Одержимые сердца

Я помахала ему рукой и направилась в отель.

На самом деле, я и без Харви прекрасно знала о том, во сколько открываются ночные клубы. Мой любимый клуб в Лондоне как раз находился недалеко от моего отеля. Именно по этой причине я всегда останавливалась здесь, – чтобы притащить с собой очередную жертву. Использовать ее. Выбросить. Забыть. Забыть настоящее. Хоть на пару часов.

Глава 5

Из всех, кто приходит в клуб, я всегда выбираю самого красивого. По человеческим меркам. Что касается посетителей женского пола, со мной не сравнится никто, и я правлю балом. Я просто подхожу к своей жертве и говорю: «Привет. Мне скучно. Не хочешь пройтись со мной до моего отеля?». Работает безотказно. Так бывает в большинстве случаев, но иногда я люблю разыграть целую историю, трагикомедию, развлечься. Но не сегодня. Мне не до этого. Все, что мне нужно – дожить до следующего вечера, не думая о Брэндоне.

Мы идем в отель. Я и Адам. Адам – молодой ветеринар, кажется, он сказал, что ему 26. Его глаза сияют от восхищения моей красотой. Мое короткое черное платье оказалось замечательной приманкой. Высокий, стройный, красивый, темноволосый Адам. Любит собак. Отличное качество. Хоть я собак не люблю. Ни котов. Вообще равнодушна к животным.

– Тебе нравится быть ветеринаром? Пришивать хвосты и усы, усыплять больных и старых, зашивать раны? – поинтересовалась я, взглянув в лицо моей жертвы.

Мои каблуки отчетливо отчитывают каждый мой шаг. Через пять минут мы будет в номере моего отеля.

– Да. Я люблю спасать жизни. – Адам скромно улыбнулся и перевел взгляд на свои ботинки.

«А я – забирать» – с мрачной усмешкой подумала я.

– Ты боишься крови? – вдруг спросил он.

– Хм, дай подумать. – Я приложила палец к губам и нахмурила лоб, колеблясь – сказать ему правду? Или оставаться в игре?

– Большинство девушек боятся крови. Поэтому мне так трудно найти себе ассистентку. – Вдруг не дождавшись моего ответа, сказал Адам. – Одна из них уволилась прямо во время операции. Тяжелый случай. Кота порвала стая собак, по частям собирали. А хозяйка рыдала в коридоре. И тут Нэнси выбежала из операционной и не вернулась. Мне пришлось делать все самому. Ужасный день.

– Дура. И ей не было жалко котика? – Задумчиво пробормотала я, отворачивая от него лицо.

Отличный разговор. Я веду этого остолопа в отель, чтобы развлечься с ним, а он рассказывает мне про кота и его рыдающую хозяйку! Мило.

– Знаю, не лучший рассказ, правда? – словно прочитав мои мысли, усмехнулся Адам. – Прости.

Я с интересом взглянула на него. И мне вдруг показалось, что этот Адам – совсем не то, что я люблю использовать. Неужели он хороший парень? Черт.

– Да, – честно ответила я.

– Я и в клубы очень редко хожу. Не люблю весь этот шум. Но сегодня была очень сложная операция. Пришлось зашивать… Прости, я опять туда же…

– Черт, – пробормотала я.

Да. Именно так. Он – хороший парень. Как не повезло!

– Мне нужно было забыть эту картину. Хоть ненадолго. Я люблю свою работу, но иногда мне хочется, чтобы она исчезла, – тихо сказал Адам.

– Я понимаю. – Я пристально смотрела в его уставшее лицо. – Поэтому ты проведешь меня до отеля и пойдешь домой спать.

Мне стало не по себе. Я не могла использовать его. Он был так непохож на меня. Слишком хорош. Слишком.

– Да, как тебе удобно. Но ты… Ты оставишь мне свой номер? – с надеждой в голосе спросил он.

Даже не спросил, почему. Почему я пригласила его в номер отеля, а сейчас говорю «нет». Одуванчик. Голубь. Впервые за все годы моего разврата со смертными.

– Прости. Нет. Я просто хотела поиметь тебя, – честно ответила я. Адам усмехнулся. Я провела указательным пальцем по его щеке. – Но я не могу так поступить с тобой, мальчик. Ты просто чудо. А я грязная грешница.

– Я так не думаю. Но даже если это и так, это не имеет значения. Ты мне нравишься. Очень. Поэтому я пошел за тобой.

