Королева гоблинов

Просто так, конечно, нам груз отдавать никто не хотел. Кое-где пришлось подраться, обагрить клинки кровью и прочий романтический бред в том же духе. Я во время краткой стычки половину матросов просто сбросила в воду – судя по Ксаму, Зиммергауз нынче холодный, поэтому их боеспособность тотчас снизилась, а желание вредить кому-либо стало бледной тенью желания взобраться обратно на борт и переодеться в сухое и теплое.

Оставшиеся предпочли поделиться с нами припасами и не рисковать потенциальным насморком или возможностью получить несколько дополнительных дырок в организме.

Чтобы держать в узде команду, мягко говоря, не самых добросердечных людей (поправочка, и одного сарруса) в мире, мне с самого начала пригодились строгие меры. Силами совета старших офицеров мы состряпали устав из обломков ереси, прыгающей мокрой веревки и фальшивого аккорда Сейтарровской лютни. Знаете – вышло неплохо. Само собой, устав включал в себя недопущение всяких подлостей по отношению к другим членам экипажа, беспрекословное следование приказам со стороны матросов, разумное командование со стороны капитана и ее заместителей, а самое главное – схему раздела добычи.

Если кто-то рассказывал вам за посиделками в таверне, что пираты берут добычу исключительно сундуками с золотом, надо было огреть того приятеля кружкой, желательно полной – так больнее. Сундук с золотом я за год видела только один раз, и тогда мы его упустили при странных обстоятельствах. Пока у меня есть интендант, разбирающийся в стоимости всего на свете, я могу быть спокойна. Он выберет лучшие товары, сумеет сбыть их по достойной цене и разделить прибыль с точностью до медной монетки.

Так вот. Согласно корабельному уставу «Храпящего», «а также всех последующих кораблей под началом Морской Ведьмы Тави в этом и остальных существующих мирах», лихо ребята закрутили, вся добыча делится на количество членов экипажа «плюс семь». Сейчас команда насчитывает двадцать две персоны, то есть, делить надо на двадцать девять. Матросы получают одну долю, боцман, старпом и корабельный врач по две, я с интендантом беру три доли. Как заставить вашего квартмейстера честно делить неправедно нажитое? Просто дайте ему больше денег.

А вообще, я думаю, что подобный раздел справедлив. У меня только есть преимущество в награде отличившихся боевыми трофеями. Каждый раненый – царапины и синяки не в счет – прибавляет еще одну долю к тем двадцати девяти. Убитый… ну, пока я никого не теряла. И в ближайшее время не планирую.

Рид. Если точнее, Рид Ойлем, потому что Рид Мезахт от Ургахада находится через один пролив всего лишь. Да и не любят нас там. Хоть и не разыскивают, как в Аргентау.

Говорят, за мою голову с «повышенной парусностью» можно получить в стране саррусов столько золота, сколько весишь сам. Не знаю, сколько это в денежном выражении, но подозреваю, что очень неплохая сумма выйдет, даже если брать вес Ульгема, например, или Чинки. Еще находятся энтузиасты из Дейна, Аргентау и моего родного Грайрува. А Граф умудрился выхватить и персональный розыскной плакат – видимо, благодаря папеньке. Но предавать нас пока никто не собирается, что радует.

И уж, конечно, морским разбойником быть рискованно, но несравненно выгоднее, чем наниматься матросом на обычные суда.

Да что ж меня так от темы отвлекает-то…

Рид Ойлем – государство свободных, очень свободных нравов. Отчасти это обусловлено тем, что международного влияния у него с хвост йрвая, а отчасти – тем, что постоянные войны за престол привели страну в положение, когда не знаешь, за какую соломинку ухватиться, чтобы вылезти из болота раздоров и междоусобиц. Возможно, здесь замешана мистика, но только в последние шестьдесят-семьдесят лет в Рид Ойлеме стало возможно жить, не боясь, что тебя затронет очередное восстание.

Двое из моего экипажа, Турлей и Оми, даже купили себе по дому в Грен Тавале, столице королевства. Я похмыкивала и по старинке припрятывала золото в укромном месте. Понадобится – знаю, где лежит, а больше никто и не знает. А если и знает, так я еще и волшбой прячу, не только ямку лопатой рою, хе-хе. За воровство, кстати, у нас наказание одно. Смерть. Потому что любой ограбивший товарища ставит под сомнение наше дело как таковое. Надеюсь, страх их удержит – нехорошо получится, если мне хоть раз придется собственноручно приводить приговор в исполнение.

В Риде есть скупщики, золотому запасу которых позавидуют отдельные мелкие страны. Именно они поставляют на рынок ту часть товаров, которую никогда не согласились бы ввозить в полудикую страну с едва установившейся монархией. Мы находимся в списке их клиентов едва ли не на первом месте – во всяком случае, берут награбленное с охотой, обмануть не пытаются, даже предоставляют постой за счет заведения. А гостиницы в Грен Тавале шикарные, можете мне поверить.

Если вы вдруг решили избрать для себя жизнь преступившего закон, обязательно обзаведитесь знакомым скупщиком в Рид Ойлеме. В отличие от незнакомых, он надует не слишком, последние штаны благородно оставит, да и чаем угостит. Наверное.

Разумеется, после того, как нижняя палуба была забита различными дорогими товарами, я направила «Храпящий» в Рид.

Столица Рид Ойлема расположена очень неудобно, но выглядит восхитительно – так же, как и Телмьюн, Грен Таваль раскинулся на двух берегах могучей реки. При этом сложно не заметить, что вид куда живописнее, поскольку огромный порт находится на полмили ниже, чем сам город, и построен он на сваях в самой реке, а на плато можно попасть с помощью системы подъемников. Такое расположение исключает штурм с моря (устье реки Джадж всего в десяти милях ниже), а со стороны суши Грен Таваль огорожен высоченной стеной из красноватого камня, что делает его одним из самых укрепленных городов мира Кихча, не считая подземные города мардов.

Через Белый Каньон, на дне которого протекает бурная и быстрая река Белогрызь, протянуты четыре моста, которые представляют собой странный комплекс изумительных сооружений. Первый – мост Королей, мощный, на двух увесистых сваях в полмили высотой, величина которых сравнима с башней Коллегии, и прочность тоже. Столичные бродяги за мелкую монетку расскажут, что камни в основании укреплены специальным составом, от которого они даже не мокнут. И действительно – во время дождя сваи моста Королей остаются кристально чистыми и сухими, сама видела.

Второй – Радужный мост, сооружен с помощью специальных металлических конструкций, погруженных прямо в скалу. Он, в отличие от первого моста, полукруглый, арочный, камни его перил молочно-белые, а сам мост сложен из серого гранита. Их собрат, мост Настигающей Чумы, дважды разрушался и снова восстанавливался, поэтому разные его секции выглядят по-разному. Он тоже каменный, и выгибает спину даже больше, чем Радужный, потому что опор у него нет совсем – архитекторы понадеялись на крепкий связующий раствор и свое мастерство. Учитывая, что разрушали его во время войн, а в мирное время даже один булыжник не покинул грандиозное сооружение, построили на славу. Проблема в том, что мост Настигающей Чумы еще и выкрашен в темно-лиловый цвет. Жуткий такой, гнетущий.

И последний, который больше не на упомянутое строение похож, а на развлечение «Дойди до другого края ущелья живым» – Невидимый мост. Вопреки названию, он видимый, но сплетен из веревок и постоянно извивается, норовя опрокинуть неосторожного горожанина. Им любуются, хвалят, но издали, на некоторое время отключая фантазию, чтоб не представить себя зависшим над большущей ямой.

На правой стороне каньона размещаются дома мещан, два рынка, увеселительные заведения и несколько казарм стражников, которые следят за вверенной территорией. На левой – дворец короля, несколько дворцов поменьше, приближенные тоже не хотели отставать в свое время, Великая библиотека и Великий (не менее великий) астрариум. Они б еще каньон великим назвали.

Соответственно, за вход в город берется устоявшаяся плата, которая, насколько я знаю, сразу идет в отдельную казну городской стражи, а самой стражи – раза в два больше, чем в других столицах. Чего только стоят две управы – Левого берега и Правого. На каждого, как говорится, своя управа найдется.

Знаменит город и своими художниками. Говорят, из-за драки двух цеховых мастеров местной академии началась очередная война, а на престол взошел тот самый Люперинг, который потом повелел обоих казнить, а головы вывесить под мостом Королей, чтоб приплывающие путешественники любовались. Рисуют они и впрямь сказочно, сомневаюсь, что когда-нибудь даже при должном прилежании смогла бы вот так. Пейзажи, люди, неведомые звери – на полотнах тавальских мастеров все выглядит, как живое.

Вот в такой город шхуна с крупным Т на парусах шла полным ходом. Вообще, на Т это не слишком похоже – хоть мечи и нарисованы тонкими линиями, выглядит, как треугольник носом вниз. Где у треугольника нос? А черт его знает. У нас вот – внизу.

Четыреста-пятьсот миль в сутки. Максимальная скорость – двадцать пять узлов, то бишь, миль в час, в сутках двадцать часов. Таким образом, плавание от Шни Ауге, где мы распотрошили последнее судно, до устья реки Джадж заняло всего пять суток. На корабле в этот раз остался Ксамрий, боязно оставлять его старшим, но сейчас подошла очередь. Тоже пункт из устава – один из офицеров с четырьмя людьми на борту, вне зависимости от обстоятельств. Рыжий немного повздыхал, передал список того, что ему нужно для взрывной деятельности, Джаду, и демонстративно завалился спать прямо на палубе, в толстом канате, свернутом кольцами, смешно раскинув руки и ноги.

Чед тоже остался на борту, запертый в отдельной каюте. Пока будет в статусе пленника, что с ним делать дальше – решу потом.

– Ну что, господа разбойники, – с ухмылкой произнесла я, смотря на скалистую громаду Белого каньона, – пришло время навести немного шороху в одной из столиц. Айда на берег!

С гиканьем мой необузданный экипаж ринулся на дощатый пирс прямо через борт, от чрезмерного рвения едва не сбросив пару человек в реку. Покачивая головой, я дождалась, пока Хог подтащит трап, и неторопливо сошла вслед за ними. Рыбаки и остальное население порта на сваях неодобрительно косились на нас.

– Смотри, – ткнул пальцем Джад, когда мы взмывали ввысь в закрытой клетке подъемника. – Все такое маленькое отсюда. А корабль почти прямо под нами – давай Ксаму на макушку плюнем?

– Сколько тебе объяснять, старпом… не добьёшь. Тут метров четыреста, плюс ветер в каньоне всегда вдоль течения реки. Только кажется, что шхуна прямо под нами, на самом деле она далеко в стороне, – зевнул Линд. Пасть у него та еще, благодаря непомерно широкой челюсти, но меня стрелку все равно не переплюнуть. Да и зубы у него обычные, человеческие.

Я заметила:

– Джад, ты ведь в Грен Тавале уже раз десятый, наверное?

– Тринадцатый, – прокомментировал интендант, расслабленно привалившийся к прутьям клетки. Даже сутулиться меньше стал, отчего сразу вырос на добрых два вершка.

– Вот. И каждый раз удивляешься. И каждый раз хочешь плюнуть кому-то на макушку. Это не считая того раза, когда ты предложил помочиться на несчастных рыбаков – они и без того не благоухают цветами.

Народ в подъемнике загоготал.

– Интересно же, – обиженно произнес Стефенсон.

– Ничего интересного не вижу. Интересно было, когда эти двое, – кивок в сторону лучника и арбалетчика, – поспорили на половину доли, что Линд не попадет в птичье гнездо на той стороне каньона.

– Попал же, – равнодушно сказал блондин. – Только спор все равно не имел смысла, потому что затем мы поспорили на ту же половину доли, что Сейтарр не сможет повторить выстрел. А он повторил.

– Я просто хотел отыграться, – хмыкнул тот. – Кроме того, сила натяжения мардских арбалетов…

– Значит, наше пари являлось абсурдом. Мы только бесцельно потратили по стреле каждый.

– Зануда, – прокомментировал Джад. Я возразила:

– Скорее, педант. Правда, что от этого меняется – тот еще вопрос…

Технически, там, где они спорили, верх каньона сильно сужается, так что выстрелом на милю это никак не могло быть. Другой вопрос, что даже точный выстрел на метров четыреста – вершина мастерства и возможна только в том случае, если стреляющий спокоен, заранее выверил дистанцию, а также силу и направление ветра. Про загадочный арбалет Сейтарра я уже говорила, но и лук у его оппонента тоже непрост – с какими-то дополнительными рогами, от которых тоже натянута тетива. Не разбираюсь.

И даже при идеальных условиях, с великолепным оружием подобная точность на таком расстоянии – что-то на уровне магии.

Дождавшись, пока поднимется остальная часть команды, мы сняли половину постоялого двора на задворках жилого района и разбрелись по своим делам. Кому охота баб пощупать, кому ремень заменить, потому что пузо такое, что уже в старый не затянешь (я не намекаю на Джада, что вы), кто просто пробежаться по местам боевой славы. Приплыли мы хорошо, на рассвете, поэтому весь день еще впереди. С Сейтарром вдвоем навестили Тори Лизенбальда, который привычно скривился при виде наших физиономий, долго с ним спорили, потом пили, потом, кажется, опять спорили… итого, выручка составила шесть тысяч двести пятьдесят двойных.

Договорились, что люди от него придут завтра вечером, а деньги Тори, хоть и недоверчиво, но всегда платил вперед. У нас длительные торговые отношения, в которых каждому хорошо, и никто не стремится друг друга надуть. Разве что самую малость, и то – больше по привычке.

Здоровый отрез бархата с острова Майхем-Беллауз я себе все же оттяпала. Пойдет на новый камзол, а то на старом уже локоть в прореху выглядывает. Да и цвет хороший, темно-красный, насыщенный. В список моих достижений за сегодня прибавился пункт «напугать портного», потому что здесь я предельно честна с окружающим миром. Никаких иллюзий, покровов, маскировок, даже грима. Собственно, не один портной стал жертвой испуга – улицы Грен Таваля всегда полны народу.

Обшарив маленькие лавочки, владельцы которых тщательно подбирали ассортимент безделушек, хотя бы отдаленно похожих на магические, и не обнаружив ничего нового, я направилась обратно к команде. Таверна при постоялом дворе уже гудела – ребята швыряли последние медяки из карманов на ветер. Хотя лучше так, чем как некоторые, любящие спускать все деньги в карты или кости. Сейтарр вот любит играть в игру, благодаря которой получил свою уличную кличку, тоже на деньги. Игра называется «хольстарг», но, кроме внешнего вида фигур, я мало что о ней знаю – какие-то всадники, пехота, берсерки, расстояние хода… не мое.

А, учитывая почти сухой закон на борту, оторваться на суше – первое дело. Да так, что наутро портки не сыщешь. Насчет именно штанов не знаю, но в прошлый раз в один сапог Хога по пьяни посадили цветок вместе с горшком, а второй надели спящему Графу на голову, благо, того разбудить почти невозможно. Короновали, черти. Капитан тоже принимает участие в возлияниях, но старается головы не терять. Порубить кого-то под горячую руку, а потом сидеть в остроге мне вообще не нравится, как возможный вариант событий.

Одно хорошо – пьяным не сильно-то поколдуешь. Здесь нужна четкость слов и предельная концентрация, а хмельное не слишком-то способствует.

Нажрались мы сегодня изрядно. Факт. Полный список непотребств я даже приводить не буду – хватит того, что мы под утро где-то потеряли Чинку с Дерреком, а потом переворошили весь город и часть предместья, чтобы их найти. Правда, они все время оставались на постоялом дворе, однако мы как-то умудрились. Даже хвалеными метками никто не догадался воспользоваться. Чешется запястье, так можно же почесать. Из плюсов – никого не убили, не покалечили, даже усы стражнику не побрили.