Обещанная медведю

– Это другим. Твоя не опасна для тебя. Стоило дождаться. Ты молодец.

– Кто бы тут еще так же думал…

– А тебя правда заботит, что он думает?

– Заботит.

– И снова я тобой горжусь – всегда признаешься себе в слабостях. Отец – твоя слабость. Но так быть не должно, Дар. Ты не виноват.

– Давай не будем, – нахмурился я.

– Будем. Ты пока не простишь себя, не двинешься с места. За своей ведьмой не успеешь. Она порхает искрой, а ты еле движешься. Ты поэтому и хватаешься за нее – в ней жизнь, которую ты у себя забрал.

– Я ее спасти хочу.

– Ты ее давно спас. Забирай себе уже…

– Она сбежала, – улыбался я.

– О, – протянула Нинор. – Отпустил? Ну пусть побегает.

– Тоже так думаю. Лишь бы не ободралась еще больше… Замуж она собирается.

Нинор сухо рассмеялась:

– Да не собиралась она. Она твоя. И знает об этом. А то все забавы ради… Скучно ей.

Мы помолчали, Нинор выдыхала клубы дыма в тишине. И хотелось ее спросить, как она вообще. Но не ответит. Никогда не отвечала. А вот о другом можно было.

– Ты же знаешь, что планирует отец… – начал я.

– И что? Будешь на его месте – будешь решать, – жестко отозвалась она. – А пока решает он, Дар. И ты знаешь, что он – твой вождь. И он – прав.

– Какого тут происходит? – вдруг раздалось суровое над головой.

Но я и ухом не повел – слышал, что отец вышел на крыльцо за пару секунд до этого.

– Вирран, сын твой приехал, – даже не взглянула на отца Нинор. – Зови в дом, принимай как подобает…

Не примет он меня. И Нинор никогда не слушал. Потому что не его она мать.

Я поднялся со ступеней и выпрямился перед отцом. Не изменился он за год. Даже наоборот – посвежел, седины будто даже стало меньше в висках. Неудивительно, что вокруг него столько молодых самок вьется. Зря я обкуривался с ног до головы. Все равно за запахом его собственных любовных подвигов он бы и не заметил мои.

– Что тебе? – склонил он голову, хмурясь.

А по моему телу прошла неприятная дрожь животного повиновения – наши звери скрестили внутренние взгляды, и мой ретировался, признавая его право. Логично, ведь я не собирался бросать ему вызов. Пока.

– Возьми меня к себе в отряд, – не стал я ходить кругами.

– Нет, – даже не задумался он.

– Там моя женщина – хочу, чтобы она не пострадала.

Он сузил недобро глаза, всматриваясь в мое лицо:

– Женщина? – усмехнулся зло. – Она – не женщина, Дар! Она – ведьма!

– Это уже давно не твое дело. Ты сам так решил. Но я буду защищать ее до последнего вдоха. Хочешь на это посмотреть?

Он вскинул голову, гневно раздувая ноздри:

– Хочешь мне это показать?

– Самое глупое, что вы двое можете сейчас сделать – это поцапаться, – философски заметила Нинор, а я стиснул зубы.

Не допускалось такого поведения при ней, но отцу было плевать.

– Дай мне забрать мою женщину, – снизошел я до просьбы.

– А кто ты, Дар? – не стал сбавлять скорости он. – Мой наследник? Нет. Кто ты мне, чтобы я тебя слушал? Граф у всех уже сидит поперек горла, и я положу этому конец. И любому, кто встанет на пути…

А Ромашка встанет. Ее поставит сам граф. Он для этого устроил ее в отдел расследований – чтобы прикрывала в случае чего.

– Я еще считаю себя твоим сыном, – спокойно возразил я.

– Ты, конечно, можешь считать… Но спасать твою подстилку я не буду.

Я сам не понял, как впечатал его в стенку крыльца. Окна задрожали от нашего обоюдного рычания, и как Нинор удалось нас перекричать – непонятно.

– Я знаю, что этому плевать, но не тебе, Дар! – оказалась она не пойми как рядом, сверкая на нас черными глазами. – Никогда еще мне не выказывали такого неуважения, чтобы на моих глазах своих родителей душить!

– Только тронь ее, – посмотрел я в злые глаза отца. – Младшая дочь Гданьского – моя избранная, тебе понятно?!

Я опустил руки и сделал шаг назад. И, не дожидаясь его ответа, кивнул Нинор и направился прочь.

Он не посмеет ничего сделать с Ромалией. Оставалось только решить самому, сколько я еще дам ей свободы. Потому что когда придет время закрыть все двери и окна… она будет против.

* * *

Я заглушила мотор, еле втиснув мотоцикл между тачками, набитыми на парковке у здания отдела. Как обычно. После леса столичный воздух кружил голову обилием запахов и технических выхлопов. Можно было бы заехать во двор, где поставить мотоцикл проще… но я не могла заставить себя втащить свою «метлу» в стойло. А вдруг понадобится «лететь»? Мало ли чем закончится мой отчет.

С самых ступеней меня неизменно придавливало к полу концентрацией тестостерона и мужского шовинизма. Хотелось прижаться к стенке, слиться с рельефом и скользнуть к шефу по плинтусу. Но я слишком выделялась на общем фоне.

– Гданьская, привет, – выцепил меня взглядом дежурный у стойки. – Ты сегодня рано. Что-то случилось на патруле?

В этот момент сзади промаршировала толпа оперативников, на ходу чиркая зажигалками и, не дожидаясь, затягивая проходную едким сигаретным дымом и громкими обсуждениями дежурства.

– Шеф у себя? – скривилась я.