Его честность причиняла мне лишь боль: с каждым его словом он становился чище, светлее, почти таким же чистым и невинным, как Миша. А я – утопала в своем разврате. Бездне своей похоти. Покрывалась стигматами богохульства.

– Я обычная распутница, Адам. А ты – ты, наверно, единственное светлое пятно в моей дерьмовой жизни. Дальше я пойду одна. Иди домой.

– Нет, я доведу тебя до отеля. Ради твоей безопасности. Не отказывайся.

Я улыбнулась. Ради моей безопасности! Как же он все-таки мил!

– Ты просто прелесть. Хорошо. Пойдем.

Мы молча дошли до моего отеля.

– Прощай, Адам. Удачи в твоем благом деле. – Я потянулась к его лицу и поцеловала его в щеку. Агнец Божий. Адам.

– Спасибо за прекрасный вечер, Мария. Если ты позволишь, я бы хотел поцеловать твою руку. – Он скромно улыбнулся и протянул мне руку. Я подала ему свою. Его губы прикоснулись к моей ледяной коже.

– Иди в отель. Ты замерзла, – сказал Адам.

– Спокойной ночи, – мило улыбнулась я. – И какое же у тебя красивое имя.

– Библейское. Как и твое.

Мы разошлись. Как ни странно, я чувствовала себя хорошо. Несмотря на то, что мой план сорвался, Адам превратил этот вечер во что-то возвышенное.

Но при этом, я желала лишь одного – погрузиться с головой в ванну, полную воды, и не дышать. Просто лежать на дне, как труп. Это была не я. Кто-то другой.

***

Восемь ноль семь. Вечер.

Я знала, что Брэндон уже здесь: окна моего люкса выходили прямо на дорогу. Его черный «Бентли» стоял, припаркованный на парковке для гостей. Такой же хищный и лощеный, как его хозяин. Брэндон помешан на «Бентли».

Он ждал меня в ресторане. Но я не торопилась появляться. Пусть ждет, как дети ждут Рождества. Если Грейсону нужна его покупка, он будет ждать столько, сколько я соизволю не показываться. Это мой каприз. Черт. Кого я обманываю. Себя? Нет, это – нежелание видеть Брэндона, разговаривать с ним, сидеть с ним за одним столом. Мой страх. Я была напугана. Быть наедине с ним. Пытаться оставаться холодной и ироничной, в то время, как в моей душе горел костер, сжигающий все вокруг.

Я взглянула в зеркало: большое, идеальное, ровное. Мое отражение. Тоже идеальное.

Но нет. Я не объята тем пламенем, что жжет меня внутри. Я спокойна. Лишь мои губы сжаты плотнее обычного. Я поправила жемчужный браслет на левой руке, провела пальцами по контуру своего лица. Волосы лежат в идеальном порядке. Такие красивые, ухоженные, блестящие. Завиваются, как морские волны. Лежат водопадом, закрывая своей роскошью мою узкую спину. Обтягивающая черная юбка, на ладонь выше колена. Полупрозрачная белая рубашка с зауженными рукавами. Три четверти. Через ткань можно увидеть мой красивый белый лифчик. Новые, сегодня купленные белые туфли на высоком толстом каблуке. Я похожа на секретаршу. Ангелоподобную, дьявольски-соблазнительную, коварно-прекрасную секретаршу.

Нет. Я никогда не буду подчиненной. Моя роль – командовать. Всегда. Жизнью. Смертью. Покоем. Чувствами. Но, увы, не своими. Чужими. Со своими я вела упорную кровопролитную, изнуряющую войну. И пока что, уже столько лет, они побеждали.

Пора.

Захватив синий кожаный клатч, я медленно направилась к двери. Затем – прогулка до лифта. Минута в лифте, длившаяся как вечность. И вот, я появилась в огромном светлом фойе, как ангел господень перед грешниками. Я – холодна, как вырезанный из белоснежного мрамора падший ангел, сторожащий могилу прекрасной принцессы. Я и сама принцесса. Мадонна.

Но с каждым шагом, приближающим меня к отдаленному столику, за которым сидел Брэндон, меня все больше охватывало неприятное, жуткое, неудобное чувство. Ненависть. Страх. Презрение. Моя кровь полна этим ядом. Но я твердо, красиво, медленно шла вперед. Я не остановлюсь ни перед чем. Ни перед кем. Особенно, перед ним.