Одержимые сердца

«Значит, между Седриком и Брэндоном нет неприязни, – думала я. – Есть только обоюдная ненависть. Седрик ненавидит Брэндона за то, что тот заставлял страдать Вайпер, а Брэндон ненавидит Седрика за то, что та смертная любила его. И за то, что Седрик убил ее. И все. В сердце Брэндона нет места ни для кого, кроме нее. Нет места для меня! Я всегда думала, что, если Миша отвернется от меня – это будем самым невыносимым, что я когда-либо переживу в своей жизни. Но я ошибалась! Самое невыносимое произошло сейчас: вампир, которого я люблю, так безумно, так жгуче и неистово, предпочел меня смертной. Он любит ее. Смертную! И чтобы быть с ним, я должна быть похожей на нее! Отречься от себя, от своих принципов, от своей жизни и превратиться в эту чертову смертную! Это невыносимо… Невыносимо! Эта мысль убивает мое сознание, заставляет мою душу содрогаться от боли и рыдать от безысходности. Брэндон не любит меня! И никогда не полюбит! Но его условия – это Ад! Нет, нет! Я не подчинюсь! Я нашла в себе силы уйти и больше никогда не вернусь!»

Моя нога резко легла на тормоз, и автомобиль, громко взвизгнув, остановился. Я ударилась лбом о руль. Сама не понимая, что делаю, я вышла на дорогу и вперила взгляд назад, туда, где находился Брэндон. Мои легкие жег нестерпимый огонь, готовый сжечь меня и все вокруг. Прижав руки к груди, я тяжело задышала. Из моих глаз текли слезы. Мой рот широко раскрылся, и из горла вырвался громкий жуткий крик.

И мне вдруг стало намного легче. Теперь, как никогда, я была уверена в том, что сделала правильный выбор.

Я была свободна от плена Брэндона Грейсона.

Глава 27

Маришка встретила меня в аэропорту Вацвела Гавела и приняла в свои теплые сестринские объятия. Именно к ней тянулось мое сердце после разрыва с Брэндоном. Только Маришка могла понять меня, но, увы, я не могла рассказать ей о настоящей причине моего побега из Сансет-холла. Тайна Брэндона, как бы ни искушала меня тем, что о ней должен был бы узнать весь мир, хранилась в моем сердце. Я поклялась себе, что никто, кроме меня, Маркуса, Седрика и самого Брэндона никогда не узнает о том, что мистер Грейсон навсегда потерян для реального мира и живет в своем, розовом. Никто не узнает о том, что он влюблен в смертную – это была его тайна, и он был вправе ревностно хранить ее. Ведь, несмотря на всю мою ненависть к нему, все мои неразделенные чувства и эмоции, я не была такой уж мерзавкой, чтобы сделать то, что я в сердцах пообещала ему: выставить идиотом и слабаком перед всем нашим обществом. К тому же, в случае огласки, он упадет с пьедестала не один – он унесет меня за собой, в пучину насмехательств и сочувствия. А ни в насмешках, ни в сочувствии я не нуждалась.

Маришка была прекрасным лекарем моего разбитого сердца – она никогда не упоминала ни о Брэндоне, ни о Маркусе, а заставляла меня делать то, что до этого момента заставляла ее делать я: развлекаться. Рестораны, званые обеды, вечеринки, опера, театры, кино, просто прогулки по прекрасной старой Праге… Маришка… Как благодарна я была ей! Она так старалась, но, увы, Брэндон никак не желал покидать мои мысли, как Маркус – мысли моей сестры.

Разводу – быть. Это было ясно, как день. Однако документы от адвоката Маркуса запаздывали – она заболела и взяла отпуск. Об этом сообщил сам Маркус – в коротком сообщении.

Я даже не знала, стоило ли мне злиться на непутевого Маркуса, ведь он так старался помочь мне. После его приезда к Брэндону, я чувствовала к нему благодарность. Но, все же, с Маришкой он поступал как последняя свинья, и это не могло не раздражать меня. Я просто терпеливо ждала, когда они уже разведутся, чтобы честно принять сторону моей сестры и вычеркнуть Маркуса Моргана из моей жизни. К тому же он был лучшим другом Брэндона, а я отчаянно желала, чтобы меня с умалишенным идиотом Грейсоном не связывало больше ничего.

Желая хоть как-то разнообразить наши с Маришкой жизни, я уговорила ее на небольшое путешествие: сначала мы полетели в Варшаву, к родителям и маленькому Седрику. Оттуда поехали в Гданьск, где Мартин открыл уже второе заведение, в этот раз – паб с «самым вкусным польским и восточноевропейским пивом». Из Гданьска мы взяли самолет в Дублин, где в это время находился Мсцислав, который, в компании с нашими общими знакомыми-вампирами, обсуждали план покорения Эвереста. Последним пунктом нашего путешествия были Миша и Фредрик, в Ванкувере. Там нас приняли особенно тепло. Миша провела нам экскурсию по своему университету, а Фредрик пригласил нас посмотреть на его офис. Нужно заметить, всего за каких-то пару-тройку лет он раскрутился и теперь зарабатывал хорошие деньги. «Это мое хобби, которое приносит мне деньги» – добродушно ответил он Маришке, когда она поинтересовалась его работой. Мы провели в Ванкувере замечательную неделю. Естественно, родители, братья и Миша с мужем получили от меня известие о том, что я и Грейсон расстались, на что они отреагировали удивлением, но, поняв, что мое сердце разбито, деликатно молчали об этом и старались не упоминать имя Брэндона при мне.

Моя семья поддерживала меня. Раньше я не понимала того, как это важно иметь поддержку любящей семьи. Никогда в жизни я не получила столько тепла, объятий и ласковых слов, как за эту короткую поездку. И, черт побери, как приятно было видеть счастливые глаза родителей, когда они увидели, как близки стали Маришка и я. Мама даже всплакнула.

Но мне пора было писать новую книгу моей жизни. Начать все с нуля. С чистого листа.

Расставшись с Маришкой, Мишей и Фредриком в аэропорту, я села на самолет до Торонто.

Домой. В любимый милый сердцу город.

К этому времени я уже разорвала контракт с «Colour world» и искала других сотрудничеств. Благодаря моему уже известному в мире фотографии имени, меня тут же пригласили провести выставки сразу пять знаменитых музеев Канады и США. Материала у меня не было, но я быстро получила его. Все там же – в Норвегии. Все та же идея старинных домишек, предметов быта и историй из прошлого. Эта выставка прошла в Торонто, и она тут же принесла мне невероятный успех: ее даже продлили на месяц – так много людей желало ознакомиться с тайнами загадочной Норвегии.

Я начинала жизнь с чистого листа и собиралась прожить ее настолько счастливо и свободно, как мне только удастся. Увы, Брэндон был прав, когда сказал, что мои чувства к нему никуда не исчезнут – моя голова была забита им, как бы я ни старалась заполнить свой разум чем-то другим.

Секс со смертными? Не помогало. В постели с ними я представляла Брэндона. Он был везде и повсюду. Новые выставки? Они занимали меня лишь на короткий период. Развлечения, театры, путешествия? Все было без толку: мои мысли возвращались в Сансет-холл и тем прекрасным дням и ночам, что я провела там с Брэндоном. Конечно, он видел во мне Вайпер, но я не могла не отметить того, что он все-таки заботился обо мне, устраивал для меня знатные вечера, хотя так ненавидел толпу людей в своем доме… Маленькие, но чувственные моменты, обращенные ко мне, к Марии, не к Вайпер. Будь у него Вайпер, он не подпустил бы к своему поместью ни одного вампира. Значит ли это, что он чувствует ко мне хоть что-то? Привязанность? Он сказал, что я нужна ему. Почему? Быть его Вайпер? Или им руководят другие ко мне чувства?

Возможно, мне стоило бороться дальше… Нет, что за мысли? Прочь! Прочь из моей головы! Я ушла и стала свободной! А он… Я даже не знала, что стало с ним, и чем он теперь занимался. Лишь одно я знала наверняка: Люция приезжает к нему каждую пятницу. Или, теперь, когда я не с ним, она приезжает к нему намного чаще? Пусть! Мне все равно! Наплевать на то, что при одной мысли об этом меня охватывает жгучая ревность! Он – не мой, и никогда им не был!

Любить себя – таково было мое первое правило. Самым дорогим существом для меня должна быть я и только я.

Чтобы отвлечься от пожирания себя угнетающими мыслями, я часто звонила сестрам и Мартину. Мсцислав был вне зоны досягаемости – наверно, уже на полпути к вершине Эвереста. Миша и Фредрик приезжали в Торонто пару раз на выходные, и мы провели чудесное время вместе. Мой давний страх того, что Миша узнает о моих похождениях, испарился – оказывается, Миша знала. Когда я с круглыми от удивления глазами спросила, кто же проболтался ей, она лишь засмеялась и сказала, что не выдаст мне свой источник информации. «Но, поверь, мне абсолютно все равно! Это, странно, конечно, но мне… Ну, бывает. Кстати, родители тоже знают. И уже давно. Но, раз они ни разу не отругали тебя, это значит одно – они приняли это как должное» – сказала Миша и пожала плечами.

Отныне я могла вздохнуть с облегчением: что ж, все знают! Не нужно больше скрывать! Родители знали! Знали, но и слова мне не сказали!

Чудно.

После отъезда Харальдсонов, я позвонила Маришке и поинтересовалась, готовы ли, в конце концов, документы на развод.

– Еще нет. Маркус и его адвокат тянут с этим, и это раздражает меня, – ответила на это Маришка. – Он так категорично заявил, что хочет развод, но вот уже два месяца я жду от него документы!

– Не обращай внимания, – сказала я ей. – Лучше расскажи, как там твой сынок. Он все еще у родителей, в Варшаве?

– Нет, он со мной. Мама позвонила три дня назад и сказала, что Седрик рыдал целый день и просился к маме в Прагу. Она привезла его сегодня на автомобиле. Седрик сиял как начищенный пятак – так ему понравилось путешествие с бабушкой!

– Бойкий мальчуган! Ты случайно не знаешь, навещал ли его Маркус, пока тот был в Варшаве? – поинтересовалась я.

– Да, пару раз. Седрик скучает по отцу… Эй, куда с грязными лапами? Седрик! Ты забыл помыть ему лапы! Нет, нет, только не мои кресла! – вдруг со смехом воскликнула Маришка, и в трубке послышался радостный лай собаки и крик Седрика: «Хорошо, мам!».

– О, боги! – вырвался у меня удивленный возглас. – У тебя что там, собака?

– Да, мы забрали из приюта Блэки! Седрик был очень рад! Он старается, гуляет с ним пять раз в день в любую погоду, а потом моет ему лапы. Правда, сегодня забыл, – весело сказала Маришка.

– Отлично! Теперь ему будет, чем заняться! – засмеялась я.

Я была приятно удивлена: Маришка взяла домой собаку! Умница, какая же она умница!

Но я не стала хвалить ее, зная, что та смутится.

– Как ты? – спросила Маришка. – У тебя все… Нет, Блэки, фу! Он лижет мое лицо!

«Блэки, ко мне!» – тут же раздался голос Седрика.

«Пожалуйста, милый, следи за тем, чтоб он не бросался на других с поцелуями!» – сказала ему Маришка.

«Но он ведь просто показывает свою любовь!» – обиженно воскликнул Седрик.

«Я понимаю, но, пожалуйста, научи его выражать свою любовь ко мне как-то по-другому. Не хотите пока поиграть в твоей комнате?» – ласково спросила Маришка.

Послышался топот ног и лап, убегающих прочь.

– Ох, этот пес испортил все мои кресла! – с иронией в голосе сказала мне сестра.

– Ничего, их всегда можно перетянуть, или, на крайний случай, купить новые, – подбодрила я ее.

– Хорошая идея. Эти кресла, к тому же, теперь кажутся мне такими мрачными! Но, прости, как у тебя дела? Все в порядке?

– Да вот, думаю о новой выставке, но никак не могу найти идею, что и где. Не подкинешь идейку? – поделилась я.

– Как насчет твоей родной страны?

– А что интересного есть в Польше? – почему-то рассмеялась я.

– Много чего! Например, жизнь в бедных районах. Ты снимаешь нищих в других странах, но совсем забыла о той, где родилась и выросла.

– Хм… – Я задумалась.

Почему бы и нет?

– Ладно, уговорила! – воскликнула я. – Только ради тебя! И ты должна приехать на выставку!

– Обязательно! Такое я не пропущу… О, прости… Ага, Маркус только что написал, что приедет завтра повидать сына. – Голос Маришки вдруг дрогнул.