах по двое. Группа у нас была достаточно дружной, и многие уже общались по интересам. Мы поселились в одном номере с Евгением. Расплатились дорожными чеками и договорились встретиться через час внизу, чтобы пойти пообедать. Пока не ушли Сидни и Кортни, мы с Евгением попробовали договориться с ними поужинать. А заодно узнать, какие здесь есть злачные места. Злачных мест – баров, ресторанов, клубов – оказалось довольно немного. Но зато в городе оказался бар, в котором есть механический бык. Где это точно – показали примерно на мелкой карте города. Мол, спросите, вам покажут. А вот составить нам компанию– это сложнее. Сидни сразу деликатно отказалась: «Нет, ни за что!». А Кортни сразу не отказалась, но сказала, что, вероятно, сможет, но только после полуночи, «когда закончит домашние дела, накормит мужа и уложит детей». Такую форму отказа нам пришлось выслушать впервые. Тем не менее мы сумели взять у них телефоны, которые впоследствии оказались рабочими. Сидни мы так больше и не видели, а Кортни нас потом ещё несколько дней сопровождала. Но сейчас она отправилась по своим делам.

В номере мы с Евгением долго обсуждали, какая температура должна быть в комнате. Придя к среднеарифметическому теплу, мы спустились в нужное время в холл отеля. На улице почти полностью закончился дождь. Впятером – Евгений, Олег, Анатолий, Андрей и я – мы вышли и начали смотреть по сторонам. Размазанный по довольно большой площади малоэтажный городок даже в центре производил впечатление окраины. Ровно через дорогу был большой итальянский ресторан. Решили для начала набить желудок, а потом осматривать город.

Меню было отличное, но дорогое. Ладно, гулять так гулять. Видимо, решили мы, и в их маленьких городках со снабжением не очень, и цены тут повыше, чем в центре. Просмотрев меню спиртного, не сумели понять, что же здесь лучшее. Официантка порекомендовала нам местное пиво «Колокольчики». И даже пальцем показала в направлении пивоварни. Попробуем? Попробовали. Действительно, отменное пиво. Порции еды были очень большими. Доесть их было просто нереально. Мой обед стоил 27 долларов плюс чаевые. У ребят – не меньше…

По центральной улице города, уже под солнышком, за 15 минут мы дошли, видимо, совсем до центра. Потому что здесь располагался так называемый «мол» – памятное место, какие часто делают в городах Америки. Что меня поразило больше всего – это красота общественных зданий. Сити-холл (мэрия по-нашему) выглядел довольно облезлым. Рядом стояла машина с проржавленным насквозь кузовом, внутри которой лежали какие-то плакаты с протестными надписями. Потрясающее, просто футуристическое здание городской библиотеки рядом с вылизанным парком. В парке массово скачут белки.

Одно из отличий этого города от других – много старых машин. И запредельно дружелюбный народ. Самый дружелюбный, как нам удалось убедиться. Несколько раз встречные прохожие, услышав иностранную речь, приветливо улыбались и махали руками. Не зная своего будущего, мы, пока что, считали это верхом дружелюбия.

Меня больше всего интересовал механический бык, и мы отправились на его поиски. Всё равно же по городу ходим. Придя примерно туда, куда нам указали Кортни и Сидни, мы стали осматриваться в поисках прохожих, чтобы спросить. Мимо никто не шёл. Какая-то девушка, наконец, появилась, торопясь, указала рукой: туда, два квартала прямо, на третьей улице вправо, потом налево. Это было направление в парк, откуда мы только что пришли, но она настаивала, что именно там. Ну, пошли.

Андрей с момента выхода из отеля был какой-то грустный и молчаливый. А в этот момент на противоположной стороне улицы он увидел наших родных переводчиков – Надежду, Леонида, Александра, которые, видимо, отдыхая от нас, гуляли постепенно – и ланью бросился к ним, не дожидаясь зелёного сигнала светофора. Он что-то сказал, и Александр стал звонить. Минут 10 мы прождали Андрея на своей стороне улицы, потом тоже перешли дорогу. Оказалось, Андрей не может найти все свои дорожные чеки… Александр сейчас звонит в наш отель в Питтсбург, чтобы поискали в его номере. Потеря чеков означает 2-3 дня некоторой беготни, пока их не восстановят. Другой человек эти чеки тратить не может. Но всё равно неприятно.

Оставив Андрея с переводчиками, мы пошли искать быка. Обошли весь парк трижды. Нет такого бара. Наконец, увидели молодую чернокожую женщину, фигурой абсолютно похожей на цифру восемь: при росте сантиметров 160 очень тонкая талия и большое всё остальное. Она громко разговаривала с телефоном, отнеся его на вытянутую руку. Поняв вопрос, тут же вызвалась нас проводить и повела к тому месту, где мы расстались с переводчиками. Видимо, ей было радостно идти с четверыми белыми мужчинами, потому что она очень громко и радостно расспрашивала про нас и рассказывала о себе. Шли мы минут 10. Ровно на том месте, где нас первый раз направила торопящаяся девушка, эта женщина указала рукой в противоположном направлении, но выдала тот же текст: два квартала прямо, на третьей улице вправо, потом налево. Мы ей сказали про девушку. Весёлая негритянка ничего не поняла, но ещё раз повторила направление. Потом она сообщила, что вообще-то очень занята, и ей надо идти, так что, в общем, увидимся позже. И опять стала громко разговаривать с телефоном…

5 минут в указанном направлении, и мы оказались в каком-то игрушечном по красоте месте. Ровнейшая тротуарная плитка, чистейшие деревья и очень красивые небольшие здания очень дорогих магазинов. Магазины были запредельно дорогими. Даже в Нью Йорке за китайские товары просили вдвое-втрое меньше. Стало понятно, что и здесь придётся покупать замороженные пиццы и сэндвичи, и потом греть их в микроволновке в номере. Потому что платить по 20-30 долларов за обед было скучно. Попутно стали искать продуктовый магазин. В ходе расспросов местного населения выяснились некоторые языковые особенности города. Магазин они понимали исключительно как «стор». А на привычный «шоп» отправляли нас в закусочные. И ещё удивлялись: чего это мы тавтологию тут устраиваем, ищем продуктовую закусочную.

Однако в этих шопах на вынос не продавали…

Было уже 6 вечера. Прохаживаясь по молу, мы случайно вышли к управлению полиции. На крыльце по мобильному разговаривал рослый усатый полицейский. Сначала робко мы сфотографировали его машину, потому что по раскраске она отличалась от других. Потом мы стали дружно фотографироваться на его фоне. Тот даже позу не сменил, так и разговаривал. Во нервы железные.

Ходили ещё долго. Кого ни спросим, как пройти – всё попадаются туристы из других городов. Оказалось, что в Каламазуу бывает до 200 000 туристов в год. При населении в 80 000. Поэтому и цены тут такие, и улочки. Но при этом питейные заведения открываются не раньше 7-ми вечера. А в массе своей – вообще с 9-ти. И абсолютно всё закрывается в 2 ночи.

Нашли, наконец, бар с быком. Но он работает с 9-ти вечера! Зашли в открытый бар рядом, заказали выпивку: пиво «Колокольчики», томатный сок и виски с кока-колой. И здесь проявились языковые особенности: бармен долго не мог понять, что же заказывается конкретно: кола или виски? Вместе, разбавить, безо льда. Всё равно не понял и принёс стакан льда с томатным соком, пиво, и лёд с виски без колы. Пришлось отдельно докупать колу со льдом, причём минимальная порция – 400 граммов, и стараясь быть естественным, при всеобщем удивлении разбавлять жутко невкусный виски колой. Разбавленный виски, кстати, стал хорош и некрепок. И хватило надолго.

В это время пришла СМС от Андрея: чеки нашлись, всё хорошо. Теперь была задача объяснить ему в нескольких словах, где же мы. Казалось бы, назвал точный адрес – Мичиган авеню, 470, и всё на том. Но уже вечерело, на улицах много приезжих, и в итоге 600 метров по прямой улице Андрей шёл почти 20 минут. В окно увидели гуляющих Елену и Людмилу. Зазвали к себе.

Ждать открытия механического быка было ещё долго, и мы как-то рассеялись. Я и Андрей решили ждать до упора, а пока осмотреть окрестности. Олег, Евгений, Анатолий. Елена и Людмила имели свои планы на вечер. Поэтому мы все разошлись.

