День космонавтики

Жёсткая посадка (Юлиана Королёва)

Я стоял на песчаном холме, держа бластер у виска, и признавался неизвестной планете в ненависти. Воды здесь не было, еды тоже, да и атмосфера по большому счёту не подходила для дыхания. Позвать на помощь я не мог – антенна корабля сломалась при падении, а включать маячок означало выдать себя врагу. Часть пайка сожрали песчаники, на отстрел которых я едва не потратил последнюю батарею, иначе, они бы сожрали и меня.

Я проторчал в негостеприимной пустыне три земных недели и впал в отчаяние, но подыхать мучительной, голодной смертью не хотелось.

Вдруг серебристая искра, пропоров атмосферу, замедлилась, плавно опустилась и зависла над пустыней. Я оторопел, поначалу не поверив собственным глазам – это могли быть галлюцинации от голода или желания, чтобы меня спасли. Но решил проверить и, убрав оружие, побежал так быстро, как только позволял песок и скафандр. Вскоре за очередной песчаной дюной появился летательный аппарат. Осознав, что смерть в безвестности мне больше не грозит, я ринулся навстречу спасению, но понял, что зря: это были не силы альянса, посланные за мной, а шпионский катер кептикиан.

Притаившись за песчаным холмом, я наблюдал за представителем вражеской цивилизации: высоким, тощим гуманоидом в серебристом скафандре. Пришелец вышел из корабля и остановился, задрав к небу шишку, именуемую головой.

Кептикиане воровали ресурсы и похищали людей. С их базы никто не возвращался, спасательные операции не находили даже тел: люди просто исчезали. Среди космолётчиков ходили слухи, будто кептикиане превращают хомосапиенс в себе подобных, таким образом восполняя популяцию вида. Я бы разнёс их базу ко всем чертям, вот только никто так и не выяснил её точных координат.

Я потянулся к бластеру, чтобы сократить популяцию врага, но вдруг подумал, зачем кептикианин прилетел на столь безжизненную планету? Здесь не было ровным счётом ничего: этот космический мусор на отшибе галактики с натяжкой получил звание планеты. Кусок скалы с подобием атмосферы, сутками в три земных часа и враждебными тварями.

Мысль, что пришелец застрял на планете, я отбросил сразу. Его одноместный корабль выглядел невредимым и способным вытащить меня из этой дыры. Но я не собирался доставать белый флаг и вежливо просить отвезти меня домой или помочь с починкой корыта, на котором я разбился в километре отсюда. Кептикианин пристрелил бы на месте. Поэтому я ждал удобного момента, чтобы подобраться к его судну, проникнуть на борт и быстренько свалить.

Но, как назло, хозяин далеко не отходил от своей крылатой посудины, по форме напоминающей рыбу-луну. Всё крутился возле шлюза, тыкая длинным пальцем в интерфейс на рукаве. Что он делал?

Ждать дольше не имело смысла. Пока я отсиживался в засаде, кептикианин мог в любую секунду запрыгнуть на борт и улететь. Поэтому я решил действовать: зайти с тыла и испытать судьбу, тем более, что терять было нечего.

Я выхватил бластер и двинулся вперёд. Прицелиться не получилось, от дикой жары климат-контроль скафандра сбоил уже вторые сутки и перед глазами всё плыло. Даже казалось, будто руки вытянулись на несколько сантиметров. Автоприцел не работал из-за нехватки питания. Подходить ближе было опасно, поскольку кептикианские твари обладали отменным слухом и широким углом обзора. Но у меня не было выбора.

Я тенью прошмыгнул к хвостовой части корабля. До шлюза оставалось пять шагов, вот только как бы я ни старался затаить дыхание и ступать бесшумно, кептикианин, скорее всего, меня уже засёк. Поэтому я замер, прицелился и нажал спусковой крючок. Бластер щёлкнул, но не выстрелил. Его замкнуло. Долговязый обернулся и пошёл ко мне. Я, словно ошалелый, жал на спуск, в ужасе наблюдая за приближением врага, затем попросту швырнул оружие в пришельца, сгруппировался, подпрыгнул и с разворота двинул ногой гаду в харю. Гад даже не пошатнулся. В ответ я получил по башке.

Очнулся на закате, шарахнувшись от кривого отражения своей рожи в хромированном корпусе рыбы-луны. Голодный, обезвоженный и небритый, я выглядел как макака, передержанная в центрифуге. На месте любого пришельца, я бы не только связал, но и для верности прибил себя гвоздями. Однако кептикианин ограничился лишь световыми наручниками и продолжал своё непонятное дело. Он стоял спиной и по-прежнему тыкал в интерфейс на рукаве, периодически поглядывая то на один, то на второй спутник планеты. Почему он до сих пор меня не убил?

– Эй ты, дылда, – прохрипел я. – Что задумал?

Пришелец даже ухом не повёл. Но я не удивился, кептикиане ни черта не понимали человеческой речи. Обычно они даже не пытались разговаривать, а сразу стреляли на поражение.

– У тебя есть вода? Ты, длинношеее, – ситуация казалась более чем абсурдной. – Ты знаешь, кстати, сколько букв «е» в слове длинношеее?

Я прислонился к обшивке корабля, ожидая смерти уже во второй раз за день. Разговаривать с пришельцем было бесполезно. И вряд ли мне удалось бы выкрутиться. Хотя я надеялся, что кептикианин подойдёт ближе, и его можно будет сбить подножкой и попытаться задушить наручниками. Но пришелец подходить не думал. Он вдруг повернулся и произнёс:

– Три.

– Что-что? – я не поверил собственным ушам и, поперхнувшись слюной, закашлялся.

– В слове длинношеее три буквы «е», – повторил пришелец противным скрипучим голосом на чистом русском, пока я подбирал отвисшую челюсть. – А ещё на твоей нашивке написано «Лейтенант А. И. Солнцев, вторая эскадрилья альянса».

– Но…

– Откуда я знаю? – пришелец опустился передо мной на корточки и снял шлем скафандра. Три больших чёрных глаза уставились на меня в упор. – Ты у нас уже давно.

Он ткнул в меня длинным пальцем. В тот момент я подумал, что наверное сплю и мне снится кошмар. Или я сошёл с ума. Или застрелился и попал в ад.

– Давно? – тупо повторил я, заподозрив неладное.

– Ты думаешь, мы на заброшенной планете, – он запрокинул голову и огляделся. На его длинной шее, прямо под узкой нижней челюстью, показались два отверстия, напоминающих пупки. Гадость. – Это симуляция. Ты на нашей станции. Не беспокойся, мы не вредим тебе, а просто изучаем ваш вид. Мы ищем способ прекратить войну.

В сознании начало проясняться. Почувствовав прилив сил, я вспоминал о случившемся на самом деле: меня действительно подбили, но я не упал на планету, а оказался в плену у кептикиан.

– Постой. Вы меня сбили, захватили, держите в плену без еды, воды, и ты хочешь сказать, это всё ради мира? Да ты посмотри на мою рожу! – я уставился на него в упор, будто ожидал, что он поймёт разницу. – Вы пытали меня! Вы чуть не довели меня до самоубийства!

Вспоминая попытки отыскать воду в песке или собрать работающий передатчик из оплавленных обломков, или то, как приходилось отбиваться от песчаников, я злился всё сильнее, потому что уже не сомневался – они заставляли меня проходить эту чёртову симуляцию не один раз. Я вспомнил.

– Дай воды, изверг! – потребовал я и тоже отстегнул крепления шлема.

– Наш вид вымирает, нас осталось мало. А у вашего вида большая воля к жизни. – Пришелец поднялся, отдалился на шаг, потыкал пальцем в рукав, и передо мной вдруг прямо из воздуха материализовался сосуд с прозрачной жидкостью. – Мы изучали ваш инстинкт выживания. Наши учёные решили, что для выживания необходимо объединить наши виды.

Кептикианин вернулся и снова присел рядом. Его кожа выглядела мертвенно бледной, а рожа отдалённо напоминала человеческую, но никакой человечности у этой твари не было и в помине.

– А вы не подумали, что война – не лучший способ выжить? – я отодвинулся подальше, жадно восполняя запаса «аш два о».

– Когда мы станем похожими, то лучше поймём друг друга, – он захлопал боковыми глазищами. Средний глаз в упор глядел на меня. – И война прекратится сама собой.

– К тому моменту вы все передохните, – я осушил сосуд и хотел потребовал ещё, но меня замутило.

– У нас есть успехи, – кептикианин вытянул обе руки и попытался коснуться моей шеи, но я увернулся. – Мы дали тебе особый орган – вроде голосовых связок, и дали знания нашего языка – небольшая операция.

Я остолбенел, ощупывая шею там, куда он тянул пальцы: теперь на месте миндалин у меня были дыры, куда легко входила фаланга пальца. Такие же как его пупки. Мне окончательно поплохело, желудок свело и выпитая вода вырвалась наружу.

До этой минуты я не особо верил слухам, что они переделывают людей в кептикиан, и ненавидел этих тварей, только потому что на Земле нас учили их ненавидеть. Теперь я испытывал настоящую ненависть за то, что они сделали со мной и всеми, кто попал в их проклятые лапы. Я жаждал мести и хотел прикончить сволочей, даже если от их вида осталась жалкая горсть.

– Ах ты мразь! – заорал я и бросился на пришельца. Но он исчез, а я лишь уткнулся носом в иллюзию песка. – Выпустите меня!

Оковы и симуляция чужой планеты исчезли следом за ним. Теперь, в отражении хромированных стен пустой овальной комнаты, я увидел вовсе не побитую макаку, а то, что пока ещё оставалось лейтенантом Солнцевым, только с дырками в шее. Повезло, что дырку во лбу под третий глаз не успели просверлить.

– Хорошо, – услышал я голос пришельца, хотя самого его уже не видел. Вероятно, он тоже был проекцией. – Мы отпускаем тебя в качестве посланника. Надеемся, что шаг на пути к миру удался.

– Так я вам и поверил! Дайте мне бластер и я вам припомню пустынную планету без воды и еды. И дырок вам понаделаю не только в шеях, манипуляторы хреновы! – я потряс кулаком в воздухе. – Может, вы хотите, чтобы я привёл вас на базу альянса и показал все слабости? Не дождётесь, уроды.

Пока я распинался, что лучше сдохну, чем приведу их к своим, в хромированной комнате образовался выход.

Уходил я в полной уверенности, что этим гадам верить нельзя. Коридор вёл к мосту, в конце которого на посадочной площадке красовался мой родной кораблик: целый и невредимый. Пришельцы будто и правда меня отпускали, вот только улетать я уже не торопился. У меня созрел план.

Поскольку теперь я владел кептикианским и запросто читал надписи и указатели на стенах, я намеренно «заблудился» в недрах станции, чтобы отыскать реакторную. Благодаря новому навыку, я предположил, что перегрузка реактора заметно сократит численность врага.

Обнаружив воздуховод, я пробрался в реакторную, ничуть не сомневаясь в своём долге отправить базу пришельцев в ад.

Реакторная напоминала внутреннюю сторону панциря морского ежа, усовершенствованного микросхемами, датчиками и чем-то отдалённо похожим на пульт управления. К нему я и бросился, ворочая в памяти шпионские данные и инструкции к действию. Едва коснулся нужных кнопок, сработала сигнализация, но пока кептикиане бежали, чтобы пристрелить меня, все необходимые комбинации символов были пущены в ход. Приготовившись на этот раз к окончательной и неизбежной смерти, я со злорадством наблюдал, как на экране раскаляется гигантская бубликообразная конструкция в центре ядра реактора.

Сирена протяжно выла. Пока я бежал обратно к воздуховоду, четверо вооружённых кептикиан ворвались в реакторную и наставили на меня четыре дула. Но вдруг всё вокруг озарилось ярким светом, и меня ослепила вспышка…

Стоя с бластером у виска на холме неизвестной планеты, я признавался ей в ненависти. Неделю назад у меня кончились пайки, благодаря грызунам, живущим в песке. Я ловил и ел грызунов, пока мог их поймать, остатки воды допил вчера, а пополнить запасы попросту было нечем. Позвать на помощь я не мог, антенна корабля сломалась при падении. Я был потерян, сломлен, измучен и истощён, а подыхать мучительной голодной смертью не хотелось, поэтому я приставил бластер к виску и нажал спусковой крючок.

Прибытие (Юлиана Королёва)

Терпеть не могу долгие перелёты. Бесконечные очереди на регистрацию, фэйс-контроль, два часа блуждания по залу вылета, толкание в очереди на посадку и ещё полчаса в камере гибернации в ожидании, пока тебя подключат. Дальше, как наркоз – отрубаешься. Только выпадаешь из жизни на целых полгода, за которые мог переделать уйму дел и помириться с невестой. Ну ничего, я ещё вернусь.

За двенадцать часов до прибытия тебя будит очаровательная кибер-стюардесса с логотипом компании «Space-X», растянутым на весь гостеприимный бюст, и ты, помятый, заросший как макака, несущий спросонья чушь, вливаешься в тесные коридоры космолайнера, чтобы потолкаться с другими пассажирами в очереди в сортир.

Пропуская мамаш с детьми, невольно задумываешься: окажись в экипаже люди из плоти и крови, их жизнь пролетала бы всего за пару десятков таких вот рейсов. Но, к счастью, годами жизни расплачивается ИИ лайнера и его аватары, а железякам время не важно, их изношенные детали можно заменить.

Едва космолайнер причаливает, вся кутерьма начинается заново: очередь на выход, на регистрацию; в сортир, для тех, кто не успел сходить на борту, ещё раз фейс-контроль, выдача багажа и только потом толкучка на выход. Одуреть можно.

Я одурел. Покидая здание космопорта, я ещё не знал, во что выльется этот рейс. Ввязался в авантюру только ради заработка, а не для острых ощущений. Собирался подарить любимой не просто росчерк в свидетельстве о браке, а пышный банкет и медовый месяц где-нибудь на Фиджи, куда летают отдыхать знаменитости. Ведь её мамаша считала, что Мариночка заслуживает большего, нежели никчёмный, способный лишь на единственное дело, кобель. Я собирался опровергнуть любые домыслы и обеспечить плоду нашей с Мариной любви достойное появление на свет и проживание в этом бренном мире.

Вот и пришлось отправиться на заработки в самую жопу галактики – колонию Дельта пятьсот тридцать семь – безжизненный кусок скалы.

Только с Мариной мы повздорили. Её матушка, Тамара Адольфовна, разглядывая медицинский скан с личинкой, которой до развития в человека оставалось ещё целых восемь месяцев, решила, что «кобель» испугался ответственности и сбежал, чтобы осесть где-нибудь на лунах Идриса и спокойно продолжать свои бестолковые «кобелиные похождения» с торчками, сидящими на модном в наши дни веществе «блажь». Но что самое важное – так предсказала астролог!

Я был готов терпеть любые оскорбления Тамары Адольфовны, но большей дурости, чем вера в предсказания астролога, не представлял. Хотя меня и оскорбляло, что, живя в двадцать втором веке, моя невеста верит матушкиным сказкам, я списал всё на её пикантное положение, и, поскольку Марина включила полный игнор, отказываясь говорить или даже попрощаться перед дальней и сложной дорогой, оставил на домашнем инфокоме кучу извинений и обещаний.

Полёт прошёл гладко. Лайнер приземлился на космодроме Дельты. Эту радостную весть я записывал для любимой, то и дело отвлекаясь на угрозы Тамары Адольфовны. Они, вероятно, насыпались перед отлётом, а я не заметил и привёз с собой. Послания будущей тёщи изрядно понизили градус моего настроения, в связи с чем я успешно проигнорировал просьбу одного из аватаров подойти к администрации порта. Сотрудники космопорта и так отняли полтора часа моей жизни, пока оформляли визу и выдавали багаж.

Я прорвался к раздевалкам у выхода из здания, чтобы облачиться в защитный костюм и скорее покинуть надоевший космопорт, как вместо этих самых раздевалок передо мной открылась неожиданная картина.

На ярком, как в Рио, синем небе, клубились взбитые сливки облаков. К ним устремлялись хромированные башни-паруса космопорта, словно я никуда не улетал или ошибся планетой. Но инфоком на запрос координат чётко сигнализировал, что всё верно – я здесь, на Дельте, за пятьсот тридцать семь световых жопа-лет от дома. Что-то определённо не стыковалось.

Самую страшную новость я узнал, когда всё же направился к администрации космопорта с претензией: какого чёрта происходит?

У администрации уже толпился народ с моего рейса. Проталкиваясь мимо знакомых по сортирной очереди лиц, я добрался до стойки и впал в ступор: согласно данным ИИ космопорта, наш лайнер прибыл верно, на Дельту пятьсот тридцать семь. Вот только с небольшим опозданием. На сто лет.

– Скока-скока? – этот звук успел вылететь из моего рта, пока мозг отчаянно открещивался от столь нелепой информации.

– Сто, – повторил ИИ, носящий дешёвую маску расфуфыренной блондинки, и миленько так улыбнулся, похлопав силиконовыми ресницами. – Как вы могли заметить, наш планетоид за это время подвергся терраформированию. Вы должны радоваться.

– Какого хрена? – выпалил я, отказываясь верить собственным ушам.

– Произошёл сбой в системах ИИ. Лайнер вышел из гиперпространства и лёг в дрейф, – елейным голосом пропела блондинка. – Компания приносит свои извинения.

– Извинения?! – вся жизнь пронеслась у меня перед глазами: я представил, как злорадствовала Тамара Адольфовна: «Я же говорила, кобель – он и в космосе кобель». И как ревела Марина на широком материнском плече: «Ты была права, мама». Как родился мой сын и вырос без меня. Кем он стал? Но самое страшное, его тоже больше нет. Все, кого я знал и любил, ради кого попёрся в этот мухосранск на задворках галактики, давно умерли. Вымерли, чёрт возьми, как динозавры!

В этот момент меня словно засосало в чёрную дыру. Сначала кровь оттекла от конечностей, потом забурлила в жилах, и сердце заколотилось в висках.

– Это шутка, – нервно хихикнул я, заметив, что люди вокруг совершенно спокойны. Не зря ведь им пофиг.

Из толпы донесся смешок: «Это кидалово, чувак!» Я поискал взглядом того, кто это сказал. Люди мирно беседовали друг с другом, никто даже не смотрел в мою сторону.

– По ходу, не шутка, – подал голос тощий пацан, сидевший на перилах у стойки, словно недокормленный попугай на жердочке.

Перед глазами всё поплыло. Мне всё же хотелось услышать про шутку или розыгрыш из какого-нибудь дурацкого виртуального шоу и узнать, что я на Земле. Что мы никуда не улетали. Что всё это фарс. Шутка Тамары Адольфовны.

– Думаете, я поверил? – я повернулся к администраторше за стойкой. – Это не смешной розыгрыш! Так ей и передай! – процедил я и ударил кулаком по столешнице, потом перемахнул через стойку, не помню как схватил блондинку за парик, припечатав харей к стене. – Скажи, что это розыгрыш, падла!

– Это розыгрыш, падла, – робко повторила кукла, захныкала и задрожала, ловко изобразив жертву насилия.

Наконец толпа оживилась, только вместо слов поддержки доносились слабые возгласы: «Эй, мужик, остынь!» «Да она тут ни при чём». «Кто заплатит за ремонт аватара?» «Я знаю этот взгляд, это паника. Позовите врача!» И всё в таком духе. Что не так с этими людьми? У них отняли сто лет!

