Заказ на (не)любовь

Сонечка мотает головой и задорно смеется.

– Не-е, всоптела только я, потому что бегаю быстрее.

– Вспотела, – поправляю, тоже улыбаясь. В такие минуты, когда она смешно путает слова, понимаю, какая все же еще крошка. Беззащитная, родная и самая лучшая на свете. Мой драгоценный подарок после всего, что было. И так хочется, чтобы в ее жизни никогда не повторилось ничего даже отдаленно подобного. Я все для этого сделаю!

Дочка натягивает кофточку, встает со скамейки и вопросительно сдвигает бровки, глядя на меня.

– Мамочка, а ты поговорила с дядей Левой?

Медленно выдыхая, стараясь унять снова охватившую меня дрожь. Ненавижу лгать, а при мысли, что обманываю родную дочь, становится совсем омерзительно. Но и сказать ей правду не могу. Не в этом случае.

– Да, малыш, только он ничем не сможет нам помочь. Это ведь старая фотография, он даже не помнит того мальчика.

Соня обиженно смотрит и поджимает губки, как будто собирается расплакаться, и, глядя на нее, сама чуть не начинаю всхлипывать. Это все ужасно, и мне очень стыдно. Но так действительно лучше. Для малышки, в первую очередь. Наша взрослая, сложная правда ей совершенно ни к чему.

– Ну что, идем? – помогаю одеться до конца и тяну за собой, сжимая в своей руке маленькую ладошку. – Может быть, в кафе хочешь? Мы с тобой там давно не были.

Знаю, что мое предложение должно сработать. Соня обожает эклеры и какао с маршмеллоу, и это поможет отвлечься. Дети ведь вообще быстро переключаются. А потом отправимся с ней на площадку или в парк, или куда еще захочет.

– Да! – подпрыгивает она от восторга, и я слегка расслабляюсь. Но, как оказывается, совершенно напрасно. Стоит нам выйти за ворота сада и пройти всего несколько метров, как за спиной раздается знакомый голос. Голос человека, которого никак не может здесь быть.

Я медленно оборачиваюсь, отчаянно надеясь, что ошиблась и мне просто показалось. Соня реагирует быстрее. Взвизгивает, вырывая руку из моей, и бросается к мужчине.

– Дядя Лева, как хорошо, что ты приехал! Пойдешь с нами в кафе?

Глава 5

Какова вероятность случайной встречи двух людей в многомиллионном городе? Правильно, она равна нулю. Такие люди, как Лев Невельский, не прогуливаются у детского сада, тем более, ему нечего делать именно у того заведения, куда ходит моя дочь. Вернее, наша с ним дочь, но он же не знает об этом…

Чувствую озноб, хотя одета вроде бы достаточно тепло. Но тут дело, конечно, вовсе не во внешней температуре. Это нервное, потому что к прежнему смятению сейчас добавились еще непонимание и страх. Что он здесь делает? Как вообще узнал, где меня искать?

Мужчина, видимо, замечает ужас на моем лице, потому что делает шаг вперед, поднимая вверх раскрытую ладонь.

– Вы сумку забыли у меня в кабинете. Я подумал, вдруг там что-то нужное, что не сможет подождать до завтра. Ключи или телефон…

Только теперь замечаю в другой его руке собственную сумочку. Как же я умудрилась не вспомнить о ней до сих пор? Там действительно были и ключи, и телефон, и кошелек с деньгами. А я с такой скоростью сбежала из ресторана, что и думать забыла обо всем этом. И спохватилась бы наверно уже в кафе, когда поняла бы, что нечем платить.

Ну, хорошо, для его появления есть довольно веская причина, но это все равно не объясняет, как он смог найти меня. Не следил же от самого ресторана?

На незаданный вопрос Невельский тоже отвечает достаточно быстро.

– Я спросил у вашей сменщицы, где можно найти вас прямо сейчас. Она и сказала, что вы, скорее всего, отправились за Соней, – он улыбается моей дочке, с довольным видом рассматривающей его, накрывает широкой ладонью растрепанные косички. И снова смотрит на меня. – Простите мое самоуправство, я действительно хотел помочь. Вы так быстро ушли, что подумал, будто обидел вас чем-то. Или сказал лишнее.

Если бы… Мне было бы куда проще, окажись он негодяем или просто грубым и резким типом, не умеющим общаться. Намного легче было бы обидеться на что-то и с радостью выкинуть из головы все, что узнала. Но он, напротив, оказался слишком хорошим. Более чем. Идеальным. Даже в самых смелых мечтах я не могла предположить, что у моей девочки такой отец…

– Спасибо! – выдавливаю, с трудом шевеля пересохшими от волнения губами. Протягиваю руку и забираю сумочку, изо всех сил стараясь улыбаться. Теперь, когда он выполнил свой человеческий и начальственный долг, можно и распрощаться? Больше ведь нам не о чем говорить!

