Деяние Луны

«Что происходит?» – где-то в глубине шевельнулся страх, но любопытство победило. Ноги медленно, шаг за шагом, стали приближаться к толпе.

«Стой! – вдруг завопил внутренний голос. Тьма гипнотизировала, и то, что временами мелькало среди спин, звало к себе. – Не надо!»

Но я не остановилась, чувствуя, что если развернусь и уйду, то навсегда потеряю возможность понять Костю. Что все непонятные слова, брошенные вскользь, так и останутся тайными.

«Ты точно этого хочешь?»

«Нет», – это был искренний ответ, но прятаться дальше была не в силах. Слишком явные секреты бросались в глаза, а их утаивание угнетало не только меня, но и Орловых. Я видела, с каким трудом приходится Валентине выдавливать из себя улыбку, хотя глаза остаются мрачными, будто съедаемые невыносимой тоской. Не маленькая, выдержу, хоть страшно до жути, но неизвестность намного хуже.

Повинуясь желанию, я продолжила путь, подплывая все ближе и ближе, и, когда несколько узких улиц на повороте слились с главной, в глаза бросились носилки. Сильные руки сжимали длинные палки, на которых ещё виднелась кора и обрубки веток.Они плавно несли то, что скрывалось за плотной тканью, которая волочилась по снегу, заметая следы.

«Раз, два, три», – каждый раз видя чёрный холмик, в голове что-то щёлкало, продолжая неумолимый счёт, хотя ноги упрямо встали, не желая идти дальше.

«Все в порядке, – попыталась успокоить стремительный стук сердца, замечая, как прогибаются носилки под тяжестью неведомой ноши. – Они с охоты. Это просто добыча».

Взгляд метнулся назад, в поисках девочек, Кости, но их нигде не было. Лишь незнакомые лица повсюду, которые мрачно взирали туда, куда смотреть уже не хотелось.

«Смелая, говоришь? – с едким сарказмом заметил внутренний голос. – Что ж бежишь тогда, пожав хвост?»

Народ все пребывал. Женщины выбегали из домов взъерошенные, застёгивая на ходу одежду. Их лица отражали одно и то же: ожидание, страх и недавно пролитые слезы. Нерешительно ступая по белоснежному снегу, они присоединялись к процессии и молча, даже обречённо, шли следом.

– Валентина! – закричала резко я, когда среди них мелькнуло знакомое лицо, но пересилить гомон толпы не смогла, голос потонул в обрывках фраз, так и не долетев до нее.

«Что же делать?» – я постаралась приблизиться к женщине, наблюдая, как та вытирает носовым платком глаза. Но все попытки заканчивались провалом, каждый раз меня отшвыривали назад, не стесняясь пинков, подножек и толчков.

– Ай! – спина вспыхнула болью, когда поток людей, хлынувший с маленькой улицы, бросил меня на забор. Слезы вмиг спрятали мир, смазав очертания, превратив все вокруг в бесформенную массу.

«Помогите!»

– Где Ваня? – старческий голос разрезал шум, будто ножом, заставив всех умолкнуть.

– Не повезло ей, – послышалось справа, – теперь только внучки.

– Где он? – пожилая женщина, метнувшись к началу процессии, повисла на руках мужчины. – Где мой Ванечка?

Бородач какое-то время медлил с ответом, а потом, немного поколебавшись, наклонился к старухе и что-то прошептал. Я увидела, как светлые глаза сначала потемнели, превратившись в ночь, а потом вспыхнули ярче звёзд, окрасившись золотом.

– Нет! Это невозможно! – пальцы, лишённые сил, скользнули по одежде, и женщина рухнула на снег, продолжая выть.– Это невозможно.

Она рыдала и смеялась, обращая к людям свое морщинистое лицо, с выражением безграничного отчаяния. Но никто не двинулся, чтобы помочь ей подняться с земли, толпа продолжила путь, обтекая её, словно вода скалу.

– Извините, – было неудобно обращаться к бабушке, не зная имени, но и бросить здесь одну не могла.

Затуманенный взор белёсых глаз вдруг прояснился, и ярость скривила лицо женщины в страшной гримасе. В следующий миг я отлетела в сторону, больно соприкоснувшись со льдом коленями.

– Убирайся, тварь, – скрипучий голос стал выплёвывать страшные слова, временами прерываясь на судорожные всхлипы. – Если бы не ты, они бы жили. Ванечка бы жил, – пальцы, до этого царапавшие землю, вдруг разжались, швыряя в меня грязь. – Проклятая!

Всем было плевать, что происходит, поток людей нёсся дальше, и мне стало чертовски страшно остаться с этой старухой наедине. Уж лучше затеряться средь толпы, чем слушать этот бред. Сжав зубы, я с силой оттолкнулась и, ухватившись за забор, подтянулась вверх.

«Не так уж и сложно», – шаги стали заметно медленнее, но вскоре процессия подхватила меня и увлекла за собой.

Я была беспомощна в неуправляемом течении, и временами боялась, что толпа, дойдя до крайней точки безумия, устроит давку, когда хлынет в узкую улочку. Поэтому всеми силами старалась прибиться к краю, чтобы при удобном случае, выскользнуть в какой-нибудь проход и в безопасности переждать всеобщую горячку.

Осторожно работая локтями и ловя удивлённые взгляды, я пробиралась к долгожданной свободе.

– Что она тут делает? – порой раздавалось вслед, и тогда, словно прокажённую, люди старались оттеснить меня в сторону, подальше от себя. – Ей тут не место. Зачем здесь?

«Да знаю, я знаю. Но кто бы спас?»

Толпа шла плотным строем, и в какой-то миг, по счастливой случайности, мне удалось юркнуть в маленький проем, видневшийся между двух домов. Тупик стал спасением, через него никто не мог добраться к главной площади деревни, куда, как поняла по обрывкам брошенных фраз, все и двигались.

Облегчённо выдохнув, я подняла голову в тот момент, когда несколько человек легко и беззаботно перемахнули с крыши на крышу, шумя черепицей.

«Что ж, это тоже путь», – оценила я находчивость ребят и ощутила укол зависти. Таким безрассудством не обладала, впрочем, как и их ловкостью.

Один из пареньков повис на руках, чтобы, раскачавшись, прыгнуть на стоявшее вблизи дерево, и с него, видимо, перебраться на трёхэтажный коттедж. Его глаза на миг замерли в поисках опоры, скользнув по противоположному фасаду дома. Увидев меня, лицо юноши расплылось в улыбке, и рука в приветствии взмыла вверх.

«Егор», – тут же вспомнился чёрный ёжик волос, который всегда крутился близ Натали, со щенячьей тоской вглядываясь в лицо девушки. Он был в команде Данилы, и часто ругался во время игры, не раз привлекая к себе внимание.Кивнув в ответ, я проводила ребят взглядом, восхищённая тем, как быстро они пробежали по тонкому карнизу, словно насмехаясь над высотой дома.

Улица опустела. О прошедшей толпе напоминал лишь снег, перепаханный ногами десятков людей, и я надеялась, что успею найти дорогу домой до того момента, как жители деревни хлынут обратно. Выйдя из своего укрытия, мой взгляд пробежался по домам, цепляясь за яркую черепицу и раскрашенные заборы.

«Они живут на окраине, – вспомнились слова Катерины, которая хвалилась о том, как здорово, что лес подступает к самом дому. – Уже лучше. Нужно идти обратно, пока не кончатся дома. Если что, просто обойду деревню по краю».

Развернувшись, чтобы исполнить задуманное, я увидела пятна, которые яркими цветами расцвели на грязно-сером снегу.

«Не надо», – снова предупредил голос, но разве любопытство можно остановить? Нет. Даже тогда, когда уверен в том, что обожжёшь руку, все равно протянешь её, чтобы проверить. Сомнения всегда дают шанс чему-нибудь случиться.

Пальцы осторожно прикоснулись к каплям темно-красного цвета, и знакомый запах солоноватым привкусом лёг на губах.

– Кровь, – ладонь затряслась, сбрасывая алый кристаллик с кончика пальца, и затем опустилась в снег, пытаясь стереть его отпечаток и тошнотворный аромат, который, казалось, пропитал собой все вокруг.

Я понимала, что преувеличиваю и на самом деле он едва различим, но страх нашёптывал ужасные вещи, усиливая желание покинуть это место. Эта процессия, появление которой так взволновало всех, несла то, что когда-то истекало кровью, то, что было мертво. Не дичь. Гибель животных вряд ли вызвала бы такой ажиотаж среди жителей.

«Где Ванечка?» – эта женщина была сумасшедшей, и, возможно, не первый раз повторяла эту фразу, пугая местных.

«Остались только внучки…»

«Неужели люди?» – то, что мне об этом никто не скажет, я не сомневалась. Слишком многое происходило за моей спиной в семье Орловых.

– Вот ты где.

Я вздрогнула и обернулась. Позади стоял Данила и, прислонившись к высокой берёзе, наблюдал за мной.

– Как долго тут стоишь?

– Достаточно.

«Вот гад. Вместо того чтобы подойти и помочь, он смотрел, наслаждаясь моей паникой. Ненавижу! Из-за него я видела все это», – злость, которую испытывала за любопытство, за то, что не могу сказать своим желаниям «нет», вдруг обрушилась на парня: – Почему тогда не помог?

– Не хотел отвлекать. Тебе же интересно, – его голос, как зимний ветер, был резок и холоден.

– Уже нет, спасибо.

Юноша подошёл ближе и улыбнулся, щеки зарделись, а глаза засияли ещё ярче. Сейчас, в свете солнечного света, они казались драгоценными камнями.

«Как можно иметь такие фантастические глаза? Это же невозможно».

– Ты испугалась.

– Нет.

– Бояться нормально, когда чего-то не понимаешь, – пристальный взгляд пронзал насквозь, – когда видишь останки.

– Можешь не продолжать,– воображение рисовало образы того, что лежало на носилках, и каждый вариант был хуже предыдущего. Горло сжало спазмом, а живот болезненно скрутило, но я сдержалась, не желая выплеснуть свой завтрак на снег. – Лучше домой, И без подробностей, пожалуйста.

Ладонь потянулась навстречу, и, крепко сжав длинные пальцы, я пошла следом, пытаясь на ходу запомнить дорогу.

– Если снова заблудишься,– произнёс Данила. – То просто попроси показать дом Орловых.

– Сомневаюсь. Жители не особо дружелюбны к новичкам.

За исключением некоторых, моё появление вызывало неприязнь. Враждебное отношение чувствовалось сразу же, в словах, действиях, даже во взгляде. Взять хотя бы Лидию с её свитой поклонников, думаю, те уже давно хотят разорвать меня на части.

Мы шли между однотипными заборами, за которыми порой слышалась жизнь, уходя то вправо, то влево. Поворотов было так много, что сбилась со счета, искренне полагая, что парень намеренно пытается меня запутать.

– Больше никогда не уходи так. Хорошо?

– Как?

Он резко остановился, и ноги, не успев притормозить, сделали шаг вперёд

– Ты специально? – взвизгнула я, потирая ушибленный нос, которому не повезло столкнуться с крепкой спиной. Боль была адская. Испугавшись, что он сломан, пальцы осторожно ощупали хрящ.

– Дай, взгляну, – по коже пробежали мурашки, когда лёгкое дуновение коснулось шеи.

Данила отодвинул ладонь, наклоняясь вперёд, и голубые глаза заполнили пространство, скрывая за собой весь мир: – Прости. Я не предупредил тебя, что уже пришли.

– Правда? – желание убежать и спрятаться за мощными стенами тут же вспыхнуло внутри, но сильная рука остановила порыв, не давая сделать и шага. – Данила?

– Да? – он поддался ещё ближе, стирая расстояние между нами.

– Мы пришли, – едва слышно прошептала я, опасливо бросив взгляд на него.

«Если подниму голову ещё выше, то… – в ушах раздался свист, словно тело стремительно падало с огромной высоты, – то…»

Нестерпимое желание ощутить это затуманило разум и губы сами скользнули вверх, на миг соприкоснувшись с чужими, обветренными. Его дыхание было таким родным, что не хотелось останавливаться, просто закрыть глаза и дать жару испепелить кожу.

– Нет! – мы рванули в стороны одновременно, и лишь рука Данилы не дала убежать в дом.

«Безумие, – щеки горели, а мысли лихорадочно метались. – Если Костя увидел, что скажу? Ведь могла отвернуться, потребовать отпустить».

Взгляд в панике бродил по зданию, перебегая от больших окон к деревянному крыльцу, не желая пересекаться с другим, таким зовущим и волнующим.

– Нина, – это было не недовольное рычание очередной выходкой, а мягкий, ласкающий душу тон.

– Что? – слова давались с трудом, я не знала, что происходит и это пугало.

– Ты ему нравишься, – бледное лицо вновь стало беспристрастным, только глаза, обычно такие яркие и чистые, вдруг потемнели, словно небо заволокло тучами. – Запомни это. Хорошо? – дождавшись моего кивка, юноша продолжил. – Не обращай внимания на холодность.

– Зачем это говоришь?

«Издеваешься? Мы сейчас целовались, а ты говоришь про другого. Вот так, легко».

Я дёрнула руку в попытке освободиться, но пальцы лишь сильнее стиснули запястье:

– Пусти.

« Я знаю, мне нравится Костя. Я в этом уверена. А Данила. Блин, да как он может такое говорить? Целует, а потом швыряет в сторону. Я не игрушка!»

Слезы выступил в уголках глаз, и зубы до боли прикусили внутреннюю поверхность щеки.

«Я не буду плакать!»

– Нина, – позвал Данила хриплым голосом, – Посмотри на меня.

– Никогда в жизни.

Раздался смех в ответ, и захотелось узнать, что сейчас отражают глаза парня, безбрежный океан или штормовое море.

– Хорошо, тогда иди, – ладонь разжалась, но тепло, что хранили чужие пальцы, осталось в памяти невидимым отпечатком на коже.

– А ты?

– Там ждут не меня.

С интересом посмотрев на окна, я ничего не заметила, шторы все так же плотно висели, пряча за собой убранства комнат.

«Опять насмехается».

За окном шёл снег. Медленно кружась, он ложился на землю воздушным пологом, пряча под собой кровавые пятна.

– Если бы чуть раньше, – прошептала я, разглядывая перламутровые снежинки.

Словно парашюты семян одуванчика, они летали по небу, переливаясь в лучах солнца радужными красками. Распахнутое окно манило к себе, и временами снежинки влетали в комнату, приземляясь, то на спинку кресла, то на кровать, то на пол. Их смерть была быстротечной, всего лишь пара секунд и от бывшей красавицы оставалось только едва заметное пятно.

«Меня это не касается. Мало ли, как они умерли, – самовнушение не помогало, хотелось одного – сбежать. – Может авария на дороге».

«Ага, – тут же вклинился внутренний голос, – Потому не скорая, а носилки».

« А ты тут хоть одну больницу видишь? Нет. Может это единственный способ принести их в поселение».

«Что ж за авария такая, если не видно ни рук, ни ног», – не унимался тот.

«Плевать, не моё дело», – недомолвки больше не будоражили любопытство, а угнетали, натыкаясь в воспоминаниях на замерзшую кровь. Может быть, пойдя другим путём, все было бы иначе, но это узнать, увы, уже не дано.

«Хочу домой!» – страх перед неизвестным трансформировался в жгучее желание, хотелось вновь завалиться в кресло перед монитором с чашкой чая в руках, слушая, как за окном ревут машины на дороге. Хочу включить весёлый сериал, чтобы за смехом забыть весь этот ужас.

«Почему не требую этого?»

Ответ был на поверхности. Но человек, ради которого оставалась здесь, вряд ли оценит мои старания. Костя избегал меня, кидая в ответ на «Доброе утро» или «Привет» сердитые взгляды. Да и такое внимание можно считать везением, потому что чаще всего парень проходил мимо, игнорируя моё существование.

– Дура, дура, дура! – сердито закачала я головой, досадуя, что не могу дать себе хорошую оплеуху, чтобы привести в здравый рассудок.

– Уже сама с собой разговариваешь? – Костя вошёл в комнату, быстро оценив масштаб беспорядка. – Прогресс на лицо.

« Я просто не успела убраться, – кровь закипела внутри. – Мог бы подумать о том, что одежды у меня нет. Что дадут, то и ношу, или добывай сама, что и сделала».

– А ты почему не со всеми?

– Мне не нужно быть там, чтобы знать о происходящем, – сняв кофту, парень подвинул кресло, усаживаясь напротив меня. Под взором серебристых глаз, было сложно думать о чем-то другом, кроме него.

«Вот всегда так. Хочешь вспылить, а на тебя ушат воды выльют одним лишь взглядом».

– Очередная пассия составит доклад о трупах? – не удержалась я от сарказма. Толпа девчонок не давала покоя, заставляя злиться от неприятного чувства, которое поднималось в груди.

« Ревность. Я думала это переросла».

Мне очень хотелось оживить каменное лицо, стереть ледяное спокойствие.

«Да и как можно оставаться хладнокровным в такой момент?»

– Не думала, что ты увлекаешься патологоанатомами.

– Ты слишком наблюдательна и это некстати, – тяжело вздохнув, парень закинул ноги на кровать. – И что мне делать с надоедливым Буратино?

– Буратино? Почему это я Буратино? – ощетинилась я, не понимая, что имеет в виду юноша. Любопытство не грех, а ложь свойственна скорее Орловым, чем мне. Так что на ум не приходила ни одна черта, с которой могла бы себя сравнить. Мы были непохожи. Совсем. Взять хотя бы то, что он был парнем.

– Если будешь совать нос в чужие дела, то тоже такой вырастит, – и хотя губы изогнулись в усмешке, в глазах заплясали дьявольские бесенята. В такие моменты я боялась Костю больше всего на свете. Верный признак того, что он в ярости, просто слишком хорошо себя контролируют, чтобы демонстрировать окружающим. Вместо криков и драк, парень превращался в злобного хирурга, который легко расправлялся со своими врагами в словесной дуэли, загоняя в тупик вопросами, заставляя поверить в собственную глупость.

«Гуманнее было бы убить», – пришло на ум чьё-то выражение. И именно так Костя уничтожал своих соперников, разрушая личность своим давление. В одно мгновение он мог из гнусной твари, что стебётся над твоими страхами, превратится в милого юношу, который будет уверять в привязанности и любви.

Парень поигрывал пальцами на ногах, наблюдая за мной так, как кот наблюдает за мышкой, давая ощутить в последние минуты жизни вкус свободы.

Я не предала значение такому поведению. Это была уютная норма, от которой мы могли рвануть к полному игнору, или страсти, ощущая неведомое притяжение. Взгляд опустился на ноги и медленно пополз вверх, исследуя каждый изгиб, каждую прижатую к коже волосинку. Они были великолепны, и я не могла остановиться, с раболепием разглядывая смугловатую кожу.

– Поиграем в доктора? – внезапно его голос раздался совсем рядом.

– Зачем? – руки сжали уголок одеяла и потянули на себя, но было уже поздно.

Схватив за лодыжку, отчего боль пробежала тонкими иголками по всему телу, Костя потянул ногу на себя, что-то изучая.

«Там же только брюки и ничего больше. Что можно увидеть?»

– Тебя учили быть нежным?

– Нежным? – Костя непонимающе посмотрел на меня и пожал плечами. – У тебя опухла нога. Нужно приложить лёд, иначе завтра не сможешь ходить. Так что я итак принимаю максимум участия в твоей проблеме.

«Звучит высокомерно», – пронеслось в голове, словно он снизошел до того, чтобы оказать милость, а я такая-сякая не оценила это.

– Придётся это ликвидировать, – раздался предательский треск и я, испугавшись, попыталась вывернуться из стальной хватки, но рука лишь крепче сжалась, не давая шевельнуться.

Костя разорвал штанину до колен, а затем избавился от колготок, подцепив их канцелярским ножом:

– Вполне сойдёт. Можно обойтись мазью.

– Думаю, остановимся на этом.

Нога пульсировала в такт биению сердца, и стоило громадных усилий не кричать от боли, что сковала тело.

– Не бойся, все говорят, что во мне дремлет врач.

– Он сдох уже давно, – поддела я парня, стараясь не представлять то, что сделает со мной Валентина, когда узнает, во что превратились вещи, которые та дала. – Твоя мама расстроится.

– Этот хлам давно пора выкинуть, – произнёс Костя. Его лицо на миг помрачнело, а глаза превратились в стекло. – Вещи мёртвого удачу не принесут. Надо было закопать их с ним.

«Отлично. И потому отдали их мне. Зашибись!»

– Ты про Стаса? – не подумав сорвалось языка, и тут же ладонь с силой сжалась. – Эй, сломаешь ногу.

– Если бы хотел, давно сделал это, – Костя встал и пошёл к двери, – Переоденься, нужно обработать травму.

Дверь захлопнулась и я, ошеломлённая, осталась сидеть на кровати. Что за ледяная забота, хочешь – помогай, но и веди себя по-человечески, а не так брезгливо. Никто же не заставляет со мной возиться.

Всегда так. Уходит и приходит словно кот, вытворяя лишь то, что хочется ему, наплевав на мнение и чувства окружающих.

Осторожно сняв растерзанные брюки, я взяла халат Натали, который, на время пребывания здесь, стал моим. Коротенький, он едва сходился на груди, что доставляло массу неудобства. Взять хотя бы недвусмысленные взгляды Данилы, который всегда ухмылялся, когда видел меня в нем.

