Академия Пяти Стихий. Капли дождя

Он коснулся моего лба здоровой рукой, точно это могло ему подсказать, насколько сильно я пострадала.

– Упала, но невысоко, – угрюмо ответил Вик: он вовсе не был рад появлению куратора, и я даже знаю почему. – Я снял ее с выступа. Кажется, у нее жар.

– Да. Она вся горит. Элиза…

Мастер Вайс хотел что-то добавить, но понял, что нас окружают любопытные студенты, которые впитывают каждое слово, вовсе не предназначенное для их ушей.

Куратор пронзил взглядом толпу, точно высматривал кого-то. Так и было.

– Вы оба, поможете нам, – он кивнул двум студентам-воздушникам. – ?Дай ее мне. – Мастер Вайс протянул руки к Вику, нимало не сомневаясь, что тот беспрекословно подчинится, передав меня как ценный, но безмолвный груз. Однако Вик сжал челюсти, перехватил меня покрепче и вперил прямой и дерзкий взгляд прямо в лицо куратора.

– Нет. Я сам ее отнесу.

Несколько секунд они молча пялились друг на друга. Я себя чувствовала донельзя глупо, прижатая к груди Вика, словно охотничий трофей. Даже начала слабо трепыхаться, пытаясь сползти с его рук.

– Отпусти… Сама пойду… – хрипло прошептала я, и мастер Вайс, услышав, что мой голос теперь напоминает скрежет железа по стеклу, даже брови приподнял в немом изумлении.

Я уже начала опасаться, что они устроят перетягивание каната, то есть меня, но, к счастью, куратор оказался более мудрым.

– Сейчас не до споров, – сухо произнес он. – Элизе срочно нужно в постель.

Так и получилось, что Вик тащил меня всю дорогу, кроме того короткого промежутка, когда воздушники спустили нас с горы. Он, бедный, весь взмок, но упрямо не спускал меня с рук.

Мне очень хотелось задать ему вопрос, и я время от времени поднимала на него взгляд, видела твердо сжатые губы, нахмуренные брови и открывала рот, чтобы спросить: «Что это было? Ты меня поцеловал? Почему?» Но слова так и оставались непроизнесенными, ведь рядом шел мастер Вайс. Мастер Вайс, который строго-настрого запретил нам даже видеться, а я снова нарушила запрет. Так еще едва не поцеловалась…

Мой друг донес меня до верхнего этажа, ногой распахнул дверь в комнату, опередив куратора, который хотел открыть ее, и попытался осторожно опустить меня на кровать, но в последнюю секунду его уставшие руки разжались, и я повалилась на постель. И тут же, не выдержав, хихикнула над комичностью ситуации: оба всю дорогу до корпуса смотрели на меня с такими серьезными лицами, будто я уже при смерти, а потом Вик уронил меня, точно куль с мукой. Теперь они переглянулись, очевидно, решив, что у меня начинается бред, и я прыснула снова, а потом закашлялась.

Похоже, весело здесь было только мне одной.

– Идите, Викар, – сухо сказал мастер Вайс. – Спасибо за помощь.

– Я бы хотел остаться, – буркнул Вик.

– Чего бы вы хотели? – ледяным тоном, четко разделяя каждое слово, произнес куратор, так, что стало ясно: Вик о своем желании может немедленно забыть.

И тот – высокий, широкоплечий – вдруг стал казаться маленьким мальчиком рядом с мастером Вайсом, в котором сквозила неведомая, неопределимая, но мощная сила. Та самая, которая вызывала и во мне непонятный трепет, когда я находилась рядом.

Вик вздохнул, признавая правоту моего наставника. Как бы он ни хотел провести эту ночь рядом со мной, никто ему не позволит.

– Я позабочусь об Элизе, – сказал мастер Вайс уже не так резко. – А вы, если желаете помочь, нагрейте лучше воды перед уходом.

Он указал взглядом на металлический кувшин, что стоит на столе у каждого водника. Нам выдают только кувшины, мы сами должны наполнять их водой. Сейчас это сделал мастер Вайс, а Вик, положив ладони на бока кувшина, отполированные десятками ладоней прежних студентов-водников, вскипятил воду.

Признаться, я к тому моменту уже плохо понимала, что происходит. Я отогрелась и проваливалась то ли в сон, то ли в болезненное забытье. Кажется, лишь на секунду закрыла глаза – открываю, а в комнате нет ни Вика, ни мастера Вайса. Ушли, оставили меня одну. Ну и ладно. Повернулась на бок, кутаясь в одеяло и чувствуя, что даже сквозь дрему меня колотит дрожь. А потом…

– Элиза, откройте глаза. Элиза…

Мастер Вайс? Зачем вы мне снитесь? Я заворчала, но глаза, конечно, открывать не стала.

– Элиза, будьте умницей, откройте глаза и выпейте настойку.

Какой чудной сон! Мой строгий куратор зовет меня умницей? Послышится же такое!

– Элиза! – Он затормошил меня за плечо. Тут уж – хочешь не хочешь – пришлось посмотреть, что за настырное у меня видение.

Но мастер Вайс оказался более чем реален. Он стоял у моей кровати и держал в руках чашку с дымящимся напитком. Опустил ее мне в ладони и придерживал, пока я пила.

– Фу, какой горький! Можно не стану допивать?

Лицо мастера Вайса оставалось бесстрастным – видно, разжалобить его не получится. Морщась и кривясь, я допила гадкую настойку. Правда, почти сразу по телу разлилось приятное тепло, а мысли прояснились. Да так, что я немедленно почувствовала стыд. Ведь, если подумать, это уже ни в какие ворота: едва заканчивается срок наказания, я в тот же день умудряюсь совершить что-то из ряда вон выходящее.

– Простите… – прошептала я, пряча глаза. – Я не знаю, как это все…

– Мы позже поговорим, Элиза, – сказал он мягче, чем я ожидала. – А сейчас переоденьтесь ко сну, а я скоро вернусь.

Мастер Вайс ушел, оставив меня в недоумении. Он вернется? А зачем?

Я вынула из шкафа ночную рубашку до пят из грубой толстой материи, быстро переоделась и нырнула под одеяло. Напиток помог, но меня все еще трясло как в лихорадке, я то и дело начинала кашлять и чихать.

Куратор действительно вернулся через несколько минут. Он что-то сжимал в руках.

– Элиза, первым делом спрошу: не пора ли вам отдохнуть в озере? Это восстановит ваши силы быстрее любого лекарства, вы вернетесь здоровой.

Я покачала головой. Нет, не могу, с учебой и так не ладится – некогда отдыхать. Не так уж сильно я разболелась.

– Ну, тогда подставляйте спину.

– Что? – опешила я.

– Пороть вас буду, – мрачно изрек куратор с таким серьезным выражением лица, что мне и в голову не пришло усомниться или ослушаться.

Вот так, да? В Академии разрешены физические наказания? Шмыгая носом, я принялась выползать из кровати, думая только о том, что спину все-таки защищает ткань рубашки, а значит, будет не так больно.

В лице мастера Вайса что-то дрогнуло. Будто он хотел улыбнуться, а потом сообразил, что я поверила, и испугался следом за мной.

– Элиза! – воскликнул он. – Глупая девчонка. Никто не собирался вас наказывать. Я… пошутил…

Пошутил? Вы умеете шутить, мастер Вайс? С таким выражением лица на эшафот отправляют, а вовсе не пытаются насмешить. Он, видно, и сам это понял.

– Вот, посмотрите, это всего лишь мазь. – Он подошел ближе и показал предмет, который оказался жестяной коробочкой, в которой обычно хранят мази. – От простуды. Отлично помогает. Моя бабушка…

Он замолчал, но я и так уже поняла, что он собирался сказать: «Моя бабушка дала мне ее». И только сейчас поняла, что у мастера Вайса есть бабушка, которая любит его и беспокоится о нем. А потом я вспомнила историю маленького мальчика, который провел ночь в лесу рядом с телами родителей, и захлюпала носом. Все смешалось – мой испуг, обида, простуда и жалость, мне стало ужасно жаль того малыша…

Я подобрала колени к груди, сжалась в комочек и украдкой вытирала слезы, которые, как назло, никак не хотели уняться. Мастер Вайс застыл рядом темной тенью. Растерянной тенью, надо сказать. Наверняка он не знал, что делать с женскими слезами.

– Элиза, я не могу вас обнять, чтобы утешить, – сказал он тихо. – Простите мою неуместную шутку… Мне очень жаль.

Он извинялся передо мной? После всего, что я натворила? Поставила всех на уши, и не в первый раз причем… Нет, мастер Вайс, вы ни в чем не виноваты…