Темные врата

Глебу Хвалимир всегда напоминал алхимика. В сарае у него было что-то вроде лаборатории. Перегонные кубы, колбы, замысловатые котлы для кипячения трав с кучей отводов и трубок. В своей лаборатории лекарь Хвалимир готовил целебные зелья, которые затем продавал народу по ломовым ценам. Народ жаловался, но зелья покупал, потому как – помогали. За глаза Хвалимира называли «нашим шкуродером», однако работу его ценили, а самого его жутко уважали.

На дворе лекаря, крытом плотной крышей и превращенном в подобие приемного покоя, как всегда, толклось много народа. На самом почетном месте – на топчане, крытом волчьими шкурами и расположенном возле железой бочки, в которой пылали дрова, лежал пожилой мужик со всклокоченной бородой и бледным лицом. Судя по тому, сколько вокруг мужика было заплаканных людей, был он какой-то местной «шишкой», навроде районного старосты.

Глеб протолкался к сараю и распахнул дверь.

Хвалимир сидел на лавке и толок в ступе очередную адскую смесь. Был он сед как снег, коротко стрижен, высок и угрюм. В ответ на приветствие Глеба он небрежно кивнул (Хвалимир со всеми здоровался кивком) и спросил:

– Что случилось, Первоход? Опять понадобилась моя заживляющая мазь?

– На этот раз мне от тебя нужно кое-что другое.

Глеб уселся на лавку и осмотрел верстаки, уставленные перегонными кубами и котлами. В сарае, освещенном факелами и светом, льющимся из слюдяных окон, было прохладно, но не холодно. Отчасти из-за того, что на улице потеплело, отчасти – из-за маленькой, но чрезвычайно умело и грамотно сложенной печурки, в которой пылали березовые дрова.

– Ты – один из самых уважаемых людей в городе, – продолжил Глеб, осмотревшись. – Люди считают тебя чуть ли не богом и прислушиваются к каждому твоему слову. Мне нужна твоя помощь.

Седовласый целитель перестал толочь зелье и пристально посмотрел на Глеба.

– Помощь?

Глеб кивнул:

– Да. Ты должен стать распространителем моих идей.

На лице Хвалимира не отразилось ни удивления, ни интереса. Он снова опустил взгляд на ступку и продолжил толочь свою смесь.

– Ну так как? – спросил Глеб. – Поможешь мне?

– В народе поговаривают, что ты задумал перемены, – сухо проговорил седовласый кудесник, размеренно и спокойно работая медной толкушкой. – А я не люблю перемен.

– Это будут полезные перемены, – заверил лекаря Глеб.

Хвалимир стукнул толкушкой об ступку, остановился и медленно и сухо произрек:

– Все перемены – к худшему. Мы с тобой идем разными дорогами, Первоход. Если тебе нужна мазь, я ее тебе продам, но говорить людям о том, что твои перемены несут пользу, я не стану.

Лекарь замолчал и снова продолжил свою работу. Глеб сидел на лавке с хмурым лицом и мучительно пытался что-нибудь придумать. Для людей, жизнь которых была постоянной схваткой со страшными и плохо излечимыми болезнями, Хвалимир был настоящим Спасителем. А таких людей в Хлынь-граде и окрестностях большинство. Львиная доля всех хлынских лекарей были обыкновенными шарлатанами. На их фоне Хвалимир с его чудодейственными снадобьями выглядел титаном.

В голову ничего не приходило, и, чтобы не сидеть молча, Глеб спросил:

– Там у тебя во дворе, у горячей бочки, лежит какой-то «бугор». Кто он?

– Староста Лычезар, – ответил лекарь.

– И что с ним?

– Он умирает.

– От чего?

– Застуда поедает ему легкие. А жар заставляет его кровь закипать.

– Вот оно что. – Глеб задумчиво нахмурился. – По всей вероятности, у старосты пневмония. Есть хоть какая-то надежда его вылечить?

Хвалимир качнул седой, коротко остриженной головой.

– Нет. Этому человеку ничто уже не поможет. Он умрет.

– И ты сказал об этом людям?

– Да. Я сказал им, что Лычезару может помочь только чудо. А я – лекарь. Лекарь, а не кудесник.

– Да-да, – задумчиво проговорил Глеб. – Ты лекарь. И хороший ле…

Он вдруг осекся. В голову Глебу пришла идея. Он взглянул на Хвалимира, прищурил глаза и уточнил:

– Так, говоришь, все перемены – к худшему?

– Да, – не прекращая своей работы, отозвался лекарь.

– И говоришь, что староста неизлечимо болен?

– Он почти мертвец, – тем же сухим, безразличным голосом ответил Хвалимир.

Глеб облизнул пересохшие губы.

– А если я это сделаю? Если я поставлю старосту Лычезара на ноги?

Хвалимир усмехнулся:

– Тогда ты будешь самым великим лекарем в мире.

– И ты поможешь мне уговорить людей? Убедишь их не бояться перемен, которые я им принесу?

– Если ты излечишь старосту, я сделаю все, что ты попросишь, – спокойно изрек лекарь. – Но кто бы из богов ни пришел тебе на помощь, а оживить мертвеца с изъеденными болезнью внутренностями не под силу ни одному человеку.

Глеб поднялся с лавки, глаза его возбужденно блестели.

– Я скоро вернусь, – сказал он лекарю. – Мне понадобятся твои перегонные кубы и ты сам.

– Если ты не заметил, я занят, – сухо и неприязненно проговорил Хвалимир.

– Я это заметил. Но тебе придется мне помочь. Иначе я разобью твои чертовы колбы, дотла спалю твой дом, а тебя самого упрячу в узилище. И мне плевать, что об этом скажут люди.

Глеб поправил на перевязи меч и вышел из сарая.

Полчаса спустя Глеб вернулся и положил на стол берестяную коробку.

– Взгляни, – сказал он Хвалимиру, который стоял у горелки и помешивал деревянной лопаткой варящееся в котле зелье.