Ингрид. Путь Древней крови

Кивнув крылатому зверю, беглянка заспешила к окну и отодвинула вверх раму. На заднем дворе было тихо. Из конюшни доносилось всхрапывание быстроногих коней, и шумела текущая за сараем речка. Через бурную воду Соколицы после каждого весеннего половодья перекидывали деревянные мостки, и добираться до принадлежащей поместью Даэмона Истребителя деревни становилось удобнее. А за деревней раскинулся город Фисдаль. Сюда стремились мастеровые со всей округи, каждую весну и осень собираясь под ярмарочными шатрами и хвастаясь своими умениями. Левее конюшни, далеко за полем, золотившимся налившимися колосьями, простирался плодородный лес. Уже сейчас оттуда тянулись деревенские, собравшие осенние дары до начала покоса, традиционно начинавшегося после обеда. Часть урожая уже скосили и связали в стога, а часть ещё гнулась под весом своих зёрен.

– Эдмунда брать не будем, – решительно произнесла ведьма, заметив взгляд кота, оценивающий расстояние до конюшни. – Время-то мы с ним сэкономим, но привлечём внимание. Идём той стороной, которую ещё не скосили, и сразу в лес. Я там знаю несколько троп, которыми не ходила с Даэмоном во время сбора.

– Жаль, что этого норовистого с нами не будет, мы бы уже ух где были, – вздохнул Кастель, но, подумав, согласился с ведьмой.

На его взгляд, Ингрид была достаточно разумной для человека. Ей бы ещё шерсть да кошачью грацию – и цены бы не было.

Осмотрев двор и не заметив ничего подозрительного, девушка забралась на подоконник, перелезла на другую сторону и уверенно нащупала под собой козырёк, от которого до угла дома тянулся неширокий карниз, временами пропадающий в увивавшем стену диком винограде. Ведьма не раз пользовалась этим путём, умудряясь тайком бегать в деревню, чтобы сбыть старому лавочнику безопасные плоды своих экспериментов, пока мастер Дэ их не увидел. Иногда Расиль даже давал за них медяк, тоже шедший в ведьминский кошель.

Спустившись по упругим лианам, Ингрид прокралась под окнами, обогнула конюшню и в один быстрый бросок достигла поля. За Кастеля она не волновалась – слышала, как тот спрыгнул с окна на козырёк, а затем на землю, и с тех пор лёгкий топот его лап едва слышно раздавался следом. Шуршащие вокруг колосья скрыли его, но кот обладал прекрасным нюхом и вряд ли потеряет её даже в этом прелом осеннем запахе.

Встретить кого-то здесь ведьма не боялась – косари всегда приступали к работе с уже сжатой стороны поля и шли ровной полосой, не разделяясь на несколько участков. Да и не должно их тут пока быть, время ещё не подошло. А вот в лесу придётся сложнее. Грибные и ягодные места рассыпались по всему лесу, и в каком из них сейчас идёт последний на сегодня сбор – предположить было сложно. Но вряд ли уже все покинули богатые и щедрые угодья.

Решив, что не ошибётся, Ингрид взяла левее и побежала к дальней части поля. Из окна её комнаты наверняка видны были шевелящиеся колосья там, где бежали они с Кастелем, и девушка молила создателей лишь о том, чтобы успеть добраться до укрытия раньше, чем её увидят.

Родной лес встретил беглецов лёгким покачиванием ветвей, словно укорял за их действия, но смиренно вздыхал осенним ветерком, благословляя и подбадривая, сожалея о расставании. Шорохи царящей под его кронами жизни не прекращались ни на мгновение, и Кастель с Ингрид всё время напряжённо вслушивались, ожидая уличающих их в преступлении голосов. Сердце ведьмы колотилось так, что ей казалось: слышно на всю округу, даже птицам в их гнёздах на самых макушках редких корабельных сосен и многочисленных гладкоствольных берёз и рябин, уже пожелтевших и грустно махавших вслед тонкими веточками.

Чуть дальше вновь появлялась Соколица. Обогнув поле и отделив собой поместье от деревни, она скрывала свои рукава в лесу, стремясь к далёкому океану, где раскинулся старый торговый порт и расположилась Морская академия.

Мама рассказывала маленькой Ингрид, что далеко в водах Великого океана есть огромный остров, весь покрытый льдами, и там бесконечно идёт снег. В этой вечной мерзлоте живут удивительные существа: они похожи на медведей, только шкура у них снега белее и надёжно скрывает их среди бескрайних белых просторов. Эти существа охраняют то место с тех самых пор, как опустился на него холод. А до того это была прекрасная земля – богатая и плодородная. Принадлежала она ведьмам, что жили там счастливо и безбедно, пока мир не узнал об их существовании. Позавидовали люди могуществу и благожелательной свободе великих волшебниц природы, объявили войну новым и ещё неизведанным силам. В ответ Великая Ведьма покрыла свои земли вечным холодом и расселила своих дочерей по всему миру, чтобы защитить и спрятать от нападок людей. Тогда и появились инквизиторы – закрытый Орден, объявивший своим долгом уничтожать малейшее проявление волшбы.

