В рейд пошла одна эльфийка

Привратник скосил глаза. По дорожке прямо к замку шла воплощенная мечта. Его мечта. Светлая Княгиня Галаэнхриель, но в каком виде… От эльфийки в ней мало что осталось – он была суккубьим соблазнением в чистом виде, только без рожек. Восхитительная! Красивая! Роковая!

– Бэлла! – раздался вдруг хорошо поставленный голос.

Привратник скосил глаза в другую сторону и увидел его – графа Мордракулу. Тощий, в джинсах, с модной прической, уложенной гелем. Клыкастый, с паскудными глазами.

Он оказался возле эльфийки в мгновение ока, приобнял ее за плечи.

– Бэлла! Ты мой личный сорт героина! – услышал привратник и скрипнул зубами. Но его протест оказался незамеченным.

Графа и эльфийки на дорожке перед замком уже не было.

«Телепортировался, гаденыш», – мрачно подумал привратник и недобро посмотрел на панорамные окна замка вампира-позера.

Где-то там, за этими окнами, граф Мордракула трогал его эльфиечку! Его княгиню! Его мечту! Привратника затрясло от бессильной ярости.

– Ну, мать, дает! – раздался восхищенный голосок откуда-то снизу. Черт!

– Поглумиться пришел? – хмуро спросил привратник, безуспешно пытаясь пнуть черта под мохнатый зад.

– Вовсе даже наоборот, – хихикнул тот.

И веревки на руках привратника чудесным образом ослабли.

Глава 4. Пришел на пир один вампир

– Я так долго ждал тебя, моя Бэлла! Твои глаза сияют ярче всех солнц, и я сгорю в них, как сгорает мотылек, летящий на пламя. Аромат твоей кожи, Бэлла, сводит меня с ума…

«Еще бы, триста монет за флакончик духов. Губа у тебя не дура», – думала про себя эльфийка, внешне лучась радостью и восторгом.

– А твои пальчики… М-м-м… Этот – сахарный. Вот этот – медовый, а этот с нотками ириса и сладкого цитруса…

«Парфюмер хренов… Знала бы – чесноком бы все руки натерла», – злилась Галаэнхриель, продолжая ласково улыбаться. Такое двуличие было ей ранее не свойственно. Дурное влияние не самой лучшей для эльфийки компании принесло свои плоды.

– Граф Мордракула… – начала было она, но вампир ее перебил, нежно держа ее за руку.

– Для тебя Эдвард, моя дорогая. Как в том фильме про нас с тобой, помнишь? Можно Эд, или Эдик, но это только для самых близких…

«Эдик-пе…ик», – сразу же, даже не отдавая себе отчета, подумала эльфийка. Она все же была безнадежно испорчена общением с Зоей Валерьяновной и хамлом привратником. Ранее она бы заставила своего подданого вымыть с мылом язык – оскорблять даже в мыслях считалось невероятным преступлением. А сейчас что? Позорище! И вот это вот Светлая Княгиня!

– Эдик, – сказала эльфийка, вполне искренне улыбаясь, – я бы хотела…

– Любить меня вечно?

Паскудные глаза вампира сладострастно сверкнули при свете полной луны. Он подхватил эльфийку на руки, прижался губами к ее нежной шейке с розоватым следом от слишком брутального украшения.

Галаэнхриель попыталась пасануть простейшее заклинание. Тщетно. Проклятая феячья пыльца еще действовала. Ну и ладно. Все равно у эльфийки был другой план – дурной до невозможности, но действенный. Поэтому она закрыла глаза и приготовилась к боли от острых вампирских клыков.

Но увы.

– Эдвард? – беспокойно завозилась в его руках эльфийка.

– Да, дорогая, – отозвался он, продолжая целовать ее в шею.

– Эдвард, обрати меня.

Вампир отстранился и удивленно посмотрел в лицо эльфийки.

– Бэлла, любовь моя… Я не стану обращать тебя. Сначала мы привыкнем друг к другу, поиграем в шахматы, подержимся за ручки, поженимся, проведем медовый месяц…

– Вот отстой, – прошипела эльфийка. Такой поворот событий в ее планы не входил.

– Кусай давай, – мрачно сказала она, запрокидывая шею.

– Нет!

– Быстро!

– Моя Бэлла! Нет, не смею я лишать тебя человечности! Ты моя любовь, твои страдания – мои страдания, твоя боль – моя боль, твои слезы – мои слезы…

Галаэнхриель подозрительно посмотрела на патетически страдающего вампира. Ее не покидал налет театральности. Да выражение глаз вампира было слишком уж поганым.

Снаружи раздался взрыв смеха, за ним еще один. Галаэнхриель беспомощно посмотрела в сторону окна. Как там милый Януш?

– Ладно, а если так?

Галаэнхриель, зажмурившись, резанула себя по руке острым краем заколки. Капнула кровь.

– С-с-с-с! С-сладкая!

Лицо вампира вытянулось, выдались вперед клыки. И он, не говоря больше ни единого слова, накинулся на эльфийку.

«Чмо невоздержанное», – подумала Галаэнхриель и зажмурилась.

Тонкие острые клыки впились в ее нежную кожу чуть выше ключицы. В рот вампиру потекла алая кровь. Совсем как обычная человеческая с виду. Почти. С виду.

Вампир крякнул, потом попытался отстраниться, ощутив, что произошло что-то не то, но было уже поздно.

Конечно, Галаэнхриель изменилась. Стала другой. Стала злее, темнее, равнодушнее. Но пока в эгрегоре света теплились всплески ее магии, она оставалась Светлой Княгиней. И кровь ее тоже была наполнена магией света.

Для вампира глоток эльфийской крови был подобен солнечному свету. Миг – и он обратился в прах. Галаэнхриель тоскливо вздохнула, пробормотала усеченный вариант молитвы павшим. Потом, размазав кровь по декольте и рукам, повернулась к двери. Спасать милого Януша – и для этого она собиралась напоить всех вампиров своей кровью – они ж ведь как кровь почуют, так стразу ведут себя как дикари. Так что шанс пробиться был!

Галаэнхриель, глубоко вдохнув, распахнула дверь и тут же радостно завизжала. Потому что тут же, за дверью, стоял ее милый Януш!

В одной руке он держал вырванную с корнем табличку с надписью «КРОВАВЫЙ ЯНУШ», в другой – острый окровавленный кол. Выражение его лица было зверским, с почти вампирским оскалом. Сам он тоже был ранен, но на ногах держался крепко.

– Януш! – взвизгнула она, бросаясь ему на шею.

– Галочка! – выдохнул он, обхватывая ее за талию.