Берег Живых. Буря на горизонте

– Твои глаза ослепли! У Таур-Дуат уже есть царица, и она растит Императору наследника.

– Это скоро изменится, притом без нашего участия. На твоём нелёгком пути тебе понадобятся союзники. В нём – крови от крови твоей – ты найдёшь помощника, незаменимого и могучего даже в самых дерзких из твоих планов. Не отвергай этот дар Богов. Позволь ему родиться, Амахисат.

– Коли так, то и воспитывай его сама! И чтобы никто не узнал об этом!

– С радостью, госпожа… с радостью… Я и мой Бог дадим ему ту любовь, которой в твоём сердце нет.

– Мне всё равно. Я дарю тебе его жизнь… но взамен жду обещанной помощи.

– Так всё и будет, клянусь верностью моему служению…

Возможно, Серкат была не самой ласковой матерью, но она искренне любила мага и научила его всему, что знала, и вместе с ним радовалась, когда он сумел даже превзойти её. В нём она разглядела продолжателя своих задач. Сам Сатех направил её и открыл ей страшную тайну зачатия Своего будущего жреца, верного и истового. Серкат боролась за своего посвящённого брата и названного сына ещё до его рождения. Не ради царицы спасла она его и вырастила, а ради их общего служения. Амахисат была дальновидна, но не настолько, чтобы распознать что-то дальше своих интересов и интересов государственных, к которым была причастна.

А потом пределы Знания Серкат стали намного шире пределов её разума… слишком скоро, хоть она и готовила его к такому. Она ушла на Западный Берег, и их культ осиротел. Остался только он…

Иногда магу особенно остро не хватало её – вот как сегодня. Но, по крайней мере, его Бог всегда был с ним. Сейчас жрец Сатеха по прозвищу Колдун чувствовал, что Владыка Первородного Огня был доволен им. Это чувство отдавалось в сердце сладким жаром. Беседу с Амахисат он провёл правильно. И слова его, и молчание были подобраны верно для узора дальнейших событий.

Скоро в Апет-Сут настанет время перемен. Ренэф вернётся из Лебайи, Анирет – из верхних сепатов… а мёртвый Хэфер – из своей заброшенной обители.

Что же он сам? Он будет терпеливо зализывать раны и набираться сил, и заботиться о своей маленькой стае.

Амахисат ушла, и маг остался один. Он чуть улыбнулся, кладя ладонь на затянувшуюся рану на плече, отчётливо вспоминая прикосновение из видения, и еле слышно пропел строки из колыбельной Серкат.

«Ты, кто рождён из тьмы и звёздного света,
Ты, кто владеет пламенным Сердцем Мира,
Моё Дитя Чуда…»

Глава 5

Анирет повела затёкшими плечами и нахмурилась, внезапно осознав, что в четвёртый раз перечитывает один и тот же кусок текста, но смысла написанного не понимает. Наверное, на сегодня уже достаточно свитков, но она не могла заставить себя закончить. Легче было погрузиться в написанное, в решение задач, которые ставил перед ней дядя, чем думать о той прекрасной и вместе с тем жуткой статуе с живыми золотыми глазами в гробнице… о полузабытом величии Императрицы Хатши и запечатлённой в веках любви и памяти… о том, почему Нэбмераи после своего странного признания в храме как будто избегал её. Отец ждал результатов, рассчитывал, что она многократно обогатит сокровищницу своих знаний в ходе этого путешествия. Предаваться печали и непонятным противоречивым чувствам было сейчас неуместно.

В садах управителя сепата, в тени плодовых деревьев, в прохладе у искусственных водоёмов она находила уединение в те часы, когда не сопровождала Хатепера. Уединение, но не покой.

– Хорошо здесь, да? Тихо.

Она вздрогнула от неожиданности и подняла голову. Надо же было так задуматься, чтобы даже не услышать приближения дяди. Хатепер улыбнулся и сел рядом с ней на расстеленную под натянутым пологом циновку. Окинув взглядом разложенные вокруг племянницы свитки, он уважительно кивнул и, подняв ближайший, пробежал по нему взглядом. Анирет уже знала, о чём там было написано – об обязанностях хранителей императорских некрополей и о роли управителей сепата Сутджа в этих задачах. Не то чтобы она не обладала этими знаниями раньше, но без таких тонкостей и деталей. Теперь же текст был подкреплён реальными впечатлениями, которые она получила, сопровождая Хатепера в его встречах с мастерами и чиновниками. Дядя всегда строил обучение именно так – в сочетании теории и реальной жизни: приводил в пример случившиеся некогда истории или, если это было возможно, демонстрировал то или иное утверждение на практике. Сколько всего он рассказывал ей и братьям, сколько света пролил на то, что в свитках казалось совершенно непонятным! Он был настоящим кладезем, целым храмом знаний… и тайн. Пожалуй, не было в Таур-Дуат другого рэмеи, чей разум хранил столько ключей к самым страшным секретам Империи. Но Анирет сейчас интересовали не секреты. В тайную жизнь своих земель она пока не была готова погружаться с головой – с неё с лихвой хватало и явной.

Отложив свиток, она придвинулась к дяде ближе и опустила голову ему на плечо. Хатепер нежно приобнял её за плечи жестом, знакомым ей с детства. Даже когда казалось, что всё очень плохо, дядя был надёжным источником покоя и радости. Разумеется, в детстве её беспокоили совсем иные проблемы, маленькие трагедии тогдашнего возраста, которые дядюшка мог либо разрешить по мановению руки, либо – чем старше она становилась – помочь ей самой найти верное решение. А сейчас, когда она ступенька за ступенькой поднималась к трону, он стал её надёжной опорой и верным проводником. Даже отцу, с которым они очень сблизились в последнее время, Анирет не доверяла настолько. Может быть, имело смысл спросить его совета и сейчас… хотя на фоне забот, лежавших на плечах Великого Управителя, все её тревоги казались мелочными. И если все приходили к нему за советом – то к кому приходил за советом и поддержкой он сам?

– Я очень тебя люблю, – сказала царевна искренне и подумала: «Спасибо, что ты со мной… Спасибо, что тебя всегда… хватало на нас среди всех твоих дел».

– Я тоже люблю тебя, звёздочка, – тихо отозвался Хатепер и погладил её по волосам.

Анирет подняла голову и посмотрела ему в глаза.

– Договоры, союзы, долг… Нет, я знаю, кто всегда напомнит мне о том, кто я есть, и какой хочу быть: ты. Ты всегда видел во мне больше, чем другие. Обещаю, что не подведу тебя. И однажды я тоже сумею поддерживать тебя, а не только приходить за помощью.

Хатепер улыбнулся с неизменной теплотой и кивнул.

– Что-то не так между вами с молодым Таэху? – мягко спросил старший рэмеи.

– За исключением того, что я не знаю, как строить с ним общение? – Анирет невесело рассмеялась. – Впрочем и он со мной тоже. Поэтому мы просто не общаемся. Ну, однажды придётся – наследников ведь на свет не произвести на расстоянии.

– Об этом пока рано говорить.

– Вот именно, и слава Богам, – Анирет тряхнула головой и поднялась, чтобы собрать свитки.

– Жизнь не всегда бывает похожа на мечту, – проговорил старший рэмеи, тоже поднимаясь. – И всё же… Сияние Золотой озаряет всех нас. Эмхет – не исключение. Я всегда хотел, чтобы ты познала Её свет так, как мечтала.

– Можно подумать, для тебя Она отразилась в глазах хотя бы одной земной женщины! – Анирет всплеснула руками… и тотчас пожалела о своих поспешных словах. Взгляд дяди изменился буквально на доли мгновения, но от неё это не укрылось, хоть она и не могла понять, что за эмоции промелькнули в его взгляде.

– Боги не даровали мне своих детей, – терпеливо ответил Хатепер, – но у меня были вы. Я был благословлён любовью к вам и гордостью за вас. Сейчас я так счастлив видеть, какой ты становишься женщиной, сильной и прекрасной.

– Но ты один, дядя. Всю свою жизнь прослужив императорскому трону… ты по-прежнему один, хотя сколько женщин мечтало бы о твоей благосклонности. Но, может быть, так и правда лучше – никто не нанесёт удара в спину, – она с грустью покачала головой, думая о друзьях Хэфера и о том, сколько женщин из тех, кто вздыхал по Хатеперу, желали быть с ним ради него самого, а не ради статуса и причитавшихся благ. – Все эти браки по договору лишь ещё больше напоминают о том, что одиночество наше не только вынужденное, но подчас оно даже необходимо… потому что безопасно.

– Ты знаешь историю своего отца. Не всегда мы можем быть с теми, кого выбирает сердце… как бы ни было сильно наше желание.

Он не выдал своих мыслей ни единым случайным жестом, ни единым дополнением к уже сказанному.

– Ты когда-нибудь расскажешь мне? Я сохраню твою тайну, – Анирет заглянула в его глаза. – Ты – пример для меня во многом. Может быть, и в этом?..

– Надеюсь, что нет, – покачал головой Хатепер и улыбнулся с некоторой горечью. – Дело не в моём доверии к тебе – уж в этом не сомневайся. Просто… В основном знание обогащает, как живительный источник, но бывает знание опасное, как яд, противоречивое. И уж в чём в чём, а в любви тебе определённо не стоит брать с меня пример.

Царевна чуть склонила голову в знак уважения к его тайне.

– Иногда молчание говорит о смятении в чувствах, а не об их отсутствии, – будто между прочим заметил Хатепер, подбирая оставшиеся свитки. – Если ты, конечно, не поэт. А поэтов среди нас я что-то не приметил, – он улыбнулся и подмигнул ей.

Анирет тихо рассмеялась, не удивлённая его проницательности, вспомнив, как Нэбмераи ещё в Обители пугал её своими скверными способностями к пению и неосведомлённостью в столичной поэзии. В ночь после их обручения, сидя с ним на внешней стене и распивая финиковую наливку, могла ли она подумать, что всё будет так странно? Да и времени прошло всего ничего… но за столь напряжённым обучением казалось, что уже очень много.

– Пойдём, поблагодарим почтенного Кеваба за гостеприимство, – сказал старший рэмеи. – Он будет счастлив увидеть тебя на общем ужине хотя бы в последний вечер.

– Не уверена, что хочу на общий ужин… но и правда, пора бы появиться, – девушка чуть улыбнулась.

Хатепер помог ей донести свитки до отведённой ей в имении управителя сепата комнаты и попрощался до трапезы. Анирет невольно обрадовалась, что Мейа куда-то отлучилась – в последнее время ей было тяжело в обществе ближайшей подруги. Аккуратно она разложила по порядку свитки, как они и были переданы ей. Это тоже успокаивало мысли. Дядюшка всегда говорил: если хочешь привести в порядок разум – приведи в порядок свои дела. И даже когда в ходе особо напряжённой работы его кабинет начинал напоминать о войнах хайту и нэферу, после он приводил все свитки и документы в идеальный порядок, не доверяя этот вопрос даже личным слугам.

Мейа вернулась, когда царевна уже закончила и как раз собиралась подыскать подходящий случаю наряд в сундуке с одеждой.

– Бирюзовый или тёмно-синий, как думаешь? – не оборачиваясь, спросила Анирет.

– Ты всё-таки собираешься появиться на ужине, ну, слава Богам! – радостно воскликнула служанка и, деловито отодвинув подругу от сундука, авторитетно заявила: – Бирюзовый, определённо, – в том калазирисе и лён более тонкий, да и украшений в тон ему у тебя больше. Дай-ка посмотрю на тебя. Макияж сейчас обновлю и сделаю ярче, – она зажала лицо Анирет между ладонями, пробежала кончиками пальцев по её векам и скулам, мастерским взглядом оценивая, какие штрихи требовали дополнения. А потом крепко обняла царевну и тихо сказала: – Я знаю, что тебе нелегко… особенно после посещения некрополя. Но ты не одна, моя дорогая, никогда не одна.

Напряжение, сковывавшее Анирет, вдруг разомкнулось от этих простых искренних слов, и она благодарно улыбнулась, обнимая подругу в ответ.

– Спасибо тебе!

– Ой, да что ты, – смущённо отмахнулась девушка. – Садись-ка, госпожа моя царевна. Волосы, Анирет! Боги, ну что ты сделала со своими волосами за каких-то пару дней!

Царевна прыснула со смеху и покорно отдалась в руки своей служанки, позволяя Мейе подготовить её к официальному ужину. Мейа, конечно, преувеличивала, сетуя, что Анирет начала себя запускать – в конце концов, на всех встречах с вельможами царевна выглядела ровно так, как требовал её статус. Но девушка понимала: подругу действительно беспокоила её замкнутость, и та сопереживала ей всё так же, как когда они обе только узнали о гибели Хэфера. Мейа тараторила без умолку, пересказывая местные новости, которые ей довелось узнать, а заодно шутя о провинциальной жизни в сравнении с дворцовой. Она, казалось, была готова говорить о чём угодно, только бы Анирет не уходила снова в себя. И в итоге царевна поняла, что настроение у неё и правда поднялось, и была подруге очень благодарна. Всё же многолетняя дружба давала о себе знать – они обе прекрасно понимали, как развеять тревоги друг друга. Вот только, увы, теперь Анирет могла даже с Мейей обсуждать далеко не всё. И не только о троне… но и о том, что касалось самой Мейи.