Мама для Одуванчика

– Как небо? – киваю одному из ребят.

– Болтанка знатная. Ночной был тяжелый.

– Все равно, – упорно стоит на своем девушка, когда мы снова остаемся одни. – Я бы наконец-то познакомилась с Аськой. А то мы спим уже второй год, а о твоей семье я знаю только на словах, на которые ты, Романовский, кстати, не особо щедр.

Что есть, то есть. Прошло больше года с начала наших отношений без обязательств. Когда застряв из-за непригодных для полета метеоусловий в аэропорту Пхукета, мы с Лилей решили “приятно провести время”. Неуставные отношения – чертовски опасная вещь в нашей профессии. Ребров если узнает, по шее получат все, включая и меня. На звания и заслуги в такие моменты у нас не смотрят. Но нам пока удачно удавалось все скрывать, хотя готов поставить все, что есть, на то, что мой экипаж догадывается. И да, за все время я так и не набрался решимости, а может, и желания в большей степени двигаться дальше. Мне комфортно, и менять что-то не собираюсь. По крайней мере, пока.

– На следующей неделе будет видно, Лиль, – говорю, пресекая дальнейшие расспросы и уговоры, увидев замаячившего впереди второго пилота и остальных членов моего экипажа. – У меня сейчас не тот настрой, чтобы строить планы на следующую неделю.

– А он вообще у тебя бывает когда-то тот?

Молча пожимаю плечами, решив проигнорировать тонкий выпад. Девушку явно это задевает, но, как и все мы, она вполне осознает, что не самое хорошее решение – поругаться с командиром перед самым вылетом.

Перед полетом первым делом всем составом проходим медицинский контроль, который занимает от силы двадцать минут: пульс, давление, общее состояние – медицинский персонал вышколен и делает все четко и точно. Каждый работник такой огромной системы, как аэропорт, – исключительный профессионал своего дела. Далее предполетный брифинг с командой, а уже перед самым заходом на борт отправляемся с Костей – вторым пилотом – в авиа-диспетчерский пункт за “погодой” по маршруту, в аэропортах прилета, отлета на всякий случай каждый экипаж получает актуальные данные о состоянии метеоусловий на запасных аэродромах. В моей практике полетов, а это немного-немало уже почти шесть лет на международных рейсах – такая ерунда случалась всего трижды, но, тем не менее, пилоты несут ответственность не только за себя, но еще за несколько сотен людей, которые висят в железной посудине на высоте несколько тысяч метров. Тут вольно-невольно каждый будет перестраховываться.

Проходя служебными помещениями, краем глаза отмечаю уже гудящий, словно улей, аэропорт. Вылеты, прилеты, ожидание, посадка, высадка. Вечное движение.

Выходим на взлетную полосу под неумолкающий задорный треп стюардесс, которые под предводительством Лилии сегодня оживились, как никогда. Мелкий дождь уже накрапывает, но по всем показаниям проблем со взлетом быть не должно. Направляемся всем экипажем к своему уже родному Airbus A350.

Кто-то сходит с ума и пускает слюни на дорогие тачки, а у кого-то все мысли о дорогих воздушных посудинах. Новенький красавчик, первый в стране, буквально недавно введенный в эксплуатацию – мечта, а не самолет. И я определенно родился под счастливой звездой, раз честь управлять такой махиной досталось мне и моему экипажу.

Окидываю взглядом все более хмурые тучи и поднимаюсь на борт. Пока команда проводит осмотр и готовится встречать “гостей”, занимаю свое место в кабине и набираю брата. Гудок, два, Костя суетится, проверяя наличие нужной документации, а я уже готов психануть и сбросить вызов, когда великовозрастное дитя наконец-то соизволило ответить.

– Да? – сонный голос и недовольное женское ворчание на заднем плане.

– Никитос, время одиннадцатый час, – бросаю взгляд на часы, – ты так всю жизнь проспишь.

– Я домой приехал под утро, – тяжелый вздох в трубке. – Чего хотел, Владос? Я сейчас не в состоянии слушать твои заунывные речи о жизни.

– Завтра меня на рейс поставили, а я утром должен был пойти с Аськой в новую школу. Поэтому мне нужна твоя помощь.

– У Аськи, кажется, есть мать, или я что-то путаю?

– Ты прекрасно знаешь, что у Карины тысяча и одна причина, чтобы съехать с вопросов воспитания.

– Как вы вообще умудрились встретиться, до сих пор не пойму.

– Так что, я могу на тебя рассчитывать? – пропускаю мимо ушей недовольный бубнеж. Сам удивлен, как два таких человека – карьерист до мозга костей, как я, и Карина – умудрялись уживаться вместе почти три года. И даже дочь родить. Правда, вот теперь с воспитанием беда. И Ася при любом удобном случае устраивает бойкот. Как начала в четыре года, так до сих пор показывает свой взрывной и упрямый характер. Из нас с Кариной получилась поистине гремучая смесь.

– Племяшка же не виновата, что ее родители ид…

– Я понял, – перебиваю братца, – сегодня с рейса я приеду уже за полночь, Ася с матерью. Завтра в десять вам нужно быть в школе. Адрес скину сообщением. Умоляю, Никитос, не забудь в этот раз документы и… – потираю переносицу, на секунду прикрывая глаза. – И заставь любимую племяшку хотя бы в первый день не показывать свой характер. Это третья школа за год… такими темпами они в столице скоро закончатся.

– Ты прекрасно же понимаешь, против чего наш Одуванчик бунтует, – ухмыляется Ник на том конце провода, – ребенок фактически без предков растет. Я бы тоже бил в колокола.

– Но это не повод изводить учителей, – до сих пор плохо становится при воспоминаниях о последней выходке дочурки. – Ты со своим подходом – добрый дядя Никита – разбалуешь мне дочь окончательно.

– И вообще, – продолжает на своей волне братишка, – двадцать пятое мая… какая, к черту, школа?

– В частные зачисление идет с конца учебного года, и мы с матерью решили, что ей было бы неплохо попривыкнуть к новому классу во время пришкольного лагеря.

– А такая ерунда еще есть?

– Есть…

– Влад, начинается посадка, – перебивает, заглядывая в кабину, старший бортпроводник.

– Понял, действуйте, – киваю парню из команды, – в общем, завтра в десять. Документы и хорошее настроение, – даю установку братцу.

– Есть, капитан.

Сбрасываю вызов и провожу последние приготовления к взлету.

После посадки пассажиров и полного закрытия всех дверей проводим запуск двигателей. Все действия отлажены настолько, что разбуди меня ночью – я, не открывая глаз, смогу поднять лайнер в небо. Последние минуты ожидания и, еще раз проверив системы и сверив данные, запрашиваем разрешение на взлет. Все работает, как часы, и никаких сбоев не предвидится.

Выезд на взлетную полосу, плавный подъем и набор высоты. Занять эшелон, и дальше все сделает автоматика. Мы с Костей наконец-то можем расстегнуть кители, отстегнуть ремни и, врубив автопилот, снять наушники, выпить по чашке кофе, услужливо приготовленного стюардессами. Еще один рейс. Один из сотен уже совершенных. Снова другой город, снова новые лица. В такие моменты тянет пуститься в долгие размышления, тем более времени при пятичасовом рейсе хоть отбавляй, но привыкший четко контролировать свою жизнь, я никогда не позволяю себе лишних эмоций или, тем более, сожалений.

Откидываюсь в кресле и, взъерошив волосы пятерней, оглядываюсь вокруг. Серое небо в ожидании дождя, а внизу под тучами едва различима проплывающая столица. Думал, что со временем такие виды приедаются. Но каждый следующий раз, как первый. Вряд ли возможно еще больше ловить кайф от своей работы, чем ловлю я.

Глава 2. Варя

Будильник. О нет!

Тянусь рукой к электронным часам, пытаясь нащупать кнопочку, но не тут-то было. Он падает под кровать и продолжает разносить шум по всей квартире. Все-таки придется открывать глаза. А как не хочется…

С трудом разлепив веки, я впадаю в ступор. Первый вопрос в голове – где я?

Но тут же возвращается сознание. В съемной квартире. Все те же светло-персиковые стены и бежевая мебель. И да, сегодня мне на собеседование. Первое мое собеседование, если не учитывать практику.

Вскакиваю с постели и направляюсь в ванную. Нужно приводить себя в порядок, просыпаться и собираться. За время учебы в универе выработалась стойкое умение действовать на автомате. И не мудрено. Днем учеба, вечером до середины ночи работа, чтобы заработать деньги на универ, а потом пару часов сна, и все снова по кругу. Я уже привыкла.

После водных процедур наматываю на голову смешной тюрбан из полотенца и плыву на кухню. Готовлю тосты с сыром и завариваю чашку ароматного кофе.

Когда все готово, по маленькой кухоньке разносятся умопомрачительные запахи. От этого на губах расцветает улыбка. Усаживаюсь за стол и делаю пару глотков бодрящего напитка, хрущу тостом, и я счастлива.

Люблю утро, когда оно неторопливое и размеренное. Но еще люблю поспать и именно поэтому зачастую упускаю такие блаженные моменты.

Однако сегодня я даю себе, любимой, всего считанные минутки на то, чтобы расслабиться, насладиться тишиной, пением птичек за окном и завтраком, и… вспомнить, что через час я должна быть у кабинета моего возможного работодателя.

Остатки завтрака уже уничтожаю бегом, на пути к шкафу, где висит подготовленный костюм. Выбор я свой остановила на брюках и приталенном пиджаке цвета сочного персика. Под низ белая блузка на бретельках, что смотрится и скромно, и в тоже время стильно. Образ завершают туфли в тон на высоком каблучке и сумочка.

Пробегаю румянами по скулам и собираю слегка влажные после душа волосы в высокий хвост. Окидываю взглядом свое отражение и довольно подмигиваю себе в зеркале.

Все, готова!

Но на выходе меня тормозит раскат грома. Выглядываю в окно – все-таки зонт брать придется, а жаль. Так не хочется его с собой таскать. Но майское небо хмурится, и на него наползают ужасные черные тучи. По ощущениям, ливень пойдет вот-вот.

Залипаю у окна немного дольше, чем следовало бы, рассматривая потрясающую картинку грозового неба. На ум снова приходит мысль о пилоте, с которым столкнулась однажды в дверях ресторана. Почему я вспоминаю такой незначительный эпизод, не знаю. Возможно, потому что пилоты всегда казались какими-то небожителями. Людьми, далекими от нас, простых смертных, и абсолютно недосягаемыми, а тут… просто вот так, в дверях. И теперь, смотря на небо, невольно возвращаюсь в тот нерадостный конкретно для меня вечер и вспоминаю его. Его лицо в моем воображении всегда размыто, но рубашку с погонами и причудливым значком, напоминающим крылья, выкинуть из головы не могу.