Разбитые маски

– Но почему ты сам…

– Я просто не могу этого выговорить, – неожиданно резко ответил он. – А ей будет намного проще это сказать. Если ты действительно хочешь что-то узнать.

С этими словами он заперся в ванной.

Ольга в замешательстве постояла у двери, слушая шум льющейся воды. Ванну он принимать не мог – вода шла только холодная. Тогда зачем открыл кран? Скорее всего, сидел на бортике ванны, смотрел на бегущую струю и ждал, когда жена позвонит Маше, как он посоветовал. А потом? Потом, вероятно, он все-таки выйдет. Что ей предстоит узнать?

Женщина медленно прошла в комнату, набрала знакомый номер – по памяти, не прибегая к записной книжке. Взглянула на часы. Поздно, конечно, но на этот раз ей абсолютно все равно, разбудит она золовку с семьей или нет.

Она их разбудила – у Маши в доме всегда ложились рано. Голос, раздавшийся в трубке, был заспанный и раздраженный:

– Слушаю!

– Маша, у меня к тебе только один вопрос, – сказала Ольга, отмечая про себя, что в ванной выключили воду. Виталий, наверное, прислушивается. – Где он был все это время?

После паузы Маша попросила объяснений. О чем речь? И тут Ольга не выдержала. Она давала себе слово, что будет говорить очень спокойно. Не позволит себе сорваться на крик, не унизится перед женщиной, которая предпочла видеть, как она корчится от страха и тревоги, чем выдать своего любимого брата.

– Ты знала все с самого начала и даже не намекнула, что он жив! – крикнула она в трубку. – Спасибо! Я считала тебя человеком!

– Он вернулся? – забеспокоилась та. Сонливость исчезла из ее голоса, появилась явная тревога. – Витя у тебя? Дай ему трубку!

– Он в ванной. И он велел позвонить тебе, чтобы ты сама мне все рассказала. Он, видите ли, почему-то стесняется.

Снова пауза. Ольга почти видела, как ее собеседница лихорадочно кусает губы, пытаясь как-то выкрутиться. Была у Маши такая привычка. На нижней губе у нее постоянно красовались две темные отметины – след зубов.

Ольга решила, что больше ни за что не сорвется на крик. Если такое произойдет, она просто повесит трубку. Если начнешь кричать, ничего не добьешься. «Вся его семья такова! – в отчаянии подумала она. – Улитки. Как они похожи на улиток – и брат, и сестра! Стоит показаться опасности – они сразу втягивают рожки и прячутся в раковинку. И никаким способом не выманишь их оттуда. Он заперся в ванной, а она замолчала».

– Скажи, – ее голос прозвучал хрипло, но тихо. – Скажи, где он пропадал. Он сам попросил тебя об этом.

– Ты не могла бы дать ему трубку?

– Нет. Боюсь, что он вообще не выйдет из ванной, если ты не объяснишь мне…

– Ну хорошо, – Мария очень волновалась – в трубке было слышно ее частое, будто загнанное дыхание. – Не знаю, правда, зачем он взвалил это на меня…

Как всегда, ушел в сторону! Разве я обязана сообщать такие вещи?

– Какие, Маша?

– Он был у женщины, – с трудом выговорила та. – У другой… Не у Ирины. Это все, что он мне тогда сказал.

Теперь обе молчали. Ольге послышался какой-то шорох в ванной комнате. Наверное, Виталий обо всем догадался по наступившей тишине.

– У женщины, но не у Ирины, – автоматически повторила Ольга. – Я правильно поняла?

– Да. Он так сказал.

– Кто она?

– Не знаю. Я сказала все, – в голосе послышалась мольба. – Ты же понимаешь, что я не могла тебе передать такое. Он мог даже не просить об этом! Я попыталась его уговорить, чтобы он не вел себя так безобразно, но тогда он просто повесил трубку. И не звонил целый месяц, почти до апреля.

– Он звонил несколько раз?

– Три раза, – моментально ответила Маша. – В конце февраля, в конце марта и потом еще в мае. И каждый раз говорил одно и то же – что скоро вернется, что запутался в своих чувствах.

Последние слова она произнесла так, будто просила прощения за брата. Ольга поймала себя на том, что тоже кусает губу, повторяя дурную привычку Маши. Она невольно улыбнулась, и это ее поразило. Она, значит, еще может улыбаться? Услышанное не напугало ее, кажется, даже не слишком удивило. Она уже ждала чего-то в этом роде. Неужели ждала?

– Попробуй его простить, – попросила Маша, нарушая паузу. – Попробуй… Мужчины, они иногда…

Ольга положила трубку и задумчиво посмотрела на телефон. Хотела она знать то, что узнала теперь? Ее предупреждали. Она знала, что рискует, добиваясь правды. Виталий так и сказал.

В коридоре зазвучали шаги, Виталий вошел в комнату. Ольга пожала плечами, едва встретив его взгляд:

– Какой же ты гад, однако.

Она по-прежнему говорила спокойно. Достигнув этой способности один раз, она ее прочно освоила. Просто не волноваться, не плакать, не жаловаться. Илье бы это понравилось. Или нет? Он ведь не любит железных леди.

– Ну, знаешь ли, мы квиты, – ответил он, не глядя ей в глаза. – Давай ложиться, я смертельно устал.

– Ты хочешь развестись? – спросила она. – Давай, я готова.

– Я об этом не говорил.

– Но ты прожил с какой-то женщиной четыре месяца и за это время даже ни разу не позвонил. Я не сержусь, что ты был с ней. – Она с удивлением поняла, что не лжет. – Я сержусь только, что ты так отнесся ко мне. Ты же понимал, что я могла вообразить… Как переживала… А что в итоге? Гора родила мышь. Так мучиться, так ждать… И в итоге обнаружить, что у тебя просто не хватило мужества признаться в маленьком грешке.

– Повторяю, мы квиты, – повторил он. Виталий уже начинал перестилать постель. Он снял и бросил в угол совсем еще чистые простыни. Ольга отметила это – с его стороны такой заботы о чистых простынях никогда раньше не отмечалось. Не потому ли, что теперь на них спал Илья? «Как будто дело в простынях!»

– Ты как будто дожидался, когда я не выдержу, сломаюсь, пойду по твоему пути. – Она говорила это, доставая из шкафа чистое белье. Ее почти забавляло, как буднично они занялись делом. Обычный вечер, небольшая супружеская размолвка. – И тут же объявился. Странно, ты так удачно выбрал время! Невозможно поверить, что это простое совпадение!

– Но это так, – он разгладил последнюю складку на простыне и выпрямился. Глаза у него закрывались сами собой. – Оля, у меня есть предложение. Давай ляжем спать, а завтра начнем все сначала.

– Что именно?

– Все. Нашу жизнь. Я забуду об Илье, ты – о том, что я натворил. Я готов признать, что моя вина больше твоей. Признаю, что угодно. Но пойми, если мы не забудем эту историю, нам придется расстаться.

«Я только хочу сказать, что хорошие браки распадаются с такой же скоростью, как и скверные», – услышала она голос Ильи. А потом – голос своей матери. Та повторяла фразу, которую Ольга часто слышала от нее с самого раннего детства. «Каждый день случается что-то хорошее и что-то плохое. Нужно только уметь отличать одно от другого».

Эта фраза въелась в ее память как некая аксиома, но Ольга никогда особенно не задумывалась над ее смыслом. Казалось, он лежит на поверхности, но только сейчас она поняла, что именно хотела сказать ее мама. Хорошее иногