Лицо в темной воде

Дина остановилась и оглянулась. К ним по коридору широкими шагами, набычившись, приближался Шуравин.

– Боже, – тихо прошептала Дина и прижалась к Ивану.

Он обнял ее за плечи и шепнул на ухо:

– Не бойся.

Шуравин остановился перед ними, бешено сверкая глазами. Крепкий, кряжистый, с густой щеткой седеющих волос, с угольно-черными глазами, которые сейчас казались раскаленными докрасна. Кулаки его были сжаты.

– Я требую объяснений! – прорычал Шуравин.

Иван выступил вперед.

– Послушайте… – дерзко начал он.

– Подожди, Иван. – Дина прямо посмотрела Шуравину в глаза. – Что ты хочешь знать? Спрашивай, я отвечу.

– За что? – прорычал Шуравин. – За что ты меня так?

– Ты сам знаешь, за что. Я терпела пять лет. Ты меня унижал, бил… Потом каялся и снова бил. Но оказывается, ты меня еще и обкрадывал.

Казалось, Шуравин не расслышал ее слов.

– Ты меня публично унизила! – заорал он.

Дина медленно покачала головой:

– Нет. Ты сам себя унизил. И мне тебя не жаль. Прощай!

Дина отвернулась, взяла Ивана под руку, и они двинулись дальше по коридору.

– Гадина! – хрипло выкрикнул ей вслед Шуравин.

Дина и Иван не обернулись.

– Руслан Маратович, они не стоят вашего презрения, – произнес за спиной у Шуравина спокойный, холодноватый женский голос.

Шуравин обернулся. За спиной у него стояла Инга Александровна. Высокая, стройная, в деловом костюме, с высокой прической и строго поджатыми губами. В стеклышках ее золотых очков отражался мертвящий свет люминисцентных ламп.

– Руслан Маратович, я…

– Ты можешь оставить меня в покое?! – рявкнул на нее Шуравин. – Хоть на минуту – оставь меня одного!

Вместо того чтобы стушеваться и уйти, Инга Александровна сунула руку в сумочку, висящую у нее на плече, достала блистер с таблетками, выдавила одну и протянула ее Шуравину.

– Что это? – грубо спросил тот.

– Успокоительное, – невозмутимо ответила Инга Александровна. И добавила спокойно и рассудительно: – Она не заслуживает вашей ярости. И вашего презрения.

Шуравин вдохнул воздух полной грудью, а затем шумно выдохнул. И вдруг усмехнулся:

– Ты права. Ты всегда делаешь все, как надо. Давай сюда свою таблетку.

Он взял капсулу и забросил ее в рот.

– Есть чем запить?

– Конечно. – Инга Александровна достала из сумки бутылочку с минеральной водой.

Шуравин взял бутылочку, открыл и большим глотком запил таблетку.

– Может, у тебя и бурбон найдется? Или коньяк?

– Это вы достанете и без меня, – спокойно произнесла Инга Александровна.

Шуравин сунул руки в карманы брюк и некоторое время размышлял. А потом тихо и задумчиво проговорил:

– Н-да… Видала, как они меня? Раздавили и размазали – самым тонким слоем. Что ж мне теперь делать, а?

– На любого подлеца есть управа, – сказала Инга Александровна. – И любому обидчику можно отомстить.

– Да, – согласился Шуравин, заметно успокоившись. – Пожалуй. – Он тяжело вздохнул. – Ладно, я пойду в машину. А ты тут покрутись, уладь все, что можно уладить. Ответь на вопросы, если будут задавать…

– Хорошо, Руслан Маратович.

– «Хорошо», – мрачно повторил он. И добавил с угрюмой усмешкой: – Хорошо уже не будет. Но сделай так, чтобы дерьма на мою голову лилось поменьше. Купи пару журналистов из крупных изданий, нашепчи им, что и как писать. Понадобятся деньги – звони мне.

Шуравин повернулся и, не прощаясь, зашагал прочь. Инга Александровна смотрела ему вслед. Лицо ее было спокойным, стекла очков блестели холодно и бесстрастно, а едва заметный изгиб плотно сжатых губ немного напоминал усмешку.

11

Гостиничный номер оказался не очень просторным, но вполне уютным. Свет от настольной лампы бросал на одеяло медовое полукружие, и кровать была похожа на маленький островок счастья среди моря страха и неблагополучия. Иван обнял Дину за голые плечи.

– Ты дрожишь, – сказал он. – Все еще боишься его?

– Нет, – тихо ответила она. – С тобой не боюсь.

Иван притянул ее к себе, мягко поцеловал в губы. Скользнул губами к мочке уха, потом к шее. Каждое его движение было полно необыкновенной нежности.

– Что с нами будет дальше? – спросила Дина.

– То же, что и со всеми счастливыми парами, – улыбнулся Иван. – Мы поженимся и будем жить долго и счастливо. Потом мы состаримся и умрем в один день.

Дина посмотрела на его юное лицо.

– Ты смеешься?

Иван покачал головой: