Круглый год стихи. Осень вторая

В октябре на Покров любовники простятся под берёзой.
Именно в это день отцветают последние розы.
И лето на целый год оставляет планету в покое.

Почти меня хоть на треть

Светоч души моей на своей узкой сорной тропе.
Бредет, загребая пылючку босоножками.
Говорят, что всё преднамеренно по судьбе,
Что мы все старые истории с новыми обложками.

П усть так, полистай тогда и мой тонкий переплёт,
Посмотри, как сменяет глава старую главу.
Влюбляемся мы, если нас кто-то до середины прочтет,
Если захлопнут меня на первой странице – то я зря живу.

Всё временно

Томлением бессонница ломает мыслей ряд.
Буровятся обрывки образов белёсых. Прошлое.
Оно приходит пять ночей подряд.
Знамение то очень нехорошее.

Кислит уж кофе нотой будущих дождей.
Я их приход предчувствую до дрожи. Гложет.
Зарядит диск свой грустный осени ди-джей,
Но не смягчит и не поможет.

Густая мокрая палитра низких облаков
Смещает краски на лиловом фоне. Утро.
Скучаю по себе другой в плену своих оков.
Всё временно как-будто.

По небесной струне

– Простыни влажные с меня сорви,
Мы в небо высокое упадём.
На тонкой струне своей любви
Колеблются души наши вдвоём.

Пока этот путь нам начертан струной,
Но стоит отвергнуть зыбкость оси.
Шагнём в свободный полёт с тобой.
Ты готов всем рисковать? – Неси!

И в кружении медленном зодиака узрели
Бесконечность сочетаний наших теней.
Нас кружили ванильных перьев метели,
Мерцали горячие вспышки страстей.

– Сколько нам осталось гореть, дорогой?
Неужели наступит финал в итоге?
Он молчал, целуя знак созвездия мой…
И сплетались сердца, руки, стоны и ноги…

Камертон

Говори… говори… говори…
Хорошо, что сегодня туман.
Я им слеп, я им в стельку пьян.
Трезвым трудно шептать о любви.

Говори… говори… говори…
Столько нужно сейчас сказать.
Завтра будем не в силе, как знать.
Слушай трепетно и смотри.

Говори… говори… говори…
Даже если я стану глух.
В моём сердце лебяжий пух.
Все сомнения смело сотри.

Говори… говори… говори…
Я к тебе как стальной камертон.
В унисон, вровень, тоном в тон.
Я горю. Мне себя подари.

Балерины Дега

Сокровища полотен в сокровенном.
Гладь крошки тонкой на холсте пастели.
Дега мечтал их рисовать в постели,
Запечатлев танцовщиц стан в нетленном.

Там бахает в ладоши репетитор строг,
Там пудра на пуантах и завязках.
Там похоть и гламур в учтивых масках,
А эпицентр желаний между ног.

Шорк – на эскизе струженный мелок…
Дзынь-дзынь звучит подвеска на серьгах.
Вздымая руки: Ой ли, Ай ли, Ах…
В желании пить этих женщин сок

Художник шепчет что-то там несвязное:
Иль так… или иначе, бёдер жар и поп овалы…
Хех… эх… фррр… Вздохом только малым…
Он выдаёт желание на грани безобразного.

И ежедневно он рисует стан и стать,