Спроси у Ясеня

– Ты не проиграл, – сказал Тополь.

Мы уже сидели на траве возле "ниссана", продышавшиеся, промывшие глаза и даже закурившие.

– Ты не проиграл, Ясень. Ты все сделал как надо. Большего от тебя никто не ожидал. Просто сработал "вариант два" – опознание, испуг, бегство. Честно тебе скажу на "вариант один", то есть захват, я вообще мало надеялся. А "вариант три" – бегство от неизвестного противника – был бы самым бестолковым.

– А "вариант четыре", – поинтересовался я, – повторное убийство Ясеня?

– Не предусматривался, – спокойно ответил Тополь.

– Но ведь такое могло случиться!

– Могло. Мы на работе, Ясень, давай о морали подискутируем в другой раз.

Я понял вдруг, что он прав, и так и сказал ему:

– Я понял, Тополь, ты прав.

Потом посмотрел на длинную сигарету "Мор" в его длинных пальцах, догоревшую уже почти до фильтра, и словно проснулся:

– А мы что уже никуда не торопимся?

– Пока никуда. Наш этап операция "ЗОЛТАН" завершен, а ловить человека, ушедшего через секретный туннель, – это задача совсем других людей.

– Почему? Что такое секретный туннель?

– Спецсооружение бывшего КГБ СССР. Их называли еще "скороходами", "эвакуаторами" или на одном из жаргонов – "линяторами", а разрабатывали и строили ребята из Пятнадцатого главка. В больших городах этого добра полно: закамуфлированные входы соединяют внешний мир с канализацией или метро, а вот здесь, в дальнем Подмосковье обнаружить подобную штуку – дело совсем иное. Заставляет задуматься. Например, о близком соседстве с президентской дачей.

– А откуда ты знаешь, что это строило КГБ?

– Знаю, – сказал Тополь, улыбнувшись, – я этот подпол внимательно осмотрел. В Пятнадцатом, где лепили весь железобетон и гидравлику для подземок, я, конечно, не работал, даже доступа туда не имел, но ведь электроника и электрика там вся – "восьмерочная". Нет, ну, разумеется, в наши дни всякое возможно. Совершеннейшая техника КГБ уже не первый год служит черт знает кому: другим спецслужбам, мафии, ворам в законе, просто богатеньким частным лицам. Но вот это и предстоит нам теперь выяснить. И, смею заверить, выяснять будет гораздо проще, имея в своем распоряжении такой диковинный объект, как дача Золтана.

– Погоди, а почему его будут теперь ловить другие? И кто эти другие?

– Мы сдали Золтана МВД за незаконное хранение оружия и прочую ерунду. Так интереснее. Во-первых, у нас уже есть два пленных охранника, которые будут долго и невнятно объяснять, кто они такие и как попали сюда. А во-вторых, Золтан в лапах Тверского РУВД – это примерно, как Аль Капоне в центральном отделении милиции Улан-Батора. Это – атас! Это теперь вся Россия-матушка на ушах стоять будет, и не только Россия, а мы возьмем процесс стояния на ушах под свой контроль. Просто под контроль – и все. Ох, и пикантная получится ситуация, если мы докажем, что Золтан работал на ФСБ! Эта штука будет посильнее "Фауста" Гете!

Тополь вдруг необычайно возбудился, унесясь мыслями столь далеко вперед, что я при всем желании не смог бы поспеть за ним.

– Ты сделал все совершенно правильно, Ясень. Лично мне здесь и сейчас не нужен этот мясник Золтан ни живым, ни мертвым. Ну, что бы он нам рассказал, если б мы его взяли? Что инструктировал его человек в маске, предложивший сказочно большую сумму денег, что позвонили ему, сославшись на школьного или армейского друга, что дача раньше принадлежала начальнику калининского областного УКГБ или еще какой-нибудь местной сволочи? Ну, что еще бы он нам рассказал? Он же тупой, как пробка. Он же ни во что носа не совал, он ведь не знал даже своих хозяев. Потому и жив до сих пор. Пока. Да… Может быть, уже и не жив. Сейчас Верба придет, сообщит последние новости. Если этого гада сегодня не поймают, его скорее всего уберут сами заказчики. В любом случае, отработал свое великий маэстро Золтан Мясорубов. Кликуха у него была такая. А настоящее имя… Да ну его на хер! Не достоин этот человек своего настоящего имени. Пусть так и подыхает с кликухой. Пусть!

– Успокойся, Тополь, – попытался робко встрять я, даже не надеясь, что он услышит.

Но он тут же откликнулся:

– Да, да, конечно, нельзя так заводиться. Просто ты еще не понимаешь, Ясень, а мне ужасно нравится сегодняшнее стечение обстоятельств.

Из темноты, негромко произнеся цифры пароля, вышла Верба.

– Ребята обнаружили выход из туннеля, – сообщила она. – Разумеется, это на берегу Дойбицы. Естественное такое углубление в обрыве, очень мелкая заводь и на дне крышка люка, имитированная под большой камень. Внизу стояла лодка с мотором. Ее уже засекли в километре ниже по течению. Золтан сошел на берег в совершенно диком месте. Странно он подставляется! В общем мы направили туда две эмвэдэшных "вертушки".

– Правильно, – согласился Тополь.

– Это Седой, – сказала вдруг Верба после паузы.

– Что?! – встрепенулся Тополь. – При чем здесь Седой?

– Туннель-то гэбэшный.

– Ну и что? Его построили года три назад, максимум пять. Правда, по электроприборам наверняка этого не скажешь, однако, если провести оценку вымывания грунта…

– Тополь, иди ты в жопу со своей наукой! Какая разница, сколько лет туннелю? Я сейчас о другом. Понимаешь? Они давно охотились на Ясеня. И это точно Седой. Я знаю. Только он один умеет так долго водить свою жертву. И следующей буду я. Ты понимаешь, Тополь? Настало время самим переходить в наступление.

Тополь смотрел на Татьяну совершенно округлившимися глазами, и я почувствовал себя до жути неуютно, я почувствовал себя единственным нормальным человеком среди окончательно спятивших психопатов.

Тополь упорно молчал. Потом достал миниатюрный передатчик и вызвал Кедра.

– Пошли в машину, – кивнул он мне. – Надо срочно поговорить вчетвером. Потому что здесь четверо Причастных. Пошли, Верба. Иначе, еще немного, и мы все сойдем с ума.

Кедр появился скоро.

– Ну, вот что, ребята, обыск дал результат практически нулевой. Документов никаких такие люди в доме не держат, тем более писем. У этого идиота даже ни одной книги не было. Точнее, почти ни одной. Мои орлы обнаружили только телефонный справочник, расписание международных авиарейсов из Будапешта, Библию и почему-то Кодекс законов о труде бывшего СССР.

– Кодекс на всякий случай пусть возьмут с собой. Он мог использоваться для шифровок.

– Ты думаешь? – усомнился Кедр, но рацию включил и распоряжение отдал. – Ладно, – продолжил он. – Вы слушайте дальше. Я уже связался по ВЧ с Ходынкой, и наши друзья из ГРУ заверили меня, что Генштаб сегодня никакого отношения к объекту "Золтан" не имеет. Более того, до недавнего времени они вели наружное наблюдение за объектом 27 (по классификации соответствующего отдела ГРУ), и им известно, что это спецсооружение Б-502/6 Пятнадцатого главка КГБ-ФСБ. Наблюдение было снято в апреле по личному указанию начальника Генштаба, завизированному – внимание, это полный бред, ребята! – руководителем администрации президента. Комментарии излишни: присутствующие здесь дамы и господа помнят, что Золтан купил эту дачу именно в апреле сего года. Тополь, по-моему, пора звонить в ФСБ. Я хочу, чтобы это сделал ты. Позвони самому Григорьеву и прямо сейчас.

– А может быть, прямо в администрацию президента? – вскинулась Татьяна.

Для меня это все звучало чистейшим абсурдом, но они все трое серьезно задумались.

– Нет, – сказал, наконец, Тополь. – Мы все так же, как и ты, нежно любим руководство ФСБ, но действовать надо все-таки последовательно.

Совершенно неожиданно для меня Татьяна сразу согласилась и еще более неожиданно добавила:

– Тогда подъем – и пошли. Только разговаривать будет Ясень.

– Что?! – оторопел я, но вопрос был пропущен мимо ушей, мимо всех трех пар ушей, ответом мне было напряженное задумчивое молчание.

– А это правильно, – улыбнулся, наконец, Тополь, как мне показалось, ехидно.

– Но я…

– Ты выучишь текст, – пояснил Тополь со своим обычным спокойствием и повернулся к психологу. – Последнее слово за тобой, Кедр.

– Я – за, – сказал Кедр, – но, во-первых, это значит, что мы пока никуда не идем, а во-вторых, быстро начали обсуждать! Время дорого. И любые сомнения оставить здесь, в машине. На улице мы молчим по определению, а внутри дома, сами понимаете, все реплики строго по легенде. Приступили.

Я слушал, как они ведут этот мозговой штурм и балдел. Пулеметная скорость генерации идей, формулировок, способов решения, четкая отшлифовка каждой детали, ни одного лишнего слова, но при этом блеск остроумия, и, наконец, потрясающее взаимодополнение, вплоть до того что одну фразу они иногда выдавали без запинки, произнося ее составные части по очереди, как заученные стихи на школьном пионерском утреннике:

– Хуже всего у Разгонова (Тополь)