Без срока давности

– Расскажи, как ты. А то я до утра говорить могу, – Надя налила чай, пододвигая к нему чашку и блюдо с ароматными крендельками. Такими же, как у мамы. Отчего так много воспоминаний сегодня? И добрых, и…

– Мне кажется, или ты на самом деле чем-то озадачен?

– Проницательная ты моя, – не собирался ничего рассказывать, но теперь вдруг подумал, что может быть и стоит это сделать. Надя всегда его понимала, как никто другой. Такое удавалось разве что еще… нет, об этом точно не стоит вспоминать!

– Сережа, что случилось? Какие-то проблемы на работе? Ты ведь приехал не просто так, да?

– Не проблемы, – мужчина задумался, не зная, как правильно назвать то, что с утра мешало расслабиться. Надя взяла ложечку со стола и, глядя на ее руки, вдруг отчетливо увидел другие: изящные пальцы, сжимающие карандаш. И тотчас снова ощутил злость из-за равнодушия Михайловой. Из-за желания, снова ожившего в теле совершенно некстати. Да что такое творится!

Сестра молчала, ожидая ответа, и Сергей не стал больше тянуть. Только заговорил не о себе. Задал вопрос, когда-то бывший очень значимым, а сейчас вдруг оживший в памяти.

– За что ты так сильно не любила Дину? Чем она тебе не угодила?

Надя как будто застыла, лишь машинально продолжая помешивать сахар в чашке, а следом замер и Сергей, поражаясь внезапно произошедшим в сестре переменам. В повисшей тишине лишь позванивала ложечка, ударяясь о край тонкого фарфора, и этот вроде бы совершенно безобидный звук вдруг стал угнетающим. Мужчина смотрел на механические движения Нади, а в сердце нарастало какое-то странное чувство. Нет, не страх: он давно уже не испытывал ничего подобного – но что-то, граничащее с безнадежностью. Еще не слыша слов сестры, Сергей словно знал уже, что ничего доброго она не скажет. И что прошлое не просто вернулось – подошло вплотную: и в облике женщины, когда-то значащей для него так много, и в дикой потребности найти ответы на вопросы, что до сих пор были спрятаны в глубине души.

– Надя? – ее побледневшее лицо озадачило еще больше. Сейчас женщина очень напоминала мать, уставшую от жизни, огорченную, и в то же время отчаянно старающуюся отсрочить неизбежное. Сергей посмотрел ей в глаза. – Надюш, что случилось? На тебе лица нет.

– Почему ты сейчас заговорил об этом? Девять лет прошло.

– Вот именно, – он нахмурился. – Девять лет, а ты все так же ее ненавидишь. Хочу понять причину.

– Какая теперь разница? – Надя неопределенно дернула плечом, попытавшись улыбнуться, но улыбка вышла кривой и абсолютно неискренней, тем более что Сергей прекрасно знал, как умеет радоваться его сестра. Сейчас ничего подобного не было и в помине.

Он вздохнул, понимая, что без объяснений точно не обойтись.

– Есть некоторая. Мне навязали новый проект работе. А дизайнер, с которым придется работать, – Дина Михайлова.

Минуту назад ему казалось, что сестра и так слишком бледна и обеспокоена. Но теперь это не шло ни в какое сравнение со смятением, отразившимся в одно мгновенье на красивом лице.

– Нет… – сказала даже не ему, а внезапно погружаясь в свои собственные мысли. Сергей лишь смотрел на то, как темнеют, наполняясь слезами, ее глаза.

– Надя…

– Почему?! – выкрикнула со смесью обиды и нарастающего напряжения, словно это брат был виноват в случившемся. – Почему опять?!

– Надя… Я никогда не видел, чтобы ты относилась так хоть к кому-то. И не понимаю, чем Дина зацепила тебя тогда. Чем до сих пор цепляет, раз ты так болезненно реагируешь на одно упоминание о ней.

– Я ее ненавижу, – процедила в ответ сквозь зубы и отошла к окну, стараясь не смотреть на брата. Но он успел заметить заблестевшие на ресницах капли. И опять разозлился: что могла натворить Михайлова, чтобы столько лет спустя все еще причинять боль дорогому для него человеку.

– Это я понял. Но вот причина для меня по-прежнему остается загадкой. Тогда я не стал настаивать: нам и без твоего недовольства хватило поводов, чтобы расстаться. Но теперь тебе придется все рассказать.

Надя повернулась, уже не пряча слез, тонкими струйками бегущих по щекам. А ему показалось вдруг, что перед ним не взрослая, состоявшаяся и вроде бы успешная женщина, а маленькая девочка, столкнувшаяся с тем, что решить ребенку не под силу и оттого совершенно отчаявшаяся. В детстве в такие минуты хватало родительской ласки, надежных объятий и слов, уверяющих, что все будет хорошо. Сейчас же он понимал, что не может ни сделать, ни сказать ничего подобного, особенно после того, как услышал ее звенящий шепот:

– Это была она. Тогда… с Максимом.

Глава 4

Сергей уставился на сестру, отчего-то уверенный, что она сейчас признается: это шутка. Неуместная, глупая – но шутка. Не могло в действительности быть так, как сказала Надя. Дина никогда не пошла бы на…

Или пошла бы? Сколько времени  они провели вместе? Достаточно, чтобы делать выводы? Сергей ведь и тогда был уверен, что знает любимую женщину очень хорошо. Что научился угадывать её желания и читать невысказанные мысли. Но если бы действительно знал, случилось ли бы все это? Или она настоящая – такая, какой была сегодня? А все остальное – маска, которую женщина носила более чем умело?

Но женатый мужчина… как она могла? Ведь уверяла когда-то, что ненавидит ложь и предательство.

Ему внезапно стало смешно: собственные рассуждения показались нелепыми. Это он, противореча всем своим жизненным принципам, поверил. Подпустил слишком близко.  Позволил обосноваться в сердце эту…

Надя вздрогнула, поднимаясь на него изумленные глаза, и мужчина понял, что выругался вслух. Усмехнулся: сестра по-прежнему считает его безупречным, как повелось с самого детства. Не слышала ничего подобного от него ни разу. Да вот только и такого определения недостаточно. Для НЕЁ.  Для их общего прошлого, такого ненавистного сейчас.

– Почему ты мне не сказала?

Надя повела плечом, снова отворачиваясь к окну. Там начался дождь, который совсем недавно ничего не предвещало. Обычное дело для их города, но шелест ударяющих в стекло капель отчего-то болезненно отозвался внутри. Или это от слез сестры ему стало так муторно? От ее немыслимого признания?

Есть вещи, которые хочется забыть. Как сон, который внезапно потряс сознание, выбросить из головы, чтобы никогда к этому не возвращаться. Стереть из памяти. Освободиться, разрывая незримые узы.

Вот только не было такой возможности. Сергей помнил слишком хорошо. И сумасшедшую тревогу, накрывшую с головой после звонка из больницы. И то, с какой скоростью гнал машину, игнорируя дорожные знаки и сигналы светофора. Как только удалось избежать аварии, до сих пор оставалось загадкой. Разве что ангелы сберегли, помогая как можно скорее оказаться рядом с сестрой. Или иные силы… Потому что совсем не ангельские чувства наполнили его в тот момент, когда он попал в палату.

На фоне сероватого постельного белья лицо Нади казалось бесцветным. Сергей не мог вспомнить, чтобы сестра ещё когда-то выглядела так, но его напугало не это. Тонкое одеяло плотно облегало тело, подчеркивая все формы. Живота не было. Мужчина отметил это скорее машинально, пока словно не понимая. Но в голове надрывно зазвучал её смех. Воспоминания о недавних шутках,  когда Надя потешалась над тем, какой неуклюжей стала к концу беременности. А переполненный любовью взгляд на собственный живот слишком сильно отличался от той пустоты, что отчетливо виделась теперь в глазах.

Он молчал, с трудом осознавая происходящее. Прошло несколько минут, показавшиеся бесконечными, потому что нужные слова все не находились. Сколько раз за свою жизнь ему приходилось утешать сестренку, с самого детства, и это всегда отлично выходило. Но теперь и сам оказался совершенно беспомощным. Злился на себя – и ничего не мог поделать. Словно попал в заколдованный круг, где вместо выхода каждый новый шаг запутывает еще больше.

Впрочем, Надя и не ждала утешений. Когда он опустился на постель, обнимая сестру за плечи, уткнулась ему в плечо и заплакала, будто только этого мгновенья и ждала. Заплакала горько, навзрыд, пряча лицо, словно стыдясь собственного горя и одновременно не имея сил отстраниться.

Сергей долго молчал. Как могло такое случиться, если еще вчера все было хорошо? Бывает, слышал, но что может подойти так близко, коснуться его сестры – и в голову не приходило. И что делать, говорить дальше, понятия не имел.

А потом неожиданно понял, что не видит в палате того, кто должен был находиться здесь непременно.

– Надюша, где Максим?

Муж сестры работал на другом конце города и довольно часто оказывался вне зоны доступа. Это было единственное логичное объяснение тому, почему его до сих пор нет рядом. Врач не смог дозвониться? И сама Надя? Сергей вытащил телефон с намерением это исправить.

– Нет! Не звони ему! – голос, только что бывший едва слышимым, зазвенел в тишине палаты неестественно громко. – Сережа, нет! – она дернулась, словно намереваясь встать, и снова заплакала, еще более надрывно.

– Почему нет, Надя?

Они виделись всего несколько дней назад, и Максим то и дело говорил о ребенке. Пожалуй, даже больше самой Надежды. Строил какие-то планы, рассказывал, что будет делать вместе с сыном, уверенный, что родится именно мальчик. Сергей тогда в очередной раз порадовался счастью сестры. Такому не страшно доверить близкого человека. Отчего же сейчас она боится рассказать о том, что случилось? Сомневается в поддержке Максима? Но это невозможно…

Надя приподнялась, снова утыкаясь ему в плечо, и повторила:

– Не звони… Не хочу его видеть… Никогда больше…

И предваряя неизбежные вопросы, выдохнула уже тише:

– Это он виноват… Я видела его… их… у нас дома… в нашей…

В первое мгновенье Сергею показалось, что он ослышался. Что Надя говорит о чем-то другом или случившаяся беда ослепила. Влюбленный в жену Максим, верный, надежный, ни за что бы…

Снова почувствовал себя ребенком, перепуганным мальчишкой, готовым бежать со всех ног прочь от темной комнаты, или стремящимся поскорее проснуться, избавляясь от страшного сна. Взрослый человек не может испытывать такое смятение. Да и услышанное – что угодно, но не правда.

– Сережа… Я не сошла с ума. И не перепутала ничего… – кажется, он сказал о своих сомнениях вслух, и Надя ответила, вдруг превратившись в безжизненную куклу. Как будто только после собственного признания осознала всю безысходность случившегося. – Ненавижу… – едва различил ее шепот. – Пожалуйста… Сережа… помоги мне… чтобы он больше никогда, никогда не приближался ко мне…