В тени Золушки

– Женька, я не хочу, чтобы ты исчезла. Сейчас, когда он слеп.

– Я не собираюсь становиться для него врачом. Не в этом случае.

– И ты сможешь уйти? Просто так, словно не было этого года?

Зря она не сделала этого тогда, в ресторане. Теперь все будет намного сложнее. И больнее.

– Смогу. Не просто, но смогу. У меня нет иного выхода.

– Тебе надо отдохнуть, Антон. Я не про пятнадцать минут после сеанса. Нормально отдохнуть. Уехать куда-то. Ты когда последний раз был в отпуске?

Все, что он натворил, в любом случае было в прошлом, с парнем, которого она любила. А тот человек, который сейчас стискивал зубы, скрывая боль в напряженных мышцах, явно нуждался в отдыхе.

– Ты очень рискуешь. Еще немного такого образа жизни – и обычный массаж не поможет.

– А тебе не все равно?

Злой, раздраженный голос. Не надо его жалеть, всегда терпеть этого не мог. А теперь – особенно, после того, что узнал. Она ненавидеть его должна, а не сочувствовать.

Женя проигнорировала заявление.

– Тебе много дано, а ты пользуешься этим так небрежно. Думаешь, твоя идеальная Кристина останется рядом, когда ты спину разогнуть не сможешь? Ветром сдует быстрее, чем опомнишься. А другую столь подходящую невесту еще поискать надо. Так что береги… сокровище.

Она не шутила. Не ревновала. Даже не обижалась. И осознав это, мужчина опять задохнулся липкой, глухой тоской: предпочел бы любое из этих чувств равнодушию, так отчетливо читающемуся в ее глазах.

Глава 4

Антон прошел мимо охранника, бросая на ходу слова приветствия, холодно кивнул секретарше, торопливо поднявшейся навстречу. Они заискивали, как всегда. Как большинство окружающих его людей. Почему? И почему в глазах Женьки не было не только подобного выражения, но даже обычного расположения к нему? Равнодушие. Непреклонность. Будто он пустое место.

Ворвался в кабинет отца, прерывая какую-то встречу. Обычно не допускал таких поступков, но теперь не узнавал самого себя. Хотелось кричать, крушить, разнести все вокруг. Или вернуться назад, в этот идиотский салон и зарыться лицом в ее волосы. Встряхнуть, растопить лед в глазах, возвращая то неповторимое обожание, которым она одаривала его. Так давно.

Почему это все так зацепило его? Теперь, спустя столько лет? Ведь жил же, все реже вспоминая о ней. И даже находясь рядом, не рассчитывал ни на что серьезное. Временное увлечение, девушка, с которой он никогда бы не связал свою судьбу. Радоваться бы, что она помогла избежать непростых объяснений – но нет: ему все мучительней хотелось вернуть… то, чего и не было никогда.

– Антон, что происходит? Кто перешел тебе дорогу с утра?

Выдержка отца всегда потрясала. С самого детства он был для него не только образцом для подражания и непререкаемым авторитетом, но и другом, самым верным, тем, на которого можно было полагаться больше, чем на самого себя, чьей мудрости хотелось учиться. Особенно в жестком и категоричном мире бизнеса его поддержка всегда выступала чем-то вроде спасительного якоря. И Антон не боялся ни штормов, ни крушений: уроки самого близкого человека не прошли даром, а присутствие, даже незримое в жизни всегда служило источником дополнительных сил.

Он и сейчас ждал, скорее всего, неосознанно какого-то совета. Если не откровения, то хотя бы намека о том, как ему действовать дальше. Ведь, похоже, что и тогда, шесть лет назад, отец был прав, говоря ему о Жене. Внушая слова, которым Антон отказался внять.

Этой девочке как-то очень быстро удалось занять в его сердце необычное место. Чем она привлекла его? Даже самому себе не получалось дать ответ. Было в ней что-то, слишком сильно отличающее от других.

Искренность, к которой парень не слишком привык? Открытость, с которой она двигалась по жизни? Всему, что делала, отдавалась целиком. Работе, в которой она действительно оказалась массажисткой, как бы странно это не выглядело. Ужину в ресторане, как тогда, при их первой встрече. Простому солнечному дню.

Ему нравилась ее непосредственность, доверчивость, каким-то удивительным образом уживавшиеся с необычайной рассудительностью и практичностью. Женя мечтала о времени, когда сможет открыть свой салон. Не просто мечтала – предпринимала определенные шаги. Готовилась к поступлению в институт на факультет экономики, чтобы самой разбираться в насущных вопросах. Парень не верил в ее успех, слишком хорошо понимая, какими путями обычно идут к вершинам те, кто не обладает деньгами. Девушка на подобное была не способна, а спонсоров у нее не имелось. Небогатые родители, жившие где-то в глубинке, могли помочь дочери лишь словами ободрения да молитвами, и хотя Антон ценил и такое внимание со стороны близких, все же был уверен, что для процветания этого явно недостаточно.

В какой-то момент ему даже показалось, что во встрече с ним Женя искала решение своих проблем, но эту мысль он быстро отбросил. Она даже подарки от него принимала лишь потому, что он настаивал. И гораздо больше радовалась цветам или сладостям, чем одежде и украшениям: еще одна непривычная черта в ней, так резко отличающая от прежде знакомых девушек. Большинство из них стремились как раз к противоположному, за исключением одной… но о ней он вспоминать не любил.

– Антош, у меня все есть. Правда. Я не вижу смысла забивать шкаф вещами, которые некуда одеть. Десятки платьев – для чего? В моей жизни нет такого количества событий, что требовало бы бесконечной смены нарядов.

Он никогда не соглашался с ней вслух, но не признать правоту не мог. Даже в тех вещах, которыми Женя владела, она умудрялась выглядеть действительно по-королевски. Царственная осанка. Изумительная фигура – повод для непрестанного внимания мужчин и его ревности. Манеры аристократки.

Кто ее научил всему этому? Престарелый отец, о котором она отзывалась не иначе, как с восторженной гордостью?

– Когда-нибудь я познакомлю тебя с ним… Он замечательный. Он умеет любить и знает, как правильно жить на свете. И он богат. Нет, не деньгами. Его душа щедрая и светлая, и людям, которые находятся рядом, всегда становится теплее. Знаешь, он всегда называл меня принцессой. В детстве я не понимала. Наш домик был крохотным, гораздо беднее окружающих. А принцессы ведь должны жить во дворцах. А он учил, что царство созидается в сердце. Не важно, во что ты одет, если душа нищая. Если нет любви.

Антон не понимал этих разговоров. Любовь… Конечно, она имеет значение, но не тогда, когда человеку нечего есть. Странно было слышать рассуждения о родительской любви от девушки, которая была вынуждена сама зарабатывать себе на жизнь, потому что ее отец и мать не обеспечили ей безбедного будущего.

Сам слишком хорошо знал о любви, царившей в его семье. Пока была жива мать, их счастье являлось абсолютно полным и не омраченным ничем. А потом они уже вдвоем с отцом продолжали жить по тем правилам, которые всегда были аксиомами. Но иначе мыслить не получалось. И Жене не возражал лишь потому, что не хотел ссориться с ней. Хотя, кажется, она и так все поняла, и сияющие глаза потускнели, наполняясь горьким сожалением – первым в бесчисленной череде тех обид, которые он ей нанес.

– Кристина записала меня на массаж, – хмыкнул, невольно признаваясь в собственной слабости. Отец знал о его проблемах со спиной, но говорить об этом не хотелось. Даже с ним.

– Вот как? Что ж, какая-то польза от твоей Кристины. Не ожидал… И удивлен… приятно.

Антон неожиданно разозлился.

– Чем она тебя не устраивает?

– Сын, если она устраивает тебя, все остальное не столь важно. Хотя… я давно не видел радости на твоем лице.

– Я просто устал.

Отец недоверчиво хмыкнул, однако не стал возражать. Спросил другое:

– И как массаж? Полегче?

Полегче? Если бы… В другом случае – возможно. Антон ведь и пришел высказать о том, что кипело в душе.

– Это оказалась Женька, – пояснил в ответ на недоуменный взгляд. – Массажистка – Женя. Та самая… Моя…

Отец долго молчал, а потом … расхохотался.

– И как тут не вспомнишь о судьбе? Ну, а ты чем недоволен?

Хороший вопрос. Только ответа на него нет и в помине.

– Я ей не нужен.

Смех стих, сменившись пристальным озадаченным взглядом.

– Тебя это удивляет? Теперь, спустя шесть лет? А что ей оставалось делать все эти годы? Изнывать от любви?

Антон насупился.

– Я ее не гнал – сама ушла.

Отец кивнул.

– После того, как ты дал понять ее место в твоей жизни.