Вдруг я ощутил удар в спину. В глазах потемнело, все мышцы разом окаменели, горло сжалось, и я с трудом втянул воздух, чтобы вдохнуть. Чьи-то руки схватили меня и оттащили от полудохлого аватара с искрящейся чёрной дырой вместо носа, двинули под колени и скрутили руки.

Гранитная плита медленно приближалась к лицу и беспорядочный рисунок на глянцевой поверхности сливался в мутное пятно. Меня стошнило. Откуда-то из мутного тумана приполз робот-уборщик.

Пока я приходил в себя, изучая пол и судорожно соображая, как проснуться от этого кошмара, аватар в форме охранника космопорта шарил по моим карманам в поисках инфокома.

– Антон Ким, землянин, двадцать четыре года, – он приложил карту инфокома чипом к своей ладони. – Ага, вот посадочный. Без вести пропавший, как и ещё семьсот бедолаг. Этот последний, которого мы не учли, – бормотал аватар с сочувствующим видом и тяжело вздыхал, упоминая штраф за порчу имущества компании «Space-X», арест, стресс и что-то ещё.

Я плавал в прострации, пытаясь осознать, неужели за десять секунд потерял всё: семью, невесту, друзей, дом, цель в жизни? Неужели всё это правда? Как выбраться отсюда? Как вернуть утраченное время? Ответ был только один – никак, и от этого становилось хуже. Едва я покосился на бластер охранника, в голове промелькнула нездоровая мысль. Но хорошенько её обдумать не удалось, я ощутил лёгкий укол в шею и отвлёкся.

Умирать вдруг перехотелось. Силы по капле возвращались в мышцы, размытый рисунок пола обретал чёткие узоры, а потускневший мир окрашивался заново. Я ощутил необъяснимую радость жизни, ведь мир вокруг совершенно новый, и я дышу им, я свободен от тирании Тамары Адольфовны, пуза Марины, всех долгов и обязательств, как и те семьсот счастливцев, прилетевших со мной прямиком в рай.

Эта непонятно откуда взявшаяся нелепица окрыляла. Я поднял голову. Передо мной стояла длинноногая красотка с бейджиком «медик» и улыбалась. В её руках была коробка ампул с искрящейся ярко-голубой субстанцией. Я узнал «блажь».

– Добро пожаловать на Дельту, Антон Ким, – пропела красотка ангельским голосом. – Не беспокойтесь. Сейчас подойдёт соцработник. Поскольку ваша жизнь теперь зависит от нас, вам помогут со всем необходимым на первое время.

– А потом?

А потом всю нашу толпу из семи сотен потерянных во времени идиотов повели по длинным коридорам и вывели из здания космопорта. Мы оказались на огромной верфи прямиком перед недостроенным космическим кораблём и гигантским ангаром, полным оборудования и сломанных роботов. Масштаб предстоящей работы не пугал, никто не смотрел в ангар. Все таращились на звёзды, разинув рты. Таких звёзд я больше не видел нигде и не мог оторвать взгляда от россыпи сверкающих точек. Всё остальное не имело значения или это блажь заставляла так думать. В любом случае, было не так уж плохо отбросить старое и начать новую жизнь. Я даже разглядел в толпе симпатичную девчонку лет двадцати, и мигом протиснулся к ней.

– Привет! Я Антон – улыбнулся я, стараясь вложить в улыбку всё своё очарование, и протянул руку для знакомства. А чего ждать? – Путешествуешь одна или с кем-то?

– Марина, – девчонка вцепилась в мою ладонь и тоже улыбнулась. – С мамой, но разве это важно?

Терраформи́рование (Оксана Ковпак)

Назар вошел в кабинет бывшего босса. С тех пор как он уволился, здесь ничего не изменилось: на столе стоял треснутый макет с надписью «Превратим Солнечную систему в наш дом», рядом – полупустая чашка с кофе. Он остановил взгляд на экране чашки: двенадцать часов, регата началась. Назар вздохнул и плюхнулся в кресло – а мог бы сейчас смотреть, как яхты отчаливают от берега. Дверь открылась, и в комнате появился бывший начальник, он выглядел уставшим, под глазами залегли синяки, лицо осунулось.