Она мне принадлежит

– Присаживайся.

Фыркнула и двинулась к стульчику у туалетного столика. Еще не хватало садиться рядом с ним.

– Да ты у нас прям строптивая кобылка, – хмыкнул Архаров и развернул изрядно помятый им листок.

– Вы начинаете меня утомлять.

Гордо вздернула подбородок, а внутри тряслась аки мышь. Дрожала и всё ждала подвоха.

Самое ужасное, я к его откровенно пошлым фразочкам привыкла, но находиться рядом возле кровати, на которой происходили ночные непотребства, мне еще не приходилось.

В голове сразу возникали образы его голых накачанных ягодиц и… Сглотнула, с шумом проталкивая слюну.

– Хочешь? – прошептал вдруг томно Марат.

Вскочила с места, ощущая пульсацию в висках.

– Ничего не хочу! – чуть ли не крикнула.

Вопреки всем моим предположениям, Архаров вздернул бровь и глянул на меня с удивлением.

– Да не обязательно кричать. Не хочешь пить, так бы и сказала сразу. Три раза тебе вопрос задал.

С этими словами пожал плечами и поставил полулитровую бутылку воды обратно на тумбу. А вот я медленно села обратно на стул.

Щеки покраснели от стыда и своих непотребных мыслей.

Глянула на Марата, который в это время достал из-за уха ручку и провел ею по листочку.

– Давайте уже начнем. Сколько можно тянуть?!

Голос мой звенел, я его уже не контролировала.

Больше ожиданий моя нервная система не перенесет. Порок мне уже виделся там, где его и в помине не было. Это определенно знак, что пора увеличить между нами дистанцию.

– Итак, давай сначала пройдемся по твоим пунктам, – кивнул Марат, и у меня отлегло.

Выпрямилась и принялась внимательно ожидать начала его речи.

– У меня тут кое-какие поправки наметились. Важные.

Последнее добавил с особой ноткой. А он умеет быть жестким.

Поджала губы, но возражать не стала. Разговор еще не начался, а уже мне не нравился, но я решила дослушать до конца.

– Читайте уже, давайте, – процедила сквозь зубы, не выдержала напряжения.

Заерзала, когда он кинул на меня странный нечитаемый взгляд, и расслабилась, когда снова уткнулся в листок.

– Ну вот, смотри. Пункт первый. В мою спальню входить нельзя.

– Именно, – кивнула, сидя на стульчике так, словно это я гостья, а он хозяин.

Никогда еще не ощущала себя лишней в собственном же доме.

– Говорю сразу. Это невозможно. Ты спишь в гостиной, а там единственный балкон. Я курю, забыл тебе рассказать.

Открыла рот и закрыла обратно. В моей семье такой пагубной привычкой никто не страдал. Запрещено.

Разве что дядю Захара иногда ловила за этим занятием, но он просил сохранить это в тайне от мамы и дедушки с бабушкой.

Мужики, конечно, вырастают, но в душе всегда остаются мальчиками.

Видя мое обескураженное и явно недовольное лицо, Марат цокнул.

– Но если тебе непринципиально, могу на кухне в форточку курить.

– Нет! – закричала.

В ужасе представила, как там будет вонять.

– Ваша взяла, но имейте в виду, ходите только на балкон.

Сцепив зубы, приняла его аргумент и кивнула.

– Пункт два. Водить людей в дом нельзя.

– А здесь что вас не устраивает? – спросила максимально спокойно, но была натянута струной. Тронь – и взорвусь.

– Я по работе приехал в город, краса, так что ввиду твоей непростой ситуации, тебе либо придется ездить в офис со мной, либо мне приглашать сюда сотрудников. Документы сами себя не подпишут.

Видеть в доме посторонних я не желала, но ехать куда-то не хотелось сильнее, так что пришлось идти на компромисс.

– Хорошо. Давайте внесем поправку. Не водить в дом шлюх.

На мужских губах проступила усмешка, но он послушно записал мои слова в документ, от которого осталось только гордое название. С учетом, как он его облапал, боюсь представить, что он им делал, и как использовал.

– Пункт три. Душ с семи тридцати до восьми тридцати утра не занимать. С этим всё ясно, но у меня встречное условие.

– Слушаю.

– Душевая с шести тридцати до семи утра, а также с девяти до десяти вечера только в моем распоряжении.

– Зачем это вам?

Глянула на него с подозрением. Мужики обычно таким не заморачивались и принимали душ, когда придется.

– По утрам я обычно тренируюсь, а вечером принимаю расслабляющие ванны.