– Думаю, через пару лет и у тебя такие вырастут, – подшучивал брат над сестрой, и щеки девушки сразу же вспыхивали алым.

Я с интересом рассматривала маленькое синее пятнышко на колене.

« Он шутит или действительно не смогу завтра встать? – удивилась я словам Кости. Для меня это был лишь синяк, не представляющей такой опасности. – Ну, поболит денёк, может два, но чтобы не ходить? Он явно перегнул».

– Плохой из тебя доктор, – зевнула я и, устроившись на подушке, задремала.

Минут через пятнадцать раздался требовательный скрип двери. Вставать не хотелось, но и человек, который нарушил покой, явно не церемонился. Громкие шаги и странный жестяной звук заставили приоткрыть глаза, чтобы взглянуть на посетителя. Костя опустил тазик с водой на пол, снимая с шеи махровое полотенце, которое видела в общей ванне.

– Давай ногу, – сдвинутые брови, словно грозовые тучи, нависали над переносицей.

Решив не спорить, я подчинилась, выставив правую ногу вперёд

– Не понимаю, как можно быть такой неуклюжей, – наклонив ее в сторону, он изучал синяк.

– Зачем из-за маленького пятнышка впадать в такую истерику? Будто у тебя их никогда не было?

Не моя вина, что благодаря стольким килограммом одежды, я потеряла возможность нормально передвигаться, и падала чаще, чем шла.

Он на миг задумался: – Нет, никогда. Я всегда аккуратен и осторожен.

– Вообще-вообще?

– Да.

– Ты хочешь сказать, что ни разу не падал? – с недоверием посмотрела я на него. Не может так быть, чтобы человек ни разу не падал в своей жизни. Таких вообще не существует. Толчки, пинки, или хотя бы взять ночные пробежки по лесу, которые он так любил. Ведь там всегда есть обо что споткнуться.

– Нет, я даже когда учился ходить, делал все без ошибок и не спотыкался, в отличие от некоторых. Держу пари, ты много раз коленки била, пока научилась твердо стоять на ногах.

Это был камень в мой огород

– Врёшь, – произнесла я. Прожить двадцать два года и ни разу не споткнуться, звучало слишком пафосно даже для него.

Костя медленно омывал ногу, нежно водя губкой по коже, и я сильно жалела о том, что в течение нескольких дней ни разу не воспользовалась бритвой.

– Что это? – его пальцы замерли на шраме, который находился под коленкой. Некрасивый бугорок, хоть и рассосался со временем, все равно бросался в глаза.

– Собака в детстве укусила, – неохотно призналась я, – мне тогда семь было.

Парень нахмурился и ещё раз прошёлся пальцем вдоль него:

– Не думал, что у тебя такая плохая регенерация. Столько лет прошло.

– Это есть,– жаловаться о том, как долго проходят даже укусы насекомых, не хотелось. – Хотя некоторые виды порезов быстро затягиваются.

Прикосновения мягкого полотенца взволновали сердце, Костя осторожно поглаживал им ногу, стирая остатки воды, а затем, внезапно, прикоснулся в коленке щекой. Я вздрогнула, ощутив горячее дыхание на коже. В голове все мгновенно спуталось, прогнать или наслаждаться мгновением? Что выбрать?

– Ты хотела поговорить со мной об отъезде? – спросил он, не поднимая глаз.

– Да, – признание далось нелегко. Но сказать, о том, что единственная причина моего смирения – это он, не хотела.

– Хорошо. Только с одним условием, – голос звучал приглушённо

– Каким? – после сегодняшнего я была готова на все, лишь бы оказаться подальше от деревни

– Ты никогда сюда не вернёшься. Все забудешь, как …– Костя запнулся, и кадык дёрнулся сглатывая. – Как страшный сон.

– Согласна на все.

– Тогда подожди пару дней, – юноша отстранился, взор серых глаз стал напряжённым. Понимание того, что скоро покину дом, вмиг отрезвило, окрасив все в чёрный свет. Никогда – какое страшное слово, неужели это последние дни вместе? В отличие от меня, Костя не бросал слова на ветер и сейчас, любуясь силуэтом, стоящим у окна, я почувствовала, как задрожали губы, и слезы скопились в уголках глаз, требуя свободу.

– Спасибо, – сил хватило лишь на то, чтобы буркнуть в ответ.

– Не за что,– произнёс парень чуть надломившимся голосом. – Действительно не за что.