Минотавр

– Ого. А что, летучие мыши в городе живут? Я думал, только в пещерах.

– Какие пещеры, Кирилл? Живут как миленькие, очень даже комфортно. Просто вышло так глупо с этой. Они ещё и заметили её присутствие в квартире на третий день, представляешь? Пока кошка не начала бегать за мышкой – не видели. В общем, продрал я глаза, поднялся и почапал за мышкой в город. Так, – Иван Сергеевич потёр ладони, – что будешь к выпивке? У меня есть потяжелее – макароны с мясом, полноценный ужин, считай, или же колбаску, сыр порезать, чтобы было как в ресторане?

– Последнее, – кивнул Громов и поднял стопку. – Давайте за мышку выпьем. Что с ней случилось-то в итоге?

Иван Сергеевич залпом выпил и захохотал:

– А сам как думаешь? Отправил в питомник в Москву. У нас в городе не водится таких, только всякие частные разводчики, но я им не доверяю. Замучают животинку, блин. Сейчас, принесу всё, ты пока посиди тут с Арчи. Тьфу, ну и имя, вот единственное, что дочери доверил сделать, и она что?

Пока Иван Сергеевич ходил на кухню, Громов действительно уделил чуть больше внимания Арчи: провёл по шерсти рукой, зарылся в неё пальцами и почувствовал, как строптивый кот под приятными и ненавязчивыми поглаживаниями тихо замурчал. У Ивана Сергеевича была дочь, Громов часто слышал про неё, но никогда не видел. Кажется, та давно уехала учиться в Москву и иногда приезжала к отцу.

– Так, ну-ка расскажи, ты когда с женой познакомился, куда её водил, что дарил? Я тут недавно с одной бабой встретился – просто чума. Такая умная, как скажет что – хочется аж в словарь залезть, блин. Учителем в местной школе работает. – Иван Сергеевич поставил на стол тарелки с нарезками и кивнул на них Громову.

– Я… – Тот чуть прочистил горло и, чтобы скрасить неловкую паузу, отправил в рот кусочек колбасы. – Иван Сергеич, мы познакомились в школе ещё. Тогда из вариантов куда сводить и что подарить у меня была только булочная через дорогу от школы с кофе по двадцать рублей и самодельные открытки на восьмое марта. Очень сложно какие-то советы давать.

– Вы со школы прям? Ого, вот это ты выносливый, Кирюх. Да и она тоже. Столько лет вместе, блин.

– А ощущение, что прошло всего ничего, – грустно улыбнулся Громов и снова наполнил стопки. – Давайте выпьем за долгую, я бы даже сказал вечную любовь. У меня с Майей, а у вас с… как её зовут?

– Мария Семёновна, – гордо улыбнулся Иван Сергеевич и кивнул. – Давай. Только я в вечную любовь всё равно не верю.

Громов опустошил стопку и на секунду закрыл глаза. Когда-то он верил. Помнил Майю в пышном платье, крутящуюся у зеркала; она заказала его заранее – обязательно кипенно-белое и с длинными рукавами. Громов помнил, как бездумно подцеплял пальцами маленькие рюши и считал себя самым счастливым в мире. Майя тогда говорила: «Давай я напишу сценарий на свадьбу, позову Роберта, и мы снимем полноценный фильм». И ведь написала: Роберт, её друг-оператор, превратил скромное домашнее торжество в настоящий короткометражный фильм. Майя отправила его тогда по студиям, но ответа так и не было. Видеоролик долгое время хранился на её компьютере, а теперь – у Громова в бесконечных папках, отправленных в запароленный архив, названный «Майя». Иногда он жалел, что нельзя так же сделать с памятью.

Спустя несколько часов Громов уже практически лежал на диване, пьяно хихикая из-за какой-то глупой шутки, и смотрел на белый с редкими пятнами потолок. Он казался таким безграничным, почти как небо, а звонкий голос Ивана Сергеевича – убаюкивающей мелодией. В ушах слегка зазвенело, когда Громов чуть приподнялся и потянулся за наполненной рюмкой.

– А что у тебя с работой, Кирюх? – вдруг спросил Иван Сергеевич, когда они опрокинули ещё по одной. – Ты же это обсудить пришёл.

– Ой, да я не знаю, Сергеич, – в определённый момент Кирилл начинал вести себя очень фамильярно, но не из-за развязавшегося языка, а потому что имя и отчество было трудно произнести. – Херня какая-то. Клиентов всё меньше и меньше, а я не понимаю, как расширяться. У нас настолько специфический род деятельности, что, боюсь, все желающие в этом городе уже пришли.

– Глупости. Людей больше, чем ты думаешь, даже у нас. Да, не вещь первой необходимости, но ты жизни спасаешь, Кирилл, – более серьёзно ответил Иван Сергеевич, и Громов с удивлением отметил, что то же самое слышал от Макса не так давно. – Это дорогого стоит.

– Не знаю, не уверен уже в этом. В прошлом месяце две жалобы поступило, мол, не помогли, как обещали. А как помочь тому, кто никакие предписания не выполняет? Я иногда удивляюсь, как люди считают, что, заплатив деньги, могут не делать ровным счётом ничего и всё равно получат нужное. Не только в моей сфере так.

– Жалобы всегда будут. И недовольные клиенты тоже. – Громов невовремя вспомнил мем о том, что и Северному сиянию кто-то ставит реакцию клоуна, и еле сдержался, чтобы пьяно не улыбнуться. – Ты скажи, какое будущее у компании ты видишь? Это главное. Перспективы, блин, и рост.

– Сергеич, слушай, когда я всё это начал, то не знал вообще ничего. Как слепой котенок тыкался во все углы и однажды обнаружил нужный. Ну, мы с Мотей обнаружили, конечно. И когда настало время расширять границы, я стою в тупике. Ладно, – Громов лениво отмахнулся, – придумаем что-нибудь. Пока всё не так плохо.

– Я думаю, Кирилл, что тебе действительно надо расширяться. Но не в другом районе офис делать, а уже начать засматриваться на другие города. Ты понимаешь, блин, что наша страна – самая огромная в мире? Можно бесконечно открывать офисы и никогда не исчерпаться. Подумай об этом.

Громов честно думал. Но открыть франшизу в других городах было не так просто, как у них в городе. Как минимум нужен был местный директор, какой-то координатор от фирмы, а потом уже штат людей, готовых составлять сценарии, психотерапевты… Это буквально означало взвалить на себя все проблемы будущей франшизы, разориться и, скорее всего, прогореть вовсе. Громов ругал сам себя за дилетантизм и каждый раз думал, что надо бы найти профессионала. И не искал.

В итоге он так и уснул на диване наполовину раздетый с отвратительным привкусом водки во рту. Арчи забрался под бок и остался рядом до самого утра.

В десять Громов проснулся от звонка. Мотя рвал и метал: они договорились обсудить стратегию на ближайшие полгода, а в итоге директор упился в хлам и всё проспал на узеньком диване в деревенском доме, обнимая сопящего Арчи.

– Я буду через час, – вяло сказал Громов, почти скатываясь с дивана на пол. – Кофе выпью и сразу рвану к тебе.

– Ты ещё не протрезвел, Кирилл, какой рвану? Приди в себя и приезжай. Мы без тебя собрание проведём.

– Моть, а что, если в других городах попробовать открыть франшизу? Мы же с тобой никогда эту идею всерьёз не рассматривали. – Громов подхватил пустую бутылку, тарелки и пошлёпал на кухню. – Для нашего города «Второй шанс» уже привычная вещь, но ты представь наши офисы в Курске, Липецке, Нижнем Новгороде и других городах. Или вообще в Москве! Совсем другой уровень, другие клиенты, другие результаты.

– Кир, для этого нужен бюджет в разы больше, чем мы имеем сейчас. Настолько большой, чтобы можно было прогореть и не переживать по этому поводу. Мы пока не можем себе такого позволить, ты и сам знаешь. Давай, трезвей – и я жду тебя в офисе.

Громов действительно сделал себе кофе на кухне в маленькой закоптелой турке, понаблюдал в окно за собаками, играющими во дворе, и в конце концов отправил Ивану Сергеевичу сообщение, чтобы не уходить молча.

Голова немного болела после ударной дозы алкоголя, но в целом за рулём Громов чувствовал себя нормально. Выехав из посёлка, он направился было к городу, но по пути вдруг свернул с трассы на небольшую просёлочную дорогу, в конце которой раскинулось поле. Судя по всему, только-только закончились посевные работы: на поле были видны борозды. Громов оставил машину на обочине, прошёл чуть вперёд, к колее от колёс, разделявшей два участка земли, перепаханных и засаженных. Солнце спряталось, тучи сгущались, и вот-вот должен был начаться дождь. Именно в такой момент Громов всегда острее чувствовал, что жив: ветер слегка обдувал лицо, шум от похмелья в ушах стихал, а аромат расцветающей весны, свежей травы и чего-то совсем неуловимого проникал в голову. Родившись в городе, он всегда почему-то тянулся к природе. Тянулся, но бывал на деле так редко, что оставалось только вспоминать эти редкие моменты в одиночестве у реки, в поле или вообще в деревне у мамы с отчимом и вздыхать в душном офисе. Город он, впрочем, тоже любил и даже чуть больше, поэтому до сих пор не сбежал в дом на край света, куда-нибудь в глухую деревню.

Начало накрапывать. Громов остановился, поднял голову и прикрыл тяжёлые веки. Он думал о Майе, как и всегда. Её образ – такой прекрасной, почти воздушной, как в первые годы их отношений, – отпечатался на веках, и почему-то перестать его видеть не получалось. Никто не знал, какую рану она оставила в душе Громова. Невосполнимую, глубокую. В тот вечер жизнь вокруг замерла надолго, по воспоминаниям, на год, а потом пошла снова, но совершенно в другом темпе. И сам Громов, и другие замечали на первый взгляд незаметные изменения, которые вплетались в его жизнь быстрее, чем получалось осмыслить. Сначала отношения с друзьями начали портиться, потом он стал огрызаться с самыми близкими, забился в скорлупу из работы и дома, превратил свою жизнь в памятник об умершей жене, которая не только бросила его одного, хотя когда-то клялась вечно быть рядом, но и заставила почувствовать себя беспомощным, бесполезным. Виноватым. Не тем человеком, кто мог сделать жену счастливой. Или хотя бы живой.

Громов всё думал, и тучи над головой и в голове сгущались, не давая сдвинуться с места, хотя дождь усиливался, и по щекам уже сбегали холодные влажные дорожки. Думал, как страшно будет когда-нибудь наконец отпустить её и как хорошо – остаться жить в мире, придуманном специально для Ивана Сергеевича. Думал – и вдруг понял, что видит не жену, а Асю.

– Ася Викторовна, – произнёс Громов, будто мог призвать её прямо сейчас, как Сивку-бурку. В ней был огонь, и – он не хотел сравнивать с Майей, но мысли сами двигались в этом направлении – не огненное пламя, обжигающее каждого, кто прикоснётся, а мягкое, спокойное – синее. Они виделись дважды и поговорили только в офисе, но у Громова будто впервые получилось вдохнуть полной грудью. Получалось и раньше: на семейных праздниках, на природе, на той короткой, но приятной встрече с девушкой в клубе (Громов, правда, уже забыл её имя). Но никогда это чувство не оставалось надолго.

«Надо ей помочь. Не подвести», – подумал Громов и будто бы очнулся ото сна: дождь лил как из ведра, одежда была вся мокрая, а с волос стекало за шиворот. Он несколько раз подряд чихнул и побежал к машине.

***

Громов стоял на пронизывающем, холодном утреннем ветре уже минут пятнадцать и проклинал опаздывающую Асю. Он и сам чуть не опоздал, потому что безбожно проспал и даже не успел выгулять Моцареллу: она сейчас лежала рядом на траве и грызла свой мячик, не обращая внимания ни на что вокруг.

Только в половину седьмого на горизонте появилась знакомая фигура в розовом спортивном костюме. Она выглядела не так вызывающе и ярко, как в первые встречи: наоборот, казалась какой-то мягкой, уютной, домашней. На груди болтался шнур от наушников.

– Хоть и за ваш счёт жду, но не полчаса же, Ася Викторовна! – воскликнул он, когда фигура приблизилась и приняла более чёткие очертания.

– Я не могла заставить себя встать, – пробурчала Ася и хотела было что-то ещё сказать, как вдруг её чуть не снес на траву ураган по имени Моцарелла. Колли встала на задние лапы, толкнула новую знакомую в грудь и потянулась, чтобы лизнуть лицо.

– Моцарелла, тихо! Успокойся! – Громов бросился вперёд и тут же оттащил счастливую собаку, но Ася не выглядела расстроенной, хоть и с деланным возмущением вытирала лицо. – Простите. Думал, что опаздываю, пришлось взять её с собой.

– Ничего, я к собакам нормально. Напомните, зачем мы притащились сюда в такую рань?

Громов окинул взглядом пустую набережную и улыбнулся. Вчера он получил отчёт от Кеца после сеанса с Асей и принялся за разработку сценария. Три года отношений – большой срок. Но, по опыту «Второго шанса», пережить расставание было проще, если люди отвлекались на что-то новое. Рана болела и тяжело зарастала, но надо было сделать главное: заставить посмотреть в другую сторону – туда, где нет бывшего партнёра. Эти сценарии всегда давались Громову легко.

В качестве первого задания он выбрал небольшую утреннюю пробежку. Не со всеми удавалось провернуть этот трюк, но здесь вдруг захотелось попробовать. Мотя предложил подослать какого-нибудь куратора-стажёра, но Громов твёрдо решил, что раз дал обещание, то и выполнить его нужно несмотря ни на что. Тем более отпугнуть Асю, которая решилась на перемены, было нельзя. Сейчас им как никогда были нужны новые клиенты. Обдумав всё как следует, Громов написал ей в Телеграме время, место встречи и дресс-код.

– Мы притащились сюда, чтобы устроить утреннюю пробежку. Давайте, Ася Викторовна, надо размять старческие кости, – весело поддел её Громов, поймал раздражённый взгляд и побежал вдоль набережной в обратную сторону. Моцарелла недолго думая двинула за ним. – Догоняйте!

И Асе ничего не оставалось, кроме как тоже побежать. Через пару минут она даже поравнялась с Громовым и крикнула срывающимся голосом:

– Вы сумасшедший?

– Абсолютно верно!

Даже через свистящий в ушах ветер Громов услышал фырканье и громко рассмеялся, замедляясь. Набережная кончилась. Ася снова хотела что-то сказать, но не успела даже заикнуться: Громов мягко, почти невесомо дотронулся до её локтя, потянув за собой дальше, в череду частных домов, и отпустил, только когда удостоверился, что она идёт следом.

Они прошли через дома и снова выбрались на берег, уже не оформленный в набережную. Громов взбежал на возвышение, туда, где вид не был закрыт деревьями, обернулся и махнул рукой, предлагая пройти следом. Моцарелла устало села у его ног и лизнула Громову руку.

– Да куда мы идём? Вы меня убить хотите? – возмущённо воскликнула Ася. Продираясь через траву и тяжело дыша, она всё равно шла, будто верила в терапевтический эффект высоких «лопухов», бьющих по лицу.

– Всегда нравилось, как городская местность внезапно превращается в сельскую. Не замечали? Идёшь-идёшь и бац – куры вокруг бегают, деревья растут на каждом шагу, бабушки с ведрами ходят. Только в русской провинции такое возможно, – философски сказал Громов, когда Ася взобралась к нему и остановилась, переводя дух.

– Вы меня позвали пасторалью наслаждаться? – всё ещё злилась она, вытирая мокрый лоб.

– Ну не совсем. Вот, смотрите. Мы чуть опоздали, но вид всё равно прекрасный. – И Громов указал на небо, которое уже пережило рассвет, но всё ещё оставалось нежно-розовым в столь ранний час. Вокруг не было ни души, только летали мошки и тяжело дышала под ногами уставшая Моцарелла. Ася ничего не сказала – просто долго смотрела на небо нечитаемым взглядом, а после села, пачкая шорты сырой землёй. Моца сразу же оказалась рядом и снова попыталась лизнуть Асю в щёку – в этот раз удачно.

– Зачем это? – вместо восхищений спросила она. Громов тяжело опустился рядом и вытянул длинные ноги.

– Это часть вашего сценария. Почувствовать эффект можно при выполнении двух условий: если честно дойдёте до конца и будете верить мне. Скептицизм нам не помощник.

– Простите, я просто не привыкла выбираться из зоны комфорта, – пожала плечами Ася и вырвала из земли какую-то травинку. – И вы мне правда кажетесь сумасшедшим.

– Запомните то, что почувствовали сегодня, когда злились, когда видели этот восход, когда Моцарелла вас облизывала – что угодно. И вспомните, когда снова станет грустно или больно, – улыбнулся Громов и перевёл взгляд на красноватое от бега лицо Аси.

– Я на самом деле недавно в город вернулась из Москвы и уже забыла, как тут может быть всё, – тихо сказала она. Громов знал только то, что можно было нагуглить: филфак МГУ, несколько лет работы в столичном вузе на кафедре зарубежной литературы, а сейчас – завуч по воспитательной работе в местной школе вот уже девять месяцев. Ответ на вопрос «почему?» только предстояло получить. – Москва утомляет. Начинаешь думать, что везде такая бешеная гонка, в которой никак не выиграть. А здесь вдруг оказывается, что никакой гонки и нет – только вот эти вот рассветы, закаты. И всякие сумасшедшие, называющие своих собак в честь сыра.

– Вы что сейчас, фамильярничать решили? – в шутливо-удивлённом стиле вскинул брови Громов и увидел слабую улыбку Аси.

– Отомстила за пробежку.

– Справедливо. Но завтра придётся мстить себе.

– Вы думаете, что я и завтра смогу в такую рань подняться? Я у вас помощи попросила, а не чуда, – хмыкнула Ася и сняла с горловины футболки солнечные очки. – До свидания, Кирилл Владимирович. Вид и правда прекрасный, но я больше люблю лес. Там тихо.

И, не дожидаясь ответного прощания, Ася двинулась в сторону набережной. Громов надел на Моцу поводок и задумчиво посмотрел ей вслед. В фантазиях он уже обрисовал ситуацию, как Ася, только увидев это волшебное место на берегу, сразу преисполнится желанием изменить свою жизнь. На деле всё вышло куда прозаичней: и ранние подъёмы были не для неё, и, очевидно, сюрпризы тоже не нравились. К счастью, у него в арсенале было много приёмов.

От Кеца Громов узнал одну прелюбопытную вещь: бывший парень Аси терпеть не мог смотреть фильмы вместе. Оказалось, что они настолько не сходились во вкусах, что постоянно ссорились, а даже если решали смотреть что-то по совету Аси, то заканчивалось всё это осуждением её вкуса и насмешками. Ещё один хороший способ забыть бывшего, как считал Громов, – сделать что-то, что никогда бы не смог с ним. Или даже лучше – сделать то, что ему точно бы не понравилось.

От знакомых Громов узнал, что в городе раз в неделю собираются любители кинематографа и смотрят на проекторе оскароносные фильмы. Это убивало двух зайцев: на встрече Ася могла и фильмом насладиться, и с кем-нибудь познакомиться. Громов сразу позвонил туда и узнал, насколько большая группа у них и как шумно обычно в комнате во время просмотра. Оказалось, что перед фильмом каждому выдавали наушники, выделяли отдельное мягкое кресло, которое можно было переместить в любую часть комнаты, если не хочется сидеть рядом с людьми. Для Аси, которая не любила шумные и многолюдные места, звучало как нельзя лучше. В мыслях Громов бесконечно забегал вперёд: сходит пару раз, найдёт друзей или, может, любовный интерес и начнёт потихоньку забывать злодея-бывшего.

Всё это, кроме части про любовный интерес, Громов озвучил в голосовом для Аси и через два часа, не получив ответа, позвонил:

– Вы издеваетесь? Какой киноклуб? – раздражённо спросила она, как только выслушала план Громова. Он вышел из конференц-зала, где они только-только заключили договор по поводу рекламы с местным блогером, и стоял в коридоре, прислонившись плечом к холодной стене.

– Вспомните наш разговор, – мягко ответил Громов. – Я ведь не просто так прошу довериться. Там всё вам подойдёт, будьте уверены.

– Да, ладно. Ладно, вы правы, – слегка успокоилась Ася. – А вы там будете?

– Ася Викторовна, я ведь вам не нянька. Берите жизнь в свои руки. Там будет много людей, познакомьтесь, подружитесь с кем-то новым. Но главное – хорошо проведите время и не думайте о плохом.

– Как я буду хорошо проводить время, не зная никого? Где вообще этот клуб? Как долго до него идти? Скиньте адрес, я посмотрю фотки!

– Сейчас всё вышлю, не нервничайте, пожалуйста. И держите меня в курсе ваших встреч. До свиданья, Ася Викторовна. – Громов положил трубку и сразу же подумал, что для куратора был слишком груб. И не потому, что Ася чем-то его взбесила; это была нормальная реакция для человека в новых обстоятельствах. Просто Громов действительно захотел пойти в этот киноклуб вместе с ней, узнать новую знакомую получше, но клеймо «клиент» (а больше всего – собственные страхи) сразу же заставляло очертить границы. И уж точно не соглашаться на что-то, слишком уж похожее на свидание.

Когда разговор закончился, Громов собрался уже вернуться в кабинет, как вдруг получил на рабочий аккаунт забавное сообщение: «Вы правда сумасшедший!». Ничего лучше не придумав, он отправил в ответ смеющийся смайлик и едва сдержал собственную довольную улыбку.