Хомоград

Марина: «Супер!!! *обнимашки* *поцелуйчики* Миша, вы лучший! Теперь уговорите Жердина выехать из страны, желательно в Евросоюз. Он мне нужен :-)»

Михаил: «Он же так себе колдун, на расстоянии ничего не может сделать. Зачем он вам?»

Марина: «Ничего, мы найдем ему применение ) Жду вас обоих в Париже, визы получите в посольстве Франции. До встречи )»

Михаил зашел в туалет ресторана вслед за Жердиным. Друг Гербера ужинал в «Палаццо» вместе с семьей, кажется, они отмечали успешно сданную сессию старшего сына. Михаил подошел к раковине и вымыл руки. Потом посмотрел в зеркало. Он не собирался делить Марину ни с кем. Сосредоточившись на затылке Жердина, студент отдал мысленный приказ.

Последние несколько дней выдались странными. Николай не мог отделаться от чувства, что на него постоянно кто-то смотрит, недобро и пристально. Иногда ему мерещилось, будто сзади стоит незнакомец и шепчет на ухо: «Я знаю». Нервное напряжение сказывалось на работе, Жердин наорал на подчиненного за небольшую оплошность, хотя никогда раньше так не делал. Ему не удавалось выспаться – сны, если и приходили, оставляли после себя тяжелое ощущение грозящей опасности. А потом, в «Палаццо», на Николая накатила звериная ярость.

Словно бешеный волк, окруженный охотничьими псами, он без рассуждений кидался на всё, что движется. В кровавой пелене, застлавшей его разум, мелькали лица жены и детей, знакомых и случайных прохожих. Все они кричали, разевая свои рты, и Николай рычал на них в ответ. Так продолжалось, пока силы его не иссякли, и сознание не погасло, свернувшись в черную точку.

Кто-то ударил его. Изнутри. Удар высек искру, и та полетела вверх, увеличиваясь и превращаясь в круг молочно-белого света. Воспоминание из далекого детства мелькнуло пестрой лентой: он спустился в колодец, чтобы посмотреть днем на звезды, но всё, что увидел – яркий лоскут неба. Николай оперся на это воспоминание, оттолкнулся от него и начал медленное всплытие к белому свету.

Всё его тело болело – это было первое, что Жердин почувствовал, когда пришел в себя. Он осторожно открыл глаза. Сфокусировать взгляд получилось не сразу, но потом размытые пятна превратились в потолочный светильник и капельницу. Он повернул голову на бок и увидел пустую кровать и тумбочку возле окна.

«Больница, – понял Николай. – Интересно, что со мной случилось?»

Он попробовал ощупать свое тело, но с ужасом обнаружил, что не может двинуть ни рукой, ни ногой. Преодолевая боль, он приподнялся и скосил взгляд. На запястьях и лодыжках темнели широкие крепежные ремни.

«Дурка, что ли? – похолодело у Жердина внутри. – Вот это я попал!»

Он поискал глазами кнопку вызова персонала, но не нашел. Облизнув пересохшие губы, Николай позвал:

– Эй! Есть тут кто? Я очнулся!

Комната для встреч с посетителями была обставлена в спартанском стиле: несколько привинченных к полу столов, пластиковые стулья и фикус в кадке. Алексей Гербер с опаской рассматривал Николая, сидевшего напротив в больничной пижаме.

– Плохо выглядишь, – констатировал дипломат. – Помнишь, хотя бы, что натворил?

– Нет, – помассировал себе виски Николай.

Все его тело было покрыто ссадинами и синяками, в голове стоял туман от лекарств.

– Тебе сейчас с адвокатом надо общаться, а не со мной, – заметил Алексей.

– Ну так… что я там отчебучил? – спросил Жердин. – Лена трубку не берет, дети – тоже…

– Лена в реанимации, – вздохнул животом Алексей. – Детки – у бабушки, тещи твоей.

– Они…

– В порядке, Лена их закрыла собой.

– Ещё кто-нибудь пострадал? – тихим голосом спросил Николай.

– Ты что, правда не помнишь? – вскинул брови дипломат. – Ну, мой друг, по словам следователя, на тебе – причинение тяжких телесных пятерым людям, и молись, чтобы не убийство, потому что один – в коме. Плюс – двенадцать заявлений по мелочи – вред здоровью и имуществу. Ты носился с ножом по всему ресторану, охрана тебя еле скрутила. В общем… если признают, что ты был невменяем, то отправят на принудительное лечение. Иначе – как минимум несколько лет реального срока. Следствие пока идет, но долгим оно не будет – есть целая толпа свидетелей и записи камер. Такие дела, – подвел он итог.

– Ясно, – пробормотал Жердин. Он с силой потер свой лоб, пытаясь пробиться сквозь отупляющую ватную пелену. – Слушай, можешь… У тебя есть контакты в ФСБ? Можешь свести меня с кем-нибудь?

– Связи есть, – шевельнулись щеки Алексея. – Но я не думаю, что ФСБ в твоей ситуации поможет.

– Всё равно, устрой встречу.

– Что ж, ладно, – с сомнением посмотрел на друга дипломат. – Но не гарантирую, что мой контакт захочет помогать.

– Как, ты думаешь, я заполучил телефон, чтобы тебе позвонить? – криво усмехнулся Николай. – Я умею уговаривать.

– Что есть – то есть, – согласился Алексей. – Только зачем тебе безопасники?

– Хочу найти одного человека.

– Кого?

– Пока не знаю.

Два месяца спустя Николай вышел из психдиспансера. За это время его посетило несколько офицеров ФСБ, включая директора службы. Безопасники составили досье на всех, с кем Жердин общался после визита американского президента – благо, Москва была опутана плотной сетью видеонаблюдения – и обнаружили, что некий студент, кроме контакта с Николаем, успел побеседовать и с двадцатью дипломатами. И что никто из них не помнил не только содержание разговора, но и сам факт того, что разговор вообще был.

Следствие по делу Жердина приостановили. Николай убедил полицейских, что не представляет угрозы и его можно выпустить под подписку о невыезде.

С пухлой папкой в руках, на которой было написано «Михаил Вячеславович Лепехин», Николай сел в такси. Больше всего на свете он сейчас хотел поехать в больницу к жене, но вместо этого отправился в гостиницу. Этот студент был очень опасен, Николай чувствовал нутром, что пока он не разберется с ним, лучше держаться подальше от людей, которые ему дороги. По просьбе Жердина безопасники не приближались к гостю из Ташкента, ограничившись наблюдением.

Михаил, наверное, в сотый раз за день проверил свой смартфон. Новых сообщений от Марины не было. «Я расстроена, Миша ( Я ждала, что ты справишься. Мне нужен этот человек», – гласила последняя запись, месячной давности.

– А, да подавись ты своим Жердиным! – бросил смартфон на диван Михаил.

Потом подобрал гаджет и написал: «Завтра попробую вытащить его из психушки».

В дверь съемной квартиры позвонили. Выглянув в глазок, парень увидел курьера в надвинутой на глаза кепке с логотипом пиццерии.

– Давно пора, – проворчал Михаил, открывая замок.

Когда он протянул курьеру деньги, их руки на миг соприкоснулись.

Город длинным языком тянулся вниз по долине. С трех сторон его окружали заснеженные вершины, по центру каменные кварталы разрезала мелкая речка. Невысокие дома в стиле европейского средневековья террасами поднимались к белым склонам гор. В верхней части долины над городом высился дворец правителя – замок готических форм.

Николай шагал по набережной, украшенной причудливыми фонарями, и разглядывал прохожих. Мимо гарцевали закованные в латы рыцари, носились мелкие феи, с достоинством вышагивали одетые в длинные балахоны маги и нагло прокладывали себе дорогу вооруженные до зубов самураи. Выбрав дружелюбного на вид пелагуса – тощего паренька в школьной форме, у которого на руках сидел кот в овальной черной маске, – Жердин обратился к нему:

– Привет! Не поможешь мне найти кое-кого?

Паренек открыл рот, чтобы ответить, но тут раздался громкий звук трубы, и на мост через речку верхом на коне въехал глашатай.

– Граждане славного Микаэльграда! – прокричал он, срывая голос. – Нам грозит великая опасность! Чужак проник в наш город и жаждет околдовать разум достопочтенных жителей! Не слушайте его сладкие речи! Схватите негодяя!

Прохожие встревоженно переглянулись и принялись с подозрением осматривать подворотни и забегаловки. Впрочем, долго им искать не пришлось – тощий школьник вытянул руку и указал прямо на Николая:

– Вот он.

Решив, что с поисками подходящего пелагуса можно повременить, Жердин взял с места в карьер.