Кружение незримых птиц

Неужели навсегда закончился хаос?

Не волнуйся, не расстраивайся – хаос вечен
В отличие от тебя, так не будь же занудой,
Попробуй реанимируйся, выберись отсюда,
Подлечишь голову, зрение, печень,

Приведешь мысли в порядок, точнее в хаос,
Приоденешься, побреешься, назад обернешься,
Увидишь себя в зеркале и ужаснешься —
Ну тебе в прошлой жизни и досталось!

Но никто не заметит, что с тобой сталось,
Может, только сочтут тебя слегка сумасшедшим.
Не забывай, что в хаосе все смешалось,
И времена тоже – будущее с прошедшим.

В хаосе все зыбко и неабсолютно,
Ты не знаешь, было что-то или показалось?
Если тебе тихо, надежно и уютно —
Это что угодно, но только не хаос.

Попробуй-ка головой вниз,
Пораскинь мозгами и так, и эдак,
Согласись, что жизнь происходит из
Хаотических встреч молекул и клеток,

Из детского лепета, букв и звуков несмелых,
Движений робких по холсту кисти,
Из хаотического падения снежинок белых
На хаотически опавшие осенние листья…

«Тщеславие – условие прогресса…»

Тщеславие – условие прогресса.
Мне это ясно, как простая гамма,
А также ясно: если sexy-дама
Во мне не вызывает интереса
(При этом видно – дама полигамна),
Случилась не трагедия, не драма,
А просто с ощутимым перевесом
В борьбе прогресса с фактором старенья
Победу одержал, увы, сильнейший,
И никакие травы и коренья,
Проказницы и опытные гейши
Не остановят вечную программу.
Мне ясно видно, как простая гамма
Дошла до верха, топая ногами,
Там развернулась и, соря деньгами,
Ломая клавиши, сползает вниз.

«Волею случая брошенный в Реку Времени…»

Волею случая брошенный в Реку Времени
С обрыва, с моста, с порога, но только не в прорубь,
Помню, было тепло барахтаться с древними
Евреями, шумерами и прочими, прежде чем голубь

Взмахнул крылом над песком благодатного берега,
Замеченный девочкой смуглой, уставшей от бега.
Она подняла белоснежное перышко бережно:
Не это ли голубь, который однажды с Ковчега

Умчался искать горизонт за розовым облаком?
Но, вспомнив, как ветхо преданье, она улыбнулась…
Река протекала поблизости, рядом, около.
Река зашумела, ускорилась, будто проснулась.

Я плыл, легко скользя, отдавшись течению,
Ни сесть на мель, ни уйти за поля страницы
Мне не грозило. Я весь погрузился в чтение.
Я был читателем книги, где камни и лица

Смешались и, став барельефами, бились о стены
До?ма, возникшего вверх по теченью для сына
Девочки смуглой. Теперь там живут только тени,
Место, где был огонь, давно остыло.

Река бежала все дальше, вперед от истока,
Я слышал, кто-то шептал незнакомой речью,
Что время лукаво – река бежит с востока,
Но мне казалось – восток бежит навстречу.

Я плыл между строк, среди букв и неясных знаков,
Писанных, как всегда, по воде вилами,
Минуя поля неизвестных цветов и злаков,
Затоптанных волей вождей с надутыми жилами.

Река текла все быстрей, миллионы в экстазе
Кидались в нее, словно свиное стадо.
Река постепенно смешалась с кровью и грязью.
Река торопилась, река текла к водопаду.

Я вынырнул лишь на мгновенье вблизи устья,
Где мост, ставший опять Благовещенским, рядом
Сфинксы, и девочка смуглая смотрит с грустью
Вослед белой голубке, пытаясь взглядом

Ее вернуть. Вернуть туда, где река
Текла ручейком прозрачным меж яблонь и вишен.