Закономерный финал
– Нееееееееееет!…………
…Удар. Еще удар. Вспышка света и снова удар.
– Нет, нет, нет! Не надо!
Следующая вспышка света обнажила из мрака жуткое лицо демона, состоящее из быстро вращающихся спиралей и геометрических фигур, незримо переходящих из одной в другую. Демон не излучал свет (откуда у них такое сокровище), но за его головой, вдалеке, периодически вспыхивали суперновы, предавая форму нависшему над головой жуткому силуэту жителя ада.
Юноша сообразил, что больше не падает, а лежит на чем-то мягком и влажном. Как само собой разумеющееся, пришло понимание, что это мокрая кладбищенская земля.
– У него лопата. – прохрипел парень.
– У кого? – недоуменно спросил демон.
– Не убивай меня! – едва слова покинули ссохшееся горло, как очередной удар по лицу на мгновение отключил сознание. А когда оно вернулось, по глазам больно полоснул яркий свет, и демон, в сильном расфокусе, постепенно приобретал человеческие очертания.
– Ну что, ты в порядке? – спросил он ломающимся голосом подростка.
– Не убивай меня… – сквозь рыдания выдавил молодой человек. – Не ууууубиииваааай!!!
– Все в порядке, Макс! Я Адил, узнаешь меня? Ты вернулся, все хорошо.
II часть
Максим сидел за столом, правой рукой безучастно помешивая ложечкой давно остывший чай в чашке, а левой вертел перед носом окурок папиросы. На полу чернявый подросток азиатской внешности, старательно сушил феном ковер и что-то бормотал, но гудение фена перекрывало звуки его голоса.
– И эту гадость ты достал в школе? – наконец изрек Макс.
– Что? – проорал подросток и выключил фен. – Меня предки убьют если пиво занюхают! Ты не мог воду разлить?
– Надо было убрать. – безразлично отреагировал парень и залпом выпил чай.
Подросток удовлетворился сухостью ковра и выскочил из комнаты, относя фен в материнские покои. Вернувшись через секунду, он по-хозяйски оглядел комнату, желая убедиться что все в порядке, и удовлетворенный состоянием обстановки, запрыгнул на диван.
– Пришел в себя?
– Более или менее. Так ты не ответил – в школе купил эту дурь?
Мальчишка кивнул.
– Хм. Я думал, только в элитных школах наркотой торгуют. При таком эффекте небось кучу денег стоит.
– Сальвию конечно нельзя выращивать и продавать, но геморроя с ней поменьше чем с более известными наркотиками. А раньше её вообще открыто продавали в киосках с курительными смесями. Это же энтиоген – расширяющий сознание.
– Если так, то любой галлюциноген можно назвать энтиогеном. – Макс впервые с того момента как пришел в себя, рассмеялся. – Сам-то пробовал?
– Я не балуюсь таким, боюсь гнева Аллаха. – серьезно заверил подросток. – К тому же, к моей узбекской роже только наркоты не хватало.
– Да ладно! Самому курить грех, а доставать не грех!
– Я же не продавал, а купил чтоб угостить! – обиделся мальчик. – Ты же меня задрал рассказами о неудачных попытках вызвать шайтана и продать ему душу за кучу миллионов. А Сальвия Дивинорум это как раз такая штука, что всем помогает выйти в астрал и увидеть то, что хочется… Ты как? Продал душу? Расскажешь, наконец, что видел?
Максим пожал плечами:
– Хрен знает… Пришёл какой-то мудак, даже не представился, и начал втирать про устройство Вселенной. Про то, что мы сами придумали всех богов и дьяволов, и что душу никто из них не покупает. Но её можно перепрограммировать на богатство. Он отговаривал, но я настоял. Потом я оказался в огромном банке, открыл одну ячейку хранилища, влетел туда и провалился в пустоту. Денег не было, я падал и чуть не обосрался от страха. Но! Но-но-но… Почему-то мне кажется, что перепрограммирование получилось. Не знаю как объяснить. Просто уверенность что теперь всё будет иначе.
Мальчишка с видом знатока отрицательно покачал головой:
– Это был шайтан! Или джинн! Сто процентов говорю! Они, суки, приходят искушать и говорят что бога нет! О Аллах, защити от их коварства! – он быстро забормотал что-то по-арабски, совершил несколько пассов руками, после чего резко уставился на Максима и задергал бровями. – Но ты же и хотел видеть дьявола! Поскольку ты кяфир и, уж извини за прямолинейность, но как и любой неверный, попадешь в ад, то продал ты душу или не продал, разницы никакой.
– Спасибо за чуткость и поддержку, дружище! – Макс проржался и встал из-за стола. – Ладно, Адик…
– Я не Адик! – взвыл мальчуган. – Я Адил!
– Какая разница? На автомойке все называют тебя Адиком. Адил в силу возраста как-то не звучит.
– Дебилы, что ли? Адик это производное от имени Адольф, а Адольф Гитлер узбеков тоже за людей не считал и уничтожал как расово непригодных. И называя меня Адиком, вы наносите оскорбление всему узбекскому народу! Я Адил, Адилбек! Запомни это, Макс!
– Ладно, ты прав, прости.
Максим засобирался домой.
– Зайду в «связь» куплю билетик, чтоль… – бормотал он, застегивая молнию толстовки. – Может сразу и повезет?
– Не исключено. – согласился Адилбек, выпроваживая друга в коридор. – Как сорвёшь джек-пот, подкинешь пару десятков рублей на бедность? – скромно поинтересовался он, подразумевая под рублями тысячи.
– Само собой. Знаешь… – Максим приглушил голос, хотя вся четырехкомнатная бывшая коммуналка принадлежала семье Адила, и кроме них двоих, в ней сейчас никого не было. – В любом случае, спасибо за шалфей. Я столько раз безуспешно пытался выйти на связь с покупателями, и ритуалы совершал, и практики выхода из тела пробовал – ничего не срабатывало. А здесь – бах! – и сразу контакт! Тот чувак говорил вещи, о которых я вообще не догадывался. Даже будучи начитанным человеком, я представить себе не мог и десяти процентов от рассказанного. Это дает надежду, что общение было не пустой фантазией.
– Да шайтан это был. Он постоянно искушает. А мы слишком слабы чтобы каждый раз сопротивляться. Но Аллах всемилостивый и всепрощающий и он сильнее всех в мире! Я думаю, что даже если много нагрешу, к старости стану праведником, буду целыми днями молиться и заслужу Его прощение.
– Ха! Детские наивные мечты! Поверь, так считают многие люди, вне зависимости от религии к которой принадлежат. И чем сильнее человек настраивает себя покаяться перед смертью, тем гарантированней он умрет быстро и неожиданно. И ничего не успеет.
– Вот. – Адил сунул Максу под нос свою раскрытую ладонь. – Гля какая линия жизни! Длинная и жирная!
– Вы верите в хиромантию?
– Харам* конечно, – счастливо согласился мальчик, – Нельзя заглядывать в будущее. Но я не сильно. Только линию жизни. Сейчас все верят в хирологию – так это теперь правильно называется – бабушке Нигине когда-то предсказали по руке четверых детей, тяжелую болезнь, которую она победит и переезд в другую страну. Все сбылось!
*Харам, хара́мный (араб. حرام ) – в шариате – запретные действия
– Мне посмотришь? – заинтересованно раскрыл ладонь Макс, но Адил покачал головой:
– Мне дядя Рустам смотрел. А сам я даже учиться этому не буду – вдруг смерть у кого-то увижу? Захочу предупредить. А в дела Господа влезать страшный грех.
– Ну ладно.
Полностью одетый и обутый, с капюшоном на голове и замотанный в шарф, Максим приобнял приятеля и похлопал его по спине.
– Назире Лулф..фолу…
– Лутфуллаевне. Назире Лутфуллаевне.
– Да, именно. Короче, маме и папе привет! Скажи им, что через неделю потепление и дожди, и на автомойке опять работы не будет. Так что пусть разрешат тебе выйти на этих выходных. Я проконтролирую чтобы ты занимался только салонами и не плескался в ледяной воде.
– Я и сам проконтролирую. – чуть не обиделся Адил. – Не маленький. А ты изволь отзвониться когда дойдешь домой. Не уверен, что ты до конца оклемался.
– «Изволь отзвониться»! Изъясняешься прям как петербуржец! – засмеялся Макс и мальчик гордо засиял в ответ:
– Коренной, ёпте! Родился здесь! Не то, что некоторые! – он шутливо ткнул приятеля кулаком в плечо, – Понаехали!
***
В лотерею Максим Богданов не выиграл. Ни в тот вечер, ни на следующий, ни даже через неделю. Жизнь текла по-накатанной, не выказывая ни единого намека на перемены к лучшему. Каждое утро Максим вставал по будильнику в семь утра, пил дешевый растворимый кофе, складывал в рюкзак контейнеры с приготовленными накануне макаронами или гречей, снимал с зарядки старенькую «Нокиа», одевался потеплей и шлёпал на работу. Автомойка «Кристалл» находилась в десяти минутах ходьбы от съемной комнаты, и парень неизменно радовался, что не приходится тратить на проезд ни время, ни деньги.
Никакие перспективные знакомства или забытые в джипах чемоданы с миллионами не желали случиться. Даже чаевые не выросли. Руки продолжали шелушиться от постоянного пребывания в воде и контакта с моющей химией, к вечеру ноги гудели, спину ломило, в резиновых сапогах хлюпала вода, отчего в раздевалке неизменно стояла отвратительная вонь от десятка никогда не стиравшихся носков, вывешиваемых на батарею напрямую, минуя водные процедуры.
Шебурша в кармане куртке смятыми купюрами чаевых, Максим, как обычно, заглядывал после работы в супермаркет «Персона». Кроме необходимости закупиться (однообразно скромный набор продуктов, пачка сигарет и иногда бутылка-другая пива), его тянуло туда желание увидеть Наташу, сотрудницу кондитерского отдела. Красивая и высокая, стройная и грациозная, с ярко-рыжими волосами, неизменно собранными в конский хвост, выразительными карими глазищами и чувственными губами – она притягивала взгляды большинства мужчин, и те постоянно обитали в её отделе, увеличивая, на радость магазину, продажи печенек и конфет в разы.
Макс надеялся фактически на чудо! Быть может, первой ласточкой обещанной удачи, станет благосклонность этой горячей и такой желанной красотки? Но увы… Наташа сухо поздоровалась с парнем, и моментально уткнулась в коробку с шоколадками, извлекая их по несколько штук и нарочито увлеченно выставляя на акционный стеллаж.
Вся заготовленная пламенная речь тут же рассыпалась на мелкие осколки неуверенности, и Макс едва выдавил из себя:
– Давай в кино сходим. На этих… как их там…
Наташа резко повернулась и с шипением выдохнула:
– Как вы задолбали! Все вы! Пятая штука за сегодня, и ни одного нормального!
– Что? В смысле? Я не… – молодой человек попятился от неожиданности. Еще ни разу Наташа не вела себя так агрессивно. Надменно – да, издевалась – да, игнорировала – регулярно. Но наехать ни с того ни с сего?
– Я же тебе намекала… да что там, прямо говорила – не буду я с тобой встречаться! Вы, блин, кобели, по-нормальному не понимаете! На вас только орать надо.
– Да что я такого тебе сделал? Если тебя обидели, скажи кто, а не ори словно это я на больную мозоль наступил!
– Как раз и наступил! – рыжая швырнула шоколадки в коробку и вплотную приблизилась к Максу. – Ты посмотри на себя, малыш. Ни жилья, ни работы, ни образования. Как Айова – нифига своёва. Какое с тобой будущее? Ты будешь мыть машины пока здоровье не крякнет, а я здесь печеньки расставлять до старости. А ещё мы наплодим кучу нищеты, возьмем в ипотеку комнату в коммуналке, лет за двадцать выплатим если не сдохнем, и сможем освободившиеся копейки тратить на лекарства! Офигенная перспектива, не правда ли?
– Ты что? Я не думал об этом! – попытался оправдаться Макс, но Наташу его слова только раззадорили.
– Конечно не думал! Ты просто всунуть хотел, потому что все вы думаете только об этом. Вас тут ходит несколько десятков кавалеров, и ни одного путного, НИ ОДНОГО! Чурки, алкаши, женатики, убожества и неудачники. Те немногие приглашения на свидания, которые поступали от достойных и перспективных мужчин, они зашкаливали очевидностью просто потрахаться. А я знаю себе цену. Я не для того родителей оставила и в Питер приехала, чтобы связаться с первым встречным. – Немного поостыв, она продолжила в повествовательном тоне: – У меня тетка в восемнадцать лет замуж выскочила по большой любви. Красавица была похлеще большинства актрис. А муж ни то ни сё оказался, слабохарактерный. На нём все на работе ездили, зарплату копеечную платили. Так он от горя, что весь такой неоцененный, бухать начал. Тётя Нина сама, считай, двоих детей растила и на двух работах вкалывала чтоб детям всё на уровне давать. За семь лет она на пятнашку постарела. Я потому в Питер и вырвалась, чтобы её судьбу не повторить. А тут вы все, ничем от нашей шоблы не отличающиеся, без перспектив и без будущего.
Мне нормальный мужик нужен. И для замужества. – назидательно завершила девушка и развела руками. – Поэтому забудь.
– Но Наташа! – остановил Максим красавицу, намеревающуюся вернуться к коробке с шоколадками. – Это же неправильно!
– Что? – раздраженно выпалила она.
– Всё неправильно! Ты отказываешься любить чтобы… чтобы… ну…
– Ну что, говори!
– Чтобы… ээээээ…. – Макс не смог произнести то, что вертелось на кончике языка, но его собеседница, очевидно, не стеснялась называть вещи своими именами.
– Чтобы продаться?
– Ну… не совсем. Просто это…
– Послушай, малыш. Мы все продаём своё тело. Все. И я и ты и миллионы людей во всем мире. Только не отдельно взятую часть, как проститутки, и целиком без остатка. Ты ебашишь целыми днями на автомойке – это то место где должно находиться твоё тело? Твоё тело хочет скакать вокруг чужих машин за косарь в смену? Твоё тело хочет вставать по утрам и мёрзнуть в боксах? Твое тело может похвастаться тем, что ты его водишь туда, куда хочешь, а не куда приходится?
– Нет. Но это…
– Это ровным счётом всё то же самое. Только мораль не нарушена, а так – одинаковая проституция. Ты не принадлежишь себе, хотя и кажется что ты свободен. Вернись в свою деревню, и будешь там вкалывать, только за меньшие деньги. Или бухать. Ты не свободен. Ты. Не. Свободен. И я не свободна. Но я найду себе мужа, которого хоть и не буду страстно любить, но с которым у меня появятся перспективы. И не придется продавать моё тело супермаркету за двадцать тысяч в месяц, где каждый дебил считает своим долгом сообщить мне как он на меня дрочит.
Наташа подошла к парню вплотную и совершенно неожиданно слегка приобняла.
– Ты такой хорошенький! – столь резкий переход не дал Максу опомниться и хоть как среагировать. Он продолжал стоять со всё тем же офигевшим выражением лица, с которым секунду назад выслушивал гневную тираду. – Тебе бабу найти как нефиг делать. Конечно, не рассчитывай на умную – такая с тобой не свяжется. Но симпотную дурочку вполне. В твоём возрасте не слишком важно с кем пар выпускать. А если станешь на ноги, добьёшься чего-нибудь в жизни, сможешь любую захомутать.
На этой оптимистичной ноте рыжеволосая сука резко сорвалась с места и убежала в подсобку. Макс не обернулся за ней, а тупо глазел на оставленную тележку с коробками полными шоколадок.
«Она права. Я ничтожество. И продаюсь на автомойке за косарь в день».
Сдерживая слёзы, Максим направился в алкогольный отдел и взял бутылку дешевой водки. Водка привела в бурный восторг тощего долговязого кассира, как абориген бусами, увешанного фанатской символикой группы «Алиса». Нимало не стесняясь толпы покупателей, он заревел басом, в высшей степени несоответствующим его хрупкой комплекции:
– Ааааа! Максик! Водовку тащишь! – они обменялись рукопожатиями. – Что отмечаешь?
– Ничё. – «Слава богу, слёзы высохли. Как баба, ей-богу!» – Устал, замёрз. Решил тяпнуть перед сном.
– Слууууушай… Пакетик надо?
– Знаешь, что нет. – Макс принялся укладывать покупки в рюкзак.
– Я должен спросить, работа такая… Короче, Макс, я через пятнадцать минут сдамся и буду свободен как ветер. У меня уже пиво пробито. Давай вместе забухаем, а то в одиночку скучно.
«Тааак… С кассиром из «Персоны» я ещё не бухал» – вяло пронеслось в голове, и Макс кивнул:
– Не вопрос. Подожду тебя на улице.
***
Обещанное синоптиками потепление наступило с запозданием в два дня. В субботу Адил носился по автомойке как угорелый, хвастаясь что скоро день рождения и ему исполнится четырнадцать лет.
– Я получу паспорт! И буду тыкать его всем придуркам, которые обзывают меня чуркой!
Амина, немолодая женщина-администратор, родом из Северной Осетии, лениво потянулась и вышла из-за администраторской стойки.
– Гражданин ты или не гражданин, для скинов наша мойка все равно не будет белой. – печально вздохнула она и потопала в туалет.
Толстый любитель шансона Сашка Воробьев по кличке Круг, выполз из комнаты отдыха в бокс на очередной перекур. Он был заспан и помят – дождь лил с ночи и останавливаться не собирался.
– Хоть бы на химчистку кто заехал. – зевнул Сашка почёсывая пузо. – В кармане голяк.
Макс дремал в комнатке для посетителей, ровно посапывая под приглушенные звуки телевизора. Ему мерещились горы золотых слитков и чемоданы денег. И Наташа, чьи волосы тоже были из чистого золота, призывно постанывала, запуская свою руку под платье: «Иди ко мне. Купи меня. Возьми меня прямо сейчас!»
– Эй! – Адил бесцеремонно растолкал приятеля и сунул ему в руку бутылку холодного пива. – Сашка зовёт бухать.
– А ты чего одет? – «Блин, на самом интересном». Макс сонно и с отвращением посмотрел на пиво, но отказываться не стал и жадно приложился к горлышку.
Адил сменил старые вещи, в которых обычно моет машины, на уличную одежду.
– Домой пойду, ловить тут нечего.
– Блин… Мы же нажремся, даже на Амину не посмотрим.
– Да ты вообще бухать начал! Когда только пришел сюда, казался таким славным. – Мальчик расстегнул куртку и плюхнулся в кресло, озабоченно рассматривая приятеля.
– А ты не подноси! Умничает он!
– А мне то что? Я по возрасту везде на подхвате, взрослые бесятся когда начинаю с ними спорить. Но у тебя свои мозги должны быть. Почему ты начал пить?
– Хм… – Максим посмотрел на Адила, затем на пиво, затем на телевизор. Достал из-под дивана пепельницу и закурил.
– Ты чего! В клиентской нельзя курить! – возмутился мальчик, но Макс отмахнулся.
– Машин нет и вряд ли будут. Амина продрыхнет в администраторской до конца смены. Похуй. Знаешь… – Парень задумчиво затянулся и уставился в потолок. – Вот была у меня мечта – вырваться из своей маленькой забитой деревушки в большой город. Думал, ну нет образования, но я же с мозгами, пробьюсь! Когда приехал в Питер, почти сразу понял, что таких умников здесь вся Россия. Ладно, проехали. Был ещё шанс продать душу дьяволу и разбогатеть. Не сразу я к этому пришел. У нас бабка в деревне умерла, лет пять назад. Родных не было, и старую хату соседи по дровам растащили. Я тоже бегал, одним из первых. Ценностей не нашел, их там отродясь не водилось, зато у покойницы оказалось много книг. Я люблю читать, и стал эти книги себе перетаскивать. Никто не возражал, книги у нас народ не чествует. Короче, среди прочего, оказались там книги по магии. Разной, и черной и белой, и куча тетрадок, переписанных от руки красивым ровным почерком.
Я спрятал колдовские книги подальше от родительских глаз, и принялся их изучать. Потом практиковать пытался, долго пытался, не год и не два. Но, видимо, одних знаний недостаточно. Нет у меня дара. Тогда я и придумал пойти на крайность и продать дьяволу душу за мирские блага. Решил заняться этим в Питере, подальше от любопытных глаз. Боялся, что люди увидят перемены и догадаются… Наивный! Как видишь, никаких перемен… И пока я жил этой мечтой, у меня было будущее. Кто же спивается когда впереди такие перспективы?!
Но Наташка права. Я никто. И работать мне на этой, или какой другой автомойке, до скончания века. От таких мыслей рука сама к бутылке тянется…
Адил стащил с головы шапку и почесал голову.
– Ок. Не хотел я тебе раньше времени говорить. И не скажу. Только пообещай не спиться за месяц. Один месяц. Обещаешь?
– Что такого случится за месяц? – без особого интереса спросил Макс.
– Не скажу. Раньше времени нельзя говорить, а то не получится. Просто пообещай и всё!
– Ну хорошо. – Парень заулыбался. – За месяц ещё никто не спивался. Но бухать-то можно?
– Твоё дело. – без энтузиазма кивнул Адил. – Извини, что не приглашаю на днюху. Прабабушка Диляра живёт в Токсово у младшего сына, и мы едем отмечать туда. Она старенькая, и может статься так, что в последний раз её увижу. Так что, повеселимся по возвращению.
– Я даже придумал что тебе подарю. Но разумеется, раньше времени не говорят.
Мальчик кивнул, подставил ладошку для дружеского хлопка и вышел из клиентской.
«Как так случилось, – думал Максим распрощавшись с Адилбеком, – что из всех знакомств, которые я завел в Питере, этот четырнадцатилетний узбек оказался самым адекватным?»
***
Сны становились все тяжелее и извращенней. Наташа вылезала из неизвестно чьей пустой могилы, тянула к нему руки с веревкой и назойливо умаляла её взять. Верёвку. А иногда себя. Золотые волосы струились по плечам, извиваясь живыми пульсирующими локонами, тело было мокрым от дождя и потным, всё в могильной земле и казалось, дотронься до него, оно окажется холодным как труп.
– Возьми! – улыбалась Наташа золотыми зубами и глаза её тоже оказывались цвета червоного золота. – Возь-ми нааасссс…
А воздух увеличивал плотность, забивая лёгкие вязким содержимым. И когда дышать становилось совершенно невозможно, Наташа приникала к нему в отвратительно-ледяном поцелуе и чревовещала:
– Хорошенький! Какой хороооошенькийййй… Дышиииии мноооойййй…
***
– Ёханый бабай! – Макс проснулся от резкой боли в локте и понял, что свалился с кровати.
Потирая ушибленный локоть, и бормоча нескончаемые проклятия в адрес рыжеволосого монстра, парень шаркающей походкой подошел к холодильнику, достал оттуда опустошенную на треть двухлитровую баклагу с пивом, и жадно присосался к горлышку. Голова после вчерашнего гудела и отдавала болью по всей окружности. Еще и скула, в которую зарядил тощий кассир-алисоман, после того, как Макс заверил, что фронтмен «Алисы» давно исписался.
«Что же мы так нажрались?» – он обвел мутным взглядом всю комнату, желая удостовериться, что вчерашние собутыльники не остались на ночевую. Сам Максим финал посиделок помнил весьма туманно.
Повод для пьянки припомнился сразу – сегодня выходной. А то, что алисоману на роботу, его половые трудности.
– Ой ёп! – оказывается, с ними тусил и Сашка Круг. – Два дебила! Заколебали своими музыкальными разборками. – Было смешно наблюдать как поклонники разных музыкальных направлений, словно дети хвастающиеся игрушками, с воплями «А у меня! А у меня», совали друг-другу в рожи смартфоны с любимыми видеозаписями. В голове до сих пор эхом отдавалось: «А Наговицын… Нет, Цой это икона… Ты Петлюру слышал? Щас включу…» В конце концов, непримиримые в музыкальных предпочтениях противники, очень скоро сошлись на творчестве Сергея Шнурова, и самую пьяную часть вечера сопровождали песни группы «Ленинград».
«Кругу тоже сегодня на работу». – с садистским удовольствием подумал Максим, и вернулся в кровать, не выпуская из рук сиську с пивом.
После обеда пришёл Адилбек и с порога всучил Максиму бутылку коньяка, шустро извлеченную из внутреннего кармана куртки. В другой он держал двушку колы.
За месяц, прошедший с того разговора, подросток забегал на автомойку только дважды. Первый раз притащил целый пакет сладостей, угощая коллег в честь прошедшего дня рождения, второй раз – поработать. Он был загадочно молчалив и постоянно отмахивался что много важных дел. Парни даже решили, что мальчишка наигрался в автомойщика или нашел более интересную подработку.
– Что празднуем? – искренне удивился Макс. – И кто продал тебе коньяк?
– Знакомый одиннадцатиклассник помог купить. Он уже носит бороду и канает за взрослого. Доставай две стопки, я тоже буду.
– Чтоооооо?
По-свойски развалившись на диване, Адил извлек из внутреннего кармана школьного пиджака красную книжечку и протянул её другу.
– Паспорт. Получил три дня назад. Толком обмыть было не с кем.
Максим аккуратно взял в руки документ, раскрыл и прочитал:
– Туруджанов Адилбек Нурабекович. – азиатская физиономия непривычно смотрелась в российском паспорте. Макс заржал и протянул руку для пожатия. – Ну, поздравляю, Туруджанов Адилбек Нурабекович, полноправный гражданин России, коренной петербуржец и просто отличный парень! Только конины я тебе не налью. Во-первых, ты ещё не дорос до неё, во-вторых, ты мусульманин. У вас генетическая предрасположенность к алкоголизму – вы быстрее нас подсаживаетесь, потому что толерантность то ли низкая, то ли высокая, я не врач, не разбираюсь толком. Короче, у вас нация непьющая, не стоит и начинать
– Повод есть. – Деловым тоном заверил паренек, засовывая документ обратно в карман. – И не только мой паспорт. Кое-что покруче. А такие дела на сухую не обсуждаются.
– Господи, где ты так наблатыкался?! – изумился Макс, доставая из тумбочки початую упаковку пластиковых стаканчиков. – Ладно, по чуть-чуть. Будешь запивать, или сразу смешать с колой?