Но в этот момент не выдерживает Соня. Дергает Невельского за рукав, снова неожиданно превращаясь из тихой милой девочки в требовательного сорванца.

– Так ты пойдешь?

– Сонечка, у Льва Борисовича важные дела, он не сможет с нами пойти, – я опускаюсь на корточки возле дочки и поясняю. – И так потерял кучу времени из-за моей сумки. Видишь, какая твоя мама растеряша? Но мы же с тобой не будет его задерживать, правда?

Соня хмурится и качает головой, уперев ручонки в бока.

– Ты не растеряша! Любой мог оказаться на твоем месте! – она любит повторять мои слегка заумные фразы, но в этот раз ее слова не вызывают умиления: я озадачена лишь тем, как побыстрее избавиться от общества Невельского. Но дочь поворачивает головку к мужчине и уточняет: – А какие у тебя важные дела?

– Малыш, так некрасиво себя вести! – пытаюсь ее осадить, но Лев невесомо дотрагивается до моего плеча – просто чтобы привлечь внимание – и тут же убирает руку.

– На самом деле никаких особенных дел у меня нет. И я буду рад составить вам компанию.

Дочка подпрыгивает от восторга и, тут же схватив его за руку, тянет за собой по дорожке в направлении кафе. Оглядывается на меня и переспрашивает в изумлении:

– Мамочка, ты почему стоишь?

Он тоже смотрит в мою сторону. Пожимает плечами и говорит почему-то виноватым тоном:

– Варя, ну идемте же! Раз уж так все сложилось.

Мне ничего не остается, как двинуться вслед за ними.

В кафе у меня никак не получается расслабиться. Я отвечаю невпопад на Сонину болтовню, стараюсь улыбаться, но выходит откровенно плохо. Хорошо, что дочка еще слишком маленькая, чтобы понимать мои уловки. Ей достаточно внешних появлений благополучия.

А вот он видит. И, выбирая момент, когда налакомившаяся пирожными Сонечка отпрашивается в детскую комнату, улыбается с тем же виноватым выражением.

– Простите, что так вышло. Ни в коем случае не хотел мешать вашим планам. Надо было отказаться, но я почему-то не сумел.

Я понимающе киваю: мне хорошо знакомо такое состояние. Вроде бы собираешься сделать одно, да и правильно это, но поддаешься детскому обаянию. И не можешь отказать, боясь обидеть ребенка.

Но если он не захотел огорчить чужого ребенка, что бы стал делать, если бы узнал, кем является для Сони?

Мне никак не удается перестать об этом думать. Правда, которую я скрываю, висит дамокловым мечом, причиняя уже почти физическую боль. Пока не знала, кто Сонин отец, совершенно не беспокоилась по этому поводу. Воспринимала его не иначе, как донора. Того, кому однажды потребовались деньги, и благодаря такой меркантильности я стала самой счастливой на свете. И в голову бы не пришло разыскивать его и в чем-то признаваться.

Но Лев… Я украдкой рассматриваю его. Если бы писала романы, то главного героя сделала бы именно таким. Высоким статным брюнетом с точеным лицом. С легкой небритостью, которая так ему идет. Она удивительно оттеняет загорелую кожу. А еще притягивает взгляд к… его губам.

Осознав, что рассматриваю рот мужчины, выдыхаю и медленно отворачиваюсь. Хорошо, что он в этот момент занят остатками пирожного на своей тарелке и не видит, куда именно я смотрю. Иначе точно сгорела бы от стыда.

– Все в порядке, – ни в коем случае нельзя дать ему понять, что меня тяготит его общество. В конце концов, сама виновата. Не была бы такой растяпой, и не забыла бы сумку, ничего этого бы не произошло. – Мы не строили каких-то особых планов, а Соне трудно отказать. Особенно когда она задалась целью чего-то добиться.

Он кивает в ответ.

– Настоящая маленькая женщина, – поддевает ложечкой оставшийся кусочек пирожного и неожиданно усмехается. – Знаете, а ведь я не был в кафе уже очень давно. Даже не помню, сколько лет прошло.

– Ну, это и понятно. Зачем ходить в кафе, когда есть собственный ресторан, – слишком быстро отзываюсь на его слова и тут же жалею, потому что мужчина продолжает улыбаться, но теперь его улыбка становится какой-то грустной.

– Знаете, кто на курортах реже всех купается в море?

Я киваю, понимая, о чем он. Мы тоже у себя в Петербурге, наверно, и вспомнить не можем, когда бывали в Эрмитаже или любовались фонтанами Петергофа. Вот и для Невельского ресторан – это работа. Вспоминаю, что он даже во время обедов с женой почти всегда что-то пишет или изучает в ноутбуке. Смотрю в его опустевшую тарелку, и вспоминаю еще одну деталь. В своем ресторане он никогда не заказывает десерт. Его супруга бережет фигуру и не позволяет себе подобной роскоши, а сам Лев…