Два часа мы с Андреем осматривали просто игрушечные окрестности. В одном из водоемов весьма колоритного вида белый парень с ирокезом на голове, но весь чистый и с добродушным лицом, ловил рыбу. Рядом стояло здание хосписа.

Чуть в стороне загудел тепловоз. Андрей, любитель такой техники, увлёк меня к рельсам, по которым не торопясь шёл большой американский дизельный локомотив с коротким составом грузовых вагонов. Рядом располагалось здание местной пивоварни «Колокольчики». Интерьеру бара для дегустаторов при пивоварне позавидовал бы любой уважающий себя бар во всём мире. Я видел немного баров, но этот запомню точно. Внутри он был весь из потемневшего дуба и выглядел как английский паб века 18-го. Отдегустировали три вида пива из небольших стаканов. Рядом оказался добродушный местный житель. Долго и хорошо беседовали с ним. Он нам рекомендовал ещё какое-то местное пиво, рассказывал про механического быка, про город.

К девяти мы были у входа в аттракцион. Возбуждение ожидания выражалось в громком резком смехе. Андрей сказал, что сначала посмотрит на меня, а потом ещё подумает, будет ли он пробовать себя. Около входа стояла группа слабовидящих с белыми тростями, и никого это не удивляло.

Вход – 3 бакса с носа. Бык – ещё 3 доллара. Отдав Андрею свою камеру, я подписал бумагу, что в случае травмы никаких претензий к аттракциону иметь не буду. Время, дата, подпись. Ух!..

Попросил аттракциониста крутить меня понежнее, поскольку в первый раз всё-таки… Лысый аттракционист посмеялся и ничего не ответил.

Проваливаясь по колено в воздушно-мягких и высоких матах вокруг быка, подошли к машине. Залез на того быка. Лысый мужик закрепил мою правую руку за подвижное лассо. Бык очень неудобный: широченная спина покрыта гладкой скользкой кожей. Вцепился я в лассо, вспоминаю школьный курс физики про центр тяжести. А вспомнить не могу!.. Началось движение. Сначала очень спокойное. Вижу краем глаза, лысый мужик за джойстиком смеётся и кому-то указывает на меня глазами. И вдруг бык начал резко дёргаться. Лассо тут же расслабилось. Я начал сползать, а поправиться невозможно: резкие рывки, скользкая кожа, широкая спина быка. Но гордо держу левую руку задранной, как видел в кино. Уже ничего не вижу, потому что скорость вращения и рывков уже не новичковая, но слышу одобрительные крики вокруг. Левой рукой уже держусь за край кожи позади себя и всё равно сползаю. Рывок с поворотом, потяг с натягом, замедление… Тут я ослабил немного хватку ногами, намереваясь сесть поудобнее… А вот дальше не понял: рывок, полёт, ноги выше головы, удар крупом в спину и твёрдой бычьей мордой в лицо. Правой рукой ещё цепляюсь за лассо, а ногами уже стою на мате. Всё. Но вокруг одобрительные крики и хлопки.

Лысому за джойстиком показал большой палец кверху, дескать, всё хорошо. Он одобрительно выпятил губы и показал так же.

Ноги не шли, дрожали и не сходились. И дышал я так, будто марафон пробежал. А ведь всего полторы минуты покрутился.

Андрей отказался лезть на этакую страсть, но меня похвалил. Пошли в отель. До отеля мы дошли довольно быстро. Впечатлений с обеих сторон было мульён. В отеле с Евгением на ужин доели прихваченные в чикагском аэропорту сэндвичи.

… – Эльпэбло! Унидо!.. – запел в 7 утра чилийскую революционную песню мобильник Евгения.

– Ну, раз нидо, так нидо – сонно решили мы, сползая с кроватей в прохладный воздух.

Завтрак в отеле был весьма условным, так что завтракали мы остатками тех же бутербродов…

В 8 утра у входа нас ожидали «наши» фургоны для поездки в городок Хиллсдейл, 8 000 населения, и где мэру – 20 лет. За рулём были Кортни и Марта. Марта – волонтёр-пенсионер. В фургон помещаются 7-8 пассажиров.

Сначала я думал, что мы едем в городок, где снимали фильм «Назад в будущее». Но Надежда сообщила, что Хиллсдейл переводится буквально «холмистая долина», и «таких Хиллсдейлов в Америке завались». Так что это не тот город, но наверняка похож.