Отель на краю ночи

Рувим Иосифович вежливо кивнул.

– Вы правы. Для таких безрассудных голов дьявол и придумал выпивку.

– А, так вот в чем дело, – понимающе произнес Егор. – Значит, тот человек был пьян?

– Я не могу утверждать, – сказал Грач, – но думаю, что да.

– Ясно. – Егор взглянул на руки Грача и добродушно поинтересовался: – Не жарковато в перчатках?

На лице хозяина отеля не дрогнул ни один мускул. Он затянулся трубкой и спокойно проговорил, выпустив облако дыма:

– У нас прекрасный парк, он вам понравится. Простите, мне нужно заниматься делами. Желаю приятно провести время. Если что-то понадобится, сотрудники отеля всегда придут вам на помощь.

Егор улыбнулся, посмотрел на хозяина отеля и сказал:

– Еще один вопрос.

По лицу Грача пробежала тень. Однако хозяин отеля сдержался и вежливо проговорил:

– Я вас слушаю.

– Виктор Лемох инвестировал деньги в строительство вашего отеля, не так ли?

Егор вперил пристальный взгляд в лицо Грача, надеясь уловить что-то, что подскажет ему ответ на все вопросы разом. Но тот был невозмутим. Хозяин отеля приподнял черные брови и спросил:

– И что с того?

– Ничего, – ответил Коренев, прищурив глаза. – Пока ничего. Но кто знает, что будет дальше.

Грач взглянул на Егора со смесью раздражения и любопытства.

– Вы журналист? – резко спросил он.

Егор покачал головой:

– Нет.

– Милиционер?

– Тоже нет.

– Тогда почему вас интересует судьба Виктора Лемоха?

Егор усмехнулся.

– Меня интересует собственная безопасность. Что вполне естественно для человека, приехавшего в новое место.

– Не думаю, что судьба Виктора Лемоха имеет какое-то отношение к вашей безопасности. Гуляйте где хотите, но не заходите слишком далеко.

Несколько секунд мужчины пристально смотрели друг другу в глаза. Егор первым отвел взгляд. Он поднялся с кресла.

– Приятно было познакомиться. Спасибо за разговор.

– Не стоит благодарности.

Черная трубка с серебряным ободком дымилась в пальцах, затянутых в перчатки, напоминающие погребальные бинты мумии.

Егор кивнул, повернулся и покинул кабинет.

Оказавшись в коридоре, он остановился, чтобы перевести дух.

Ну, вот. Первый ход сделан. Возможно, Егор ошибся, выложив перед хозяином отеля свои карты, но в данный момент он был уверен, что поступил правильно. С момента исчезновения Виктора Лемоха прошло четыре месяца. Срок большой. Этого времени рыбам хватит с лихвой, чтобы обглодать самый упитанный труп.

Надежды на то, что спустя четыре месяца удастся обнаружить какую-нибудь улику, не существовало. Единственный способ уличить затаившегося злоумышленника – это спровоцировать его на какие-либо действия.

После беседы с Кореневым Грач будет заинтригован, а если повезет, то и напуган. (Предположив это, Егор не удержался от усмешки: слишком уж невозмутимым и безмятежным было лицо хозяина отеля.) Он поймет, что… и попытается вновь обрести контроль над ситуацией. Тут-то Егор его и прихлопнет.

А если нет? Если Коренев ошибся?

Что ж… У него в рукаве завалялась еще пара-тройка козырей, и он готов пустить их в ход.

9

Павел Иванович Крушилин послушно скинул с плеч белый льняной пиджак и расстегнул ремень на брюках. Усаживаясь на кровать, он поднял указательный палец и наставительно произнес:

– Сынок, никогда не пей днем, понял?

– Да, папа, – ответил Данил, помогая отцу раздеваться.

– И вечером не пей, – сурово проговорил Крушилин заплетающимся голосом. – Вообще не пей… Только квас…

Помогая отцу снимать брюки, Данил старался не смотреть на него, чтобы не чувствовать отвращения. Он помнил, что когда-то любил отца, но сейчас не мог без удивления вспоминать о том чувстве. Как можно любить такое? Хотя… может, раньше он был другим? Тогда, четыре года назад, когда еще была жива мама.

Мама была полной противоположностью отцу. Ее Даня помнил не очень четко, словно во сне, в хорошем, ярком сне, на самом дне которого притаилось нечто тревожное. Он хорошо помнил лицо мамы и ее взгляд – грустный, задумчивый.

Мама погибла. Сначала ее похитили, чтобы досадить отцу и выбить у него долю в каком-то предприятии. Отец согласился встретиться с шантажистами. На встречу он отправился один, прихватив с собой «АКМ» и пару гранат. Когда он увидел, что жены в машине похитителей нет, он выдернул чеку и швырнул гранату в салон. А потом изрешетил горящий автомобиль автоматными очередями…

Герой, ничего не скажешь. Только у каждого поступка есть обратная сторона, в чем Крушилин вскоре и убедился. Его жену нашли лишь два месяца спустя в погребе заброшенного дома. Говорили, что шантажисты в любом случае убили бы ее, но Даня знал наверняка – в смерти мамы виноват отец.

Данил плохо помнил, как ее хоронили. Тетка рассказывала ему, что во время похорон он не плакал, а просто стоял рядом с гробом. Молча, спокойно. Впрочем, это он помнил сам.

Помнил он и страшный момент: гроб с телом матери собрались уже опустить в могилу. И тогда Даню словно прорвало. Он оттолкнул всех, упал грудью на крышку гроба и зарыдал и рыдал еще десять минут, пока тетка и отец не оттащили его.

Все, что было потом, Данил не помнил совсем. Лишь по рассказам родных знал, что вечером следующего дня нашел в гараже бутылку с какой-то технической жидкостью и успел выпить больше половины, пока отец не застукал его.

Последующие полгода Данил провел в больницах, где врачи старались восстановить его утраченное зрение. Даня не видел ничего, кроме неясных теней, но это нисколько его не пугало. Он лежал в постели смирно, даже не пытаясь прислушаться к разговорам, которые вели взрослые. Словно вместе со зрением из его глаз вытекла сама жизнь.

Но потом пришел день, который все переменил. Начался он как обычно. Данилу кормили, осматривали, делали ему уколы, разговаривали с ним. Он ел, терпел, отвечал «да» или «нет», когда требовалось. Одним словом, вел себя как механическая кукла, которая раскрывает рот и двигает руками – до тех пор, пока не кончится завод.