Шли годы, умирали инквизиторы, погибали ведьмы, пока однажды не был заключён хрупкий мир, навсегда заперший ведьм в рамки унизительного для них договора, но позволивший жить.

Наслушавшись маминых сказок, юная ведьма мечтала, что станет той, кто освободит свой народ от инквизиторского ига. Но годы шли. Мама отдалилась и охладела. Её руки стали грубыми и шершавыми. А потом в мир подросшей Ингрид вторгся Даэмон.

Сейчас Ингрид вспомнила о детских мечтах и в мыслях устремилась в порт. Может, там найдётся корабль, который увезёт её в волшебную страну, где, подпитывая свою волшбу, вечным сном спит Великая Ведьма. Ингрид обязательно найдёт её и поможет спасти других…

Нервно улыбнувшись, девушка отмахнулась от этих мыслей. Это всего лишь сказки. Да, ведьмы живут на несколько десятков лет дольше обычных людей, как и демонологи, поддерживающие силы за счёт уничтоженных демонических существ. Но вечный сон? Такие, как Даэмон, всегда были частью этого мира, на них не вели охоту, считая, что без них мир давно бы уже захлебнулся кровью от рук тех, кто иногда пробирался через разлом между мирами. Когда старый мир был уничтожен, на его осколках создатели возвели новый, но разлом остался, впуская на эту сторону мстительных, жаждущих людской смерти существ.

Преследуемые своими страхами и сомнениями, Ингрид и Кастель бежали всё дальше и не знали о том, что их друг и наставник уже переступил порог разгромленной в сборах комнаты и застыл возле распахнутого настежь окна.

В какой момент он ошибся? Где поступил не так, постепенно приручая дикого зверька, которым была ведьма, когда он встретил её в той далёкой глуши, сам только обрётший статус демонолога высшей категории? Утёрший нос всем этим напыщенным старцам, получивший звание сразу по завершении Академии демонологии, а не через годы бесконечной борьбы со злом и по решению Совета, слишком сильный для них, слишком непокорный…

– Что же ты наделала, глупая, – еле слышно прошептал Даэмон, до боли в суставах сжав пальцами подоконник и оглядывая начинающий темнеть двор.

То там, то здесь зажигались факелы, а в надвигающейся ночи, ещё хранившей лёгкий травяной аромат её духов, усиливающей все чувства и звуки, уже разносился стук копыт по деревянному настилу мостков. Инквизиция никогда не опаздывает, когда дело касается ведьм. И теперь Даэмону придётся противостоять не только матери и брату в попытках защитить своё сокровенное, но и всему Ордену.

Если бы Ингрид не сбежала, он бы успел открыть ей давно известную ему тайну, всё можно было бы изменить. Он не оправдывал себя. Он давно должен был это сделать. Даже срочные дела и личные поручения Совета не стоили всего того, что произошло. Даэмон должен был предусмотреть и объяснить. Утешало лишь то, что Кастель последовал за ведьмой и, если не всё ещё потеряно, наверняка поможет вразумить беглянку. Хотя демонолог на это не надеялся: кот уже давно его не слышал, остались лишь смутные отголоски чувств где-то на задворках души, от которых Даэмон отмахнулся, целиком поглощённый произошедшим с матерью.

А теперь златоглазая Ингрид и крылатое сиреневое подобие кота один на один с жестоким человеческим миром. И помочь им отсюда Даэмон не в силах.

Глава 5

Демонолог и инквизитор

В тот год в Хворостянках кто-то разворошил старое капище, и неприкаянные угрожали маленькому поселению полным истреблением. Коконы с умертвиями зрели в земле несколько недель, а после десятки совершенных охотников поднялись из земли. Три дня, пока во всю мощь своего коня скакал к ближайшему представительству Совета вестовой, жители мужественно оборонялись силами заготовленных на такой случай «упокаивателей», созданных старой ведьмой, доживавшей свой век при поселении. Когда Даэмон Истребитель, прибывший по направлению Совета в Хворостянки, восстановил покой селян, именно она и указала на тихую и задумчивую сиротку, живущую под кровом трапезника в местной таверне.

– Ты приглядись к малой, – старая Янгара ткнула выбеленной временем осиновой тростью в девчушку лет десяти, примостившуюся возле колодца на главной площади и ковыряющую веточкой в песчанике. – Я бы обучила и обустроила здесь своей преемницей, люди бы не возражали – привыкли к ней, да и мне доверяют. Вот только близок мой час, недолго осталось. Я уже слышу дыхание Праматери на своём затылке.

– Подай запрос в Академию, – пожал плечами Даэмон, не отводя глаз от девчушки, своей кротостью так резко выделяющейся на фоне шумных и озорных сверстников, ватагой упрашивающих взрослых показать череп неприкаянного.

Давно ли он сам покинул стены демонологического корпуса? Ещё бы учился, не случись во время испытаний младших воспитанников прорыва. Как проглядели наставники? Почему забросили на полевые по сбору снадобий с погрешностью в несколько километров? Разбирались долго, чрезвычайную комиссию собирали несколько раз, да только жизни троих погибших детей уже не вернёшь. Лишь Даэмон остался тогда с ними, с двадцатью напуганными испытуемыми, чуть младше маленькой ведьмы. Два кандидата в демонологи, как и он, не сдавшие ещё специализацию, сбежали при виде почти сотни изуродованных скверной тел неприкаянных – струсили, решили, что их жизнь дороже…

Только Янгара, оказавшаяся в тот день неподалёку, знала, на что пришлось пойти будущему демонологу, чтобы отбить ту атаку, и какую цену за это заплатить. Тогда в его жизни появился Кастель и начались постоянные ссоры с Советом, для которого он стал костью в горле со своим мастерством не по годам. Только одна из Совета с пониманием кивнула его нежеланию отвечать, не порицая ту клятву, что он дал Янгаре. Агнешка, единственная женщина среди четверых демонологов и четверых инквизиторов – ещё одно указание на место ведьм в этом мире, – она пошла против своих, не позволив допросить Даэмона, и тем самым помогла скрыть преступление.

– Нельзя ей в Академию, мастер, – покачала головой Янгара, прикрыв белёсые старческие глаза суховатой морщинистой рукой, защищая от последних лучей закатного солнца. – Приглядись сам, коли мне не веришь: ей только в глаза взглянешь – и всё без утайки рассказать хочется. Великой Ведьмы она роду. Сгубят её и не поморщатся. Люди уже замечают, что другая она. Я уйду, и не будет у Ингрид защиты и отвода любопытных глаз.

– Почему ты думаешь, что я ей всё это дам? – уже с интересом спросил Даэмон, поправляя плащ на плечах и закрепляя тесёмки под эполетами.

– Близится ночь Кровавой Луны.

Ведьма произнесла эту фразу, словно та должна была всё объяснить, оперлась на свою трость и отвернулась от Ингрид, усаживаясь на скамью возле своего дома.

– Что это?

– Узнаешь, когда придёт время.

– Ингрид как-то связана с этим?

Он не знал, зачем спросил об этом старую Янгару, в глубине души у демонолога уже был ответ: на рассвете девочка уедет с ним.

Спустя восемь лет тот вечер так и стоял в памяти Даэмона Истребителя, врезавшись в неё всеми звуками, запахами, ощущениями. Он до сих пор чувствовал, что, как бы ни повернулись тогда события, забрал бы Ингрид с собой. И даже сейчас, глядя в разъярённые глаза брата, не жалел о своём поступке.

– Ты её отпустил, – сухо констатировал Феликс, приглядываясь к невозмутимому Даэмону.

Инквизитор не знал, как сдерживал себя демонолог, чтобы не броситься вдогонку прямо сейчас, вернуть, объяснить, предостеречь… Но с каждой минутой Ингрид и Кастель уходили всё дальше. Даэмону казалось, что он стоит на краю пропасти, а та всё ширится, сползая камнепадами в свою непостижимую глубину.

– Ингрид никогда не причинила бы вреда нашей матери, – попытался убедить брата Даэмон, поправляя выбившиеся в суматохе из хвоста прядки волос.

– Моей матери, – прошипел в ответ инквизитор, вцепившись в служивший преградой между ними стол так, что костяшки пальцев побелели. – Ингрид ведьма, ей нельзя доверять, а ты доверился! Хотя чего ещё следовало ожидать от отцовского выродка!

– Ты и сам его выродок, если помнишь.

– Зато ты – бастард и не имеешь прав в этом доме!

Поворот разговора Даэмону не понравился. Обычно Феликс переходил на личности в минуту острого раздражения и бессилия, становясь непредсказуемым и оттого опасным.

– В отличие от твоей родной матери, на моей он был женат! – привёл последний и беспроигрышный, по его мнению, довод Феликс.

– Потому что так было нужно Совету, – невозмутимо парировал демонолог и поднялся из кресла, последний час служившего ему убежищем от братского гнева.

Подойдя к окну, он вгляделся в темнеющее на горизонте небо, и лишь один вопрос занимал мысли: смогут ли Ингрид и Кастель найти безопасный ночлег в лесу? Умом Даэмон понимал, что научил её тому, чему обучают в первые годы в любой из академий, – выживанию. А кот прикроет спину от чужих когтей и едких слов.

– Она воспитала тебя наравне со мной и относилась как к сыну, – рыкнул за спиной Феликс. – И чем ты отплатил ей? Приютил ведьму из подлежащего уничтожению рода!

– Что же ты сам не уничтожил девочку в тот день, когда я её привёз?

Феликс не ответил. Он и сам частенько задавал себе этот вопрос, но ответа на него найти не мог. Дорожил братом или его привлекал этот испуганный золотистый взгляд? Ни тогда, ни сейчас инквизитор не смог признаться себе в этой слабости: маленькой, наглой и такой смелой.