Берег Живых. Выбор богов. Книга вторая

– Это же…

– Я обещал, что спрошу у Верховного Жреца о судьбе Паваха. Читай. А потом я поясню.

– Дядя писал, что с ним приключилась беда, которой никто не ждал, – в свой черёд рассказала Анирет, беря письмо.

– Так и есть, – голос Нэбмераи звучал сухо, но царевне показалось, что-то его глубоко изумило и задело.

«Мой дорогой племянник,

Я рад любой вести от тебя, пусть и скупой. Обитель без тебя опустела. Не скрою, тяжело знать, что вернёшься ты ещё так нескоро и едва ли надолго. Смею надеяться, что случай увидеться выпадет нам хотя бы во время празднований Разлива…»

– Выпадет, – уверенно сказала Анирет, поднимая взгляд. – Я знаю, что ты тоже скучаешь… Помнишь, я ведь обещала тебе, что мы непременно посетим Обитель при первой же возможности. Так давай сделаем это сразу же, как закончатся торжества в столице, на которых я должна присутствовать.

– Я буду очень этому рад, – просто сказал Нэбмераи, но его улыбка быстро померкла: – Читай же дальше.

«Что до твоего вопроса о нашем госте – увы, я понимаю, что это знание тебе нужнее, чем любые мои тёплые слова, – об этом мне трудно рассказать. Мы окружены условностями. Он стал учеником Кахепа. Старик его хорошо принял. Ты понимаешь, что это означает, лучше прочих. Обучение было кратким. Теперь разум гостя расколот, и, боюсь, даже моё искусство не столь велико, чтобы это исправить.

Я могу рассказать больше при встрече. Как бы там ни было, помни, что дома тебе всегда рады, как бы далеко ни увёл тебя твой путь. Да хранит тебя Аусетаар в обеих Её ипостасях…»

Дядюшка был прав. Несмотря на всё, Анирет не забыла о старой дружбе, из-за которой так тяжело оказалось перенести предательство Паваха. И весть действительно изумила и опечалила её. Если даже один из величайших целителей Империи говорит, что он бессилен… Что же могло произойти с бывшим телохранителем Хэфера?

Она вернула письмо Нэбмераи.

– Кахеп – старейший из живущих хранителей знания, хранитель библиотеки Обители, – сказал воин. – «Хорошо принял» – такая честь бывает оказана немногим, уж поверь. Это означает, что он счёл Паваха достойным и показал ему больше, чем смертный неподготовленный разум вообще способен принять. Почему – об этом узнаем уже от Верховного Жреца, если и правда решим поехать в Обитель. Но ты обучалась у нас… обучалась как… – он не закончил, лишь многозначительно посмотрел в глаза царевны, и та кивнула. – Ты соприкасалась с запретным Знанием, пусть и не прошла этот путь до конца. И ты, дочь рода Эмхет, была готова. Так вот, Кахеп провёл Паваха ещё дальше… и это… путь без возврата. Это не даёт мне ответ о твоём видении. Возможно, мы узнаем больше, когда встретимся.

– Обязательно, – тихо, уверенно сказала Анирет.

Теперь Павах уже ничего не сможет рассказать никому. Но она должна была увидеть его. Вдруг хоть что-то ещё можно сделать?..

Мысль о том, что время истекает, обожгла её. Чуть подавшись вперёд, царевна коснулась губами щеки Нэбмераи, тёплой под вязью шрамов, и шепнула:

– Благодарю тебя за доверие, друг моего сердца.

Таэху поймал её руку и прижал к губам её ладонь, поцеловал запястье, оставляя послевкусие сладкой дрожи. Как тогда, в Тамере, его хвост переплёлся с её, но тотчас же отпустил. Никто из них не мог позволить себе большего.

А мгновения были удручающе коротки.

– Пора вернуться к битвам, – чуть слышно, с сожалением проговорила Анирет.

– Когда ты побеждён, остаётся вдохновляться чужими победами… – улыбнулся Нэбмераи, нехотя выпуская её руку.

Царевна была с ним согласна.

Глава 26

– Дорогу! Дорогу царевичу!

Сегодня на улицах Апет-Сут было не протолкнуться – столица радовалась возвращению младшего сына Императора, а поглазеть на это хотелось всем. Казалось, даже быки, впряжённые в телеги, и ишаки, развозившие воду, специально останавливались посмотреть, перегораживали дорогу и ещё больше усиливали давку.

Ренэф, то и дело наталкиваясь на препятствия, уже отчаялся направить коня быстрее, чем шагом. В какой-то момент у него иссякло терпение даже на сдержанные улыбки, которыми он отвечал на приветствия – от них уже сводило челюсти. Да ещё солнце палило нещадно, как раз сообразно сезону. Лучи небесной ладьи слепили, отражаясь от стен величественных сооружений его предков, выстроенных из традиционного светлого камня. Глаза заливало по?том. Очень хотелось скинуть, наконец, доспех, ну или хотя бы заменить шлем головным платом. Никто ничего не сказал бы, но нужно было соответствовать. Всегда.

А ведь ещё не так давно всеобщее внимание приносило ему удовольствие. Разве не приятно было промчаться по центральным улицам в сопровождении верных воинов, ловя восхищённые взгляды и слыша хвалебные возгласы? Когда он успел потерять к этому вкус?

Сегодня хотелось побыстрее добраться до дворца и покончить с медленной му?кой. Миг и без того непростой встречи с родными всё откладывался, и ожидание выматывало. Позади остался район казарм, куда Ренэф отправил основную часть их с Нэбвеном солдат. Царевича и военачальника сопровождали два небольших отряда, включавших телохранителей. Замыкающие воины охраняли пленников, прибывших с ними из Лебайи.

Наконец впереди замаячили высокие светлые стены дворца. Ворота во внутренний двор были распахнуты, стражники замерли торжественно, словно храмовые статуи. Почувствовав, как вдруг пересохло в горле, Ренэф сделал несколько глотков отвратительно тёплой воды из фляги, притороченной к седлу. В тот момент он поймал взгляд Нэбвена, ехавшего в повозке рядом. Военачальник чуть улыбнулся и ободряюще кивнул ему.

Расправив плечи, вскинув голову, Ренэф направил коня вперёд, мимо отсалютовавших ему стражников. Скакун царевича гордо прогарцевал по двору, выбивая торжественную дробь по каменным плитам.

Здесь, под сенью тенистых садов, было прохладнее. В центре двора высился знакомый с детства фонтан с огромной статуей Ваэссира. Первый Эмхет, вскинув руку, точно благословлял собравшихся и прибывших.

На лестнице у высоких золочёных врат, украшенных соколами и кобрами, в окружении вельмож и стражи ждала царица, а за её правым плечом стоял Великий Управитель. Рядом с ними усердно трудились слуги с опахалами. Один уже спешил к царевичу, но юноша отмахнулся – опахало ему не помогло бы. Тут было впору с разбегу нырять в реку.

Взгляд Ренэфа выхватывал в толпе знакомые лица. Здесь был даже Шесаи, темнокожий великан из Нэбу, служивший начальником дворцовой стражи Императора так давно, сколько царевич вообще помнил.

И только самого Императора не было… Сердце неприятно кольнуло. Неужели гнев отца был настолько велик, что он пренебрёг сложившейся в их семье традицией? Или то был не гнев, а презрение?..

Ренэф спешился, снял, наконец, шлем и поклонился царице и Великому Управителю. Под крики приветствий он поднялся по лестнице. От сияющей радостью улыбки матери, от тепла во взгляде дяди стало легче дышать. И среди всех ликующих возгласов он отчётливо различил именно их искренние голоса: