Брат Каин

– И чего, тьфу ты, Господи прости грешного урода, – Аввакум перекрестился. – Они счас так и будут звенеть, пока у людей уши не отвалятся всем скопом?

– Да нет, минуты три позвонят и всё. А что вас так колокола беспокоят?

– Дык сам пойми – я ж вырос-то в веси таёжной. А мы люди простые – Бога в своей крови и плоти носим, а не селим в небе, где до него даже такими вот колокольчиками не дозваться… – Аввакум как-то странно дёрнул щекой. – Не могу эти колокола терпеть – прям в нервы бьют.

– Укол сделать?– Елена вытащила из сумки стальной пенал.

– Э не, сестричка… Не надо. Успеется… – Аввакум потёр затылок.

– Никогда не слыхал о «Меченосцах». Я вообще думал, что проблемами Церкви занимается милиция или КГБ.

– Скажем так… Я как-бы являюсь представителем того отдела КГБ, что занимается как раз такими вот глупыми проблемками… Главным образом защита церкви и верующих от всяких уголовников и прочего…

– СССР – атеистическое государство.

– Но вот какая петрушка, сынок – веровать тут не запрещено никому. Просто к религии относятся как к вредному суеверию. А вот есть такие лихие людишки, уродцы, что любят церкви грабить, да простых людей-то обижать без всяких оглядок и страхов на закон. Вот такие как я и помогают выслеживать таких вот… «клюквенников».

– «Клюквенников? Давненько я не слыхивал этого… Я думал их ещё в Гражданскую Войну извели.

– Ох, сынок, не всех, далеко не всех… – Аввакум провёл рукой по гладко выбритому подбородку. – В общем, где дело Церкви касается – там и ищи нас – «Меченосцев».

Люткявинче промолчал. О Меченосцах он услышал всего сутки назад – никто из его друзей толком не знал, что это за типы и чем они славны. Впрочем, и Биоинституте он тоже ничего не знал. И о «суперубийцах» – тоже.

Собственно Люткявинче только сейчас понял, как он мало знал о том, что его окружает в этом странном мире…

В комнату вошли Семён и Руслан. Руслан неторопливо откусывал куски здоровенного пломбира. Семён выглядел вполне довольным и помахал небольшим чемоданчиком, что стискивал в правой руке.

– Получил кое-какие образцы от нашего главврача.

– Какие ещё образцы? – насупился Люткявинче. – Все трупы у меня в нашем морге. Оттаивают, кстати. Какие у него там оставались образцы?

– Не переживайте… Речь идёт об отравлениях некачественным спиртным.

– Тьфу ты блин… да там и участкового обычного хватит… что вы в это дело так вцепились?

– Да так… – Семён выложил несколько пробирок на стол. – Вообще нам надо протестировать «Оранг» – отработать на нём со сторонними образцами, чтобы посмотреть, как он работает. Это так называемый «независимый тест»… Долго объяснять.

– Да чего тут, я и сам понял – перед работой хотите проверить свою чудо–машину. Не такой уж я дурень… А что там с нашим-то делом? Как вы хотите искать нашего вурдалака? А то не очень будет красиво узнать, что он ещё кого-то растерзал.

– Мы занимаемся этим делом. Но в его рамках, нам нужно побеседовать с настоятелем Индисом. Знаете, из своего личного опыта я знаю, что церковь является местом сбора всех слухов и сплетен. Хотелось бы что-то собрать и узнать до того, как люди начнут от нас прятаться и скрываться.

– С чего вы думаете, что люди станут так себя вести?

– Мы для них совершенно новая и неизвестная сила. Они не знают, чего от нас ждать. «Суперубийца» народ особо не пугает, – Семён посмотрел в потолок, и поправил очки. – Я общался с врачом – тот мне жаловался на то, что среди людей, что ходят гулять в ваш парк и лесочек вокруг города стали находить отравленных некачественной выпивкой граждан. Знаете, что это значит?

– Не очень… хотя погодите… – Люткявинче потёр виски. – Я догадываюсь, что вы хотите сказать. Несмотря на несколько зверских убийств, люди совершенно не боятся леса и убийцы. Они спокойно гуляют в лесу и парке, покупают выпивку у какого-то алкогольного производителя, и совершенно равнодушны к последствиям. Полное впечатление, что люди не боятся попасть в число убитых… А ведь они знают, что произошли убийства. Начальник милиции мне намекал, что это действия какого-то зверя…

– Именно. Даже милиция, как я заметил, даже не пытается ввести усиленное патрулирование. Не догадываетесь почему?

– Не совсем…

– Есть только одно логическое объяснение – подозреваемый «суперубийца» свои последние жертвы выбрал из числа людей, которые относятся к так называемому «социальному дну». То есть такие люди, чьё исчезновение не вызовет никаких подозрений или особого возмущения. Бродяги, алкоголики, наркоманы или беглые зеки – то есть люди, чьё исчезновение будет не особо-то замечено. Да и даже если будет замечено, то не вызовет бури эмоций или желания немедленно мстить за их смерть. Догадываетесь, к чему я клоню?

– Не совсем.

– Ну, это понятно – вы забыли о том, что тут рядом монастырь. А его влияние в том или ином виде распространяется и на город, – Семён указал на Аввакума. – Аввакум, расскажи.

– А чегой тут думать-то, мил человек? Горожане-то твои думают, что этот вурдалак нападает только на грешников… Знамо дело, что коль человек за своей душой грешков не ведает, то он к такому делу-то поспокойнее относится. Вот и народ у тебя в городе тож к этому делу немного привык.

– Что за бред вы несёте?! – прорычал майор. – Как так можно привыкнуть к убийце, что людей на куски рвёт?

– А вот так… – вставил Семён. – Это особенность человеческой психики. Как с медведями или тиграми в одном лесу жить. Люди создают что-то вроде барьера в своём разуме – они уверены, что конкретно на них наш монстр не нападёт… В данном случае то интересно, что это явно связано с мнением, что «суперубийца» – мистическое существо. Горожане явно считают, что «суперубийца» вурдалак или какое-то иное существо, что явно подчинено законам религии – то есть он может напасть лишь на людей что ведут себя «не так, как все» – бродяги, алкоголики наркоманы и прочий сброд.

– И самое опасное в этом то… – Руслан облизал палочку от эскимо, – …что в этом городе никто не понимает, что угроза нависла над каждым из них. Товарищ майор – мы ДОЛЖНЫ поговорить со здешним настоятелем. И это очень срочно.

– Да не вопрос. А в чём срочность?

– Дело в том, что настоятель Колокольного Храма доживает свои последние дни. Он умирает, – проговорил Семён. – Мы поговорили с главврачом за кружкой чая, и тот признался, что у отца Индиса сильные проблемы с сердцем. Причём настолько сильные, что до начала следующей недели он не доживёт. Поэтому если мы хотим что-то сделать, то лучше начать это сейчас. Потом уже будет поздно. Товарищ Индис может нам рассказать кучу интересной информации. После его смерти его место займёт присланный из Москвы настоятель, который вряд ли будет пользоваться такой же популярностью как ваш батюшка, среди своих горожан.

– Я понял, – Люткявинче сделал пометку в своём блокноте. – А мне об этом не успели сказать.

– Это да, поскольку вы как приехали – так от нас ни на шаг не отходите. Кстати, настоятель из Москвы – отец Илиодор, уже приехал, и расположился, пока в гостинице со странным названием…

– «Балерина»… – кивнул Люткявинче. – Это самая лучшая наша гостиница. Там у меня есть свои связи.

– Это хорошо, – обрадовался Семён. – Я могу вас попросить узнать максимально больше о том, что думает отец Илиодор о настоятеле Индисе? Тут ситуация сложная у нас –настоятель может умереть в любую минуту, и это не метафора. Поэтому нам надо с ним поговорить именно сейчас, пока есть время и возможность.

– Сделаем. Тут даже не беспокойтесь, прямо сейчас своих помощников загружу делом. Обедать будете?

– Как говорил Шерлок Холмс – «предлагаю превратить обед в ужин», – усмехнулся Семён. – У нас есть дела поважнее.

– Ну, хоть пару бутербродов вам сейчас организую, что бы поесть немного…

– Тогда и лимонаду несколько бутылок.

***

Остановив машину у ворот Колокольного Храма, майор выбрался из салона и задрал голову, рассматривая огромные стены, сложенные из камня. Стены были побелены белой известью – каждую зиму снег и сырость «слизывали» часть извести, и по весне и лету монахи и служки Колокольного Храма занимались побелкой стен. В городе это время называли «убелением» и считали началом прихода настоящей весны и лета…

В некоторых местах побелка уже достигала толщины в несколько сантиметров.

На стенах располагались небольшие башни, в которых покачивались колокола небольшого размера – здесь они проходили один из тщательных осмотров – их «позванивали», в поисках дефектов, прежде чем отправить в церковь или монастырь.

Отливка колоколов проходила в самом Колокольном Храме, в специальных цехах, где тщательно мастерили формы для колоколов и там же отливали их. Учитывая, что горсовет и КГБ Колокольного Берега относились к Храму вполне спокойно и не мешали его работе – дело по производству колоколов было поставлено на широкую ногу.

После Великой Отечественной Войны политика активной борьбы с религией быстро переросла в «пассивную» – Церковь оставили в покое, и позволили существовать на уровне монастырей Средних Веков – служение Богу и никакого участия в политической жизни.

Впрочем, говоря откровенно, Колокольный Храм и при Николае Кровавом в мирские дела не лез.

– Эх, не любо мне такое, – проворчал Аввакум, выскакивая из машины. – Нету в таких местах Бога, как я считаю. Ну, сам посуди, ты, служивый человек – откель в таких местах святости взяться? Святость – энто то, что от твоей души идёт, а не то, что тебе приказывают…А тут мало того что святости-то нет, да ещё и в колокола бьют, дабы до Бога докричаться.

– Колокольный звон – голос Бога.

– Не на небе Бог, а в сердце…

Елена помогла выбраться Руслану, и отряхнула его короткую рубашку и шорты. На ней, по-прежнему, был её длинный сарафанчик, который облегал её красивое, пусть и немного худощавое, тело, и мастерски скрывал «Червя». Майор так и не сумел понять, где оперативники Биоинститута таскали свои странные пистолеты. Впрочем, топать в монастырь в сарафанчике Елена, к счастью, не стала и накинула на себя мешковатую, длинную куртку, что достаточно хорошо скрыла её фигурку.

Семён выволок из багажника машины большую сумку медика, и закинул на плечо. Затем все четверо вскинули головы и посмотрели на ворота.

В воротах стоял странный человек – широкоплечий, сильно сгорбившийся мужчина с длинной седой бородой и венчиком таких-же седых волос вокруг темени. Он был облачён в чернильно-чёрную рясу с клобуком, откинутым на плечи, и посматривал на гостей с каким-то мрачным видом. Примерно также окопавшийся в окопе солдат с винтовкой смотрит на приближающихся к нему противников.

За его спиной стоял ещё один мужчина в рясе, только уже совсем мрачный – больше похожий на медведя, что обрядился в рясу. Огромный, широкоплечий тип с громадными ручищами и мощными плечами. Его лицо до жути напоминало изображения лиц неандертальцев – такой же скошенный назад лоб и челюсть, с немного выпученными глазами.

– Так-так… какие люди явились ко мне в гости, – пророкотал старик и опёрся на посох, с трудом сдерживая кашель. – Никак решил меня проведать, чудь чухонская? Не думал, что до такого дойдёт… А это кто с тобой?

– Ты батюшка, на нас свой гнев-то не выливай. Гнев и ненависть они – от Сатаны мерзостного идут. Не следует этим кичиться и швыряться. Прояви чутка смирения и милосердия – глядишь, и тебе что-то назад вернётся, – немедленно встрял Аввакум. – Мы, батюшка к тебе не с простой ношей пришли, а ты нас – с порога привечаешь перцем, да собачьим сердцем… Нежли тому тя Бог твой учит?

– Кто такой? – проворчал старик, глядя на Аввакума. – Говорок твой какой-то странный. Доводилось такой слыхивать. А вот где – не припоминаю, Бог в своем правосудии у меня память отобрал. Много чего не упомню.

– Потом припомните, батюшка, – Аввакум поклонился так, что коснулся пальцами земли. – А к тебе мы пришли по делам-то мирским, не по делам веры…

Елена шагнула вперёд, и, достав из сумочки платок начала, подвязывать им волосы

– Мы можем войти в ваш Храм, или вы нас будете держать на пороге? – проговорила она.

– Ну заходите, раз уж припёрлись… – старик пристукнул по плитам посохом. – Не держать же вас на пороге… Брат Иов! Ты куда провалился, корм собачий? Сдох что-ль, от страха?

Из дверей выскочил человек жуткого вида.

Больше всего он напоминал инопланетянина – как их привыкли рисовать в зарубежных журналах. Лысый человек, с огромными глазами, и узким ртом-щёлкой. И без малейших признаков носа – только торчали две дырки над верхней губой. Сходство с инопланетянином усугублялось длинной шеей. Человек оскалил рот – он неожиданно открылся, чуть ли не до самых ушей, полный металлических зубов, и закивал головой.

– Тут я, батюшка… Этчё, и есть те самые служилые людишки, о которых нас предупредили? Ой, какие у них глаза некрасивые…

– Помолчи, Иов, – пророкотал, иного слова не подберёшь, настоятель. – Это наш брат Иов. Не обращайте внимания на его внешность

– Да тут есть на что посмотреть, – Семён присмотрелся к брату Иову, поверх очков. – Это где вас так огнём-то поджарили?

– Да вот… Огнемёт я на фронте таскал – мы им немцев и поляков, ну из тех, что на стороне немцев воевали, из одного ДОТа выкуривали, аж посреди болота топкого – тут мне шальной пулей и прилетело. Повезло что меня пинком под зад, в трясину скинули – тама у меня этот огонёк, значит, и потух. Но меня эвон как опалило… – Брат Иов снова улыбнулся.

Улыбка у него была странная – рот распахивался, чуть ли не до ушей – видимо в какой-то год его непростой жизни ему разорвало щёки, а зашить их никто не удосужился – в итоге всё зажило сикось-накось, превратив его лицо в какую-то жуткую маску.

Кисти рук у него тоже были похожи на лапы инопланетянина – такие-же длинные пальцы, без ногтей, с раздутыми кончиками пальцев – повреждение ногтевых пластин.

– Так что вот… Я тут здешний звонарь был. А счас по всяким там нуждам монастыря служу…

– Брат Иов – мой помощник и завхоз, – прервал странного человека настоятель. – Если вам что-то понадобится, то смело обращайтесь к нему. Все тут знают, что он действует от моего имени. Я то сейчас слабоват на ноги, редко хожу… уж сами должны иметь понимание… Заходите. Можете не креститься, поди уж и не знаете, как это делать…

– Да разве-ж можно в наш дом и, не окрестившись? – испугался Иов.

– Бог в своем милосердии велел снисходительно относиться к тем, кто не принял его веры и Любви… – отрезал настоятель.

Аввакум провёл рукой по волосам и перекрестился. Три раза.

Настоятель побагровел так, что Елена и Семён, синхронно, полезли за своими аптечками, в которых хранили какие-то необычные лекарства, из арсенала Биоинститута.

– Это ещё что такое?! Ты что тут делаешь, в обители Бога Истинного, ты, поганый раскольник?!

– Но-но, батюшка, сильно зубом не стучи – чай не пальцы, – отрезал Аввакум.

Елена отвесила Аввакуму затрещину.

– Попрошу сей же миг извиниться, – ледяным тоном проговорила она. – Думай, что говоришь… и с кем.

Настоятель, гневно, треснул посохом Аввакума – по голове.

Посох с глухим стуком приложился ко лбу Аввакума – от столкновения с более прочной поверхностью, деревянная палка выворотилась из рук и отлетела в сторону. Настоятель ухватился за запястье, и чуть не упал, но громадный монах, что сопровождал его сзади, тут же схватил его и бережно, очень осторожно, придержал за плечи, не дав упасть, а затем, вместе с Иовом, спешно отвели настоятеля к большой скамье и усадили на неё. Елена, молнией, метнулась к ним, выдирая из кармана куртки пенал с лекарствами. Люткявинче, потрясённый увиденным до самых печёнок, замер на месте, не решаясь встревать в религиозный диспут.

– Ты кого сюда привёл, чудь чухонская? – прохрипел настоятель, тяжело отдуваясь и вытирая лоб. – Это-ж чёртов «двуперстник», раскольник…

Аввакум почесал голову и посмотрел на руку – крови не было, да и вообще – у настоятеля явно не хватило сил, чтобы раскроить череп «Меченосца».

– Вот не будь я в монастыре, то накостылял бы тебе по шее… – прошипел Семён, с трудом удерживаясь от рукоприкладства.

– Да я откудова знал, что сей старик при виде моего двупёрстного креста меня по шее начнёт дубасить как дятел – осину-то? – проворчал Аввакум. – Чё он, ка медведь, посредь зимы поднятый, кидается?

– Мозги надо иметь! – прорычал Семён и шагнул к Елене, что возилась с настоятелем.

Девушка действовала стремительно – словно какая-то машина из фантастических романов. Она быстро закатала рукав рясы настоятеля, и, прежде чем кто-то успел даже понять, что она делала, сделала укол вытянутым из пенала шприцом – причем попав точно в вену.

Скорость движений Елены была такая, что Люткявинче просто не успел увидеть, как она всё это сделала!

– Готово! Сейчас вам…

– Эй! – здоровенный монах сцапал Елену за руку. – Это что вы ему…

– Прошу прощения… – Семён схватил монаха за руку, что была толщиной с его бедро и в лёгкую оторвал от плеча Елены. – Сия девушка изволит быть врачом, причём высокой квалификации. Не мешайте ей

– Фома… успокойся, – проговорил настоятель и сглотнул. – Мне уже легче… Странная ты особа… Да и приятель твой непростые… Извини, что на твоего поганого друга руку поднял… Ладно хоть «двуперстника» прибить – не грех в глазах Бога…

– Это почему? – удивился Руслан.

Настоятель посмотрел на его искусственный глаз и протез, и, видимо смягчившись, пояснил:

– Язычник и коммунист – суть не верующие. Они не впустили в свою душу Бога… Но могут это сделать – так что для Бога они не пропащие души. А вот «двуперстник» твой – он свою душу погубил, когда против своего Бога пошёл, и от истинной веры, ради ереси отказался. Нет для него спасения.

– Охренеть… я-ж помру счас от горя, – фыркнул Аввакум. – Надо ещё посмотреть, чей Бог правильный…

– Да заткнись ты, – встрял Семён, разве что зубами не скрипя от ярости. – И так уже цирк тут устроил…

Настоятель немного посмотрел в синее небо. Его лицо быстро приобрело розоватый цвет, да и задышал он немного глубже.

– Вот за что Господь мне такие испытания выдаёт? Мало было проблем, так тут ещё и этого «двуперстного» еретика терпеть…

– Прошу прошения, если чем обидели… Но так надо. Сам Аввакум из «Меченосцев» – и он нам нужен.

– Для чего? – настоятель посмотрел на Фому. – Брат Фома, пошли, отведи меня в мои покои… Ладно уж, пусть и этот «двупёрстец» с вами тащится… если вы его на цепь и в намордник обещаете посадить…

– Постараемся, что бы он себя вёл нормально, – пообещала Елена и, мрачно, посмотрела на Аввакума.

Тот лишь усмехнулся, блеснув белыми зубами.

…Изнутри монастырь напоминал небольшой город – несколько многоэтажных зданий, что были совмещены друг с другом крытыми переходами и дорожками. Все стены и перекрытия были побелены в белый цвет. Плиты на земле плотно прилегали друг к другу и ни единого следа от травы меж ними не было.

Всё было мрачно, и как-то грустно… Навевало грусть и печаль. Монастырь действительно казался каким-то странным местом, словно не от мира сего. Казалось, что в нём остановилось само время – выйди из-за угла отряд стрельцов с пищалями, то Люткявинче, наверное, не удивился бы.

Встречающиеся по пути монахи были в натянутых на головы капюшонах. Иногда они посматривали на странных гостей, в основном на Елену – её необычную внешность никакие платки и куртка не могли скрыть. Девушка посматривала по сторонам и, как заметил майор, держала Руслана за его протез.

Настоятель и его свита провели гостей к огромному, почти с пятиэтажный дом, зданию, и, перекрестившись, вошли в это строение.

Здание, имевшее вид так называемого «здания звезды» (крепость с укреплениями по бокам. Примечание автора), встретило гостей теплом и каким-то неуловимым запахом, говорящим о том, что тут живут люди.

Семён и Руслан остановились в том, что можно было условно считать прихожей – огромном зале, с рядами скамей. Потолок тут был освещён электрическими лампами – правда, очень тусклыми, а вот отопление было от самых обычных радиаторов.

Руслан шагнул вперёд и повертел головой, осматриваясь по сторонам «Глазом Зверя».

Мир для него побледнел, и превратился в какую-то тень, освещённую странными бликами – десятками людей, что ходили по многим этажам над ними и занимались своими делами – спали, читали книги, молились или занимались хозяйством. «Глаз Зверя» позволял видеть то, что было скрыто от других. Он видел то, что скрыто тьмой. И позволял видеть то, что таилось внутри людей.

Мальчик повертел головой по сторонам, всматриваясь своим необычным зрением в окружающий мир. Настоятель и его свита – братья Иов и Фома, остановившиеся рядом, выглядели странно – два сгустка серого света, через который пробивался какой-то багровый блеск. Настоятель же выглядел как кусок угля, через который пробивался угасающий внутренний жар. Руслан видел, что Индис очень стар и его тело изнутри истерзано болезнями и немощами. Однако этот старый человек по-прежнему был очень могучим и сильным. Его плоть была слаба, но дух по-прежнему был свирепым и сильным.

– Что это ваш шкет смотрит по сторонам? – проворчал настоятель. – Эй, парень, с тобой всё в порядке?

– Да, я в порядке, – Руслан вежливо склонил голову. – Благодарю вас. И вы меня извините – я тут осматриваюсь по сторонам… Ваш монастырь очень красив. В нём есть своя красота.

– Хе! – усмехнулся Индис. – Хоть кто-то из вас видит тут красоту… Ну что. Айда за мной, в мои скромные кельи…

– Это мы сейчас идём через жилые помещения, для служек – ну, мирян, что тут у нас разными делами занимаются, – торопливо проговорил Иов, растягивая рот в улыбке, которая даже казалась довольно милой.

Брат Фома осторожно поднял настоятеля на руки и понёс его вверх. По лестнице, на самый верх. Настоятель тяжело дышал и постукивал по ступеням лестницы своим посохом.

– Не тяжко ли подниматься в такую высь? – поинтересовался Аввакум. – Что толку жить под небом, коль Бога там не найти.

– Поговори мне тут, ты, морда двуперстая, – прохрипел старик. – Не тебе меня судить, да рядить…

– Да уж, – усмехнулся Люткявинче. – Смотрю, верующих мир никак не берёт.

Руслан остановился и оглянулся.

Благодаря «Глазу Зверя» он мог замечать то, что не мог уловить даже Семён. Так вот, последние полминуты ему слышались странные звуки – словно кто-то осторожно крался за ними, пытаясь ступать ногами в такт шагам остальных… Причём делал это очень бесшумно – ни Аввакум, ни Семён, ни Елена даже не подозревали о том, что кто-то за ними следит.

…Келья настоятеля была огромным помещением, расположенным на самом верху центрального здания. Аскетизмом тут и не пахло – на полу валялся громадный ковёр, потолок украшала люстра, а у стены скоромно притулился громадный шкаф с книгами. Стол, за который тут же сел настоятель, был довольно большим, но очень примитивным – склоченный из досок, и покрашенный самой простой краской.

– Ну ладно, – Индис вытянулся в громадном кресле и посмотрел в потолок. – Чего вам надо от меня и моего монастыря?

Елена посмотрела по сторонам, но сесть было некуда – стульев для гостей настоятель не держал, да и в самом его кабинете не было ничего такого, на чём можно было бы разместить столько народу.

– Товарищ настоятель, – Семён, с явным умыслом, использовал слово «товарищ» в обращении к Индису. – Мы бы хотели повидаться с обитающим в вашем монастыре объектом «суперубийца».

***

На краткий миг Люткявинче показалось, что он ослышался. Затем майор с удивлением посмотрел на отряд оперативников Биоинститута и на настоятеля.

– Брата Каина решили проведать? – совершенно спокойно, не удивляясь и ничего не переспрашивая, проговорил Индис. – Что вам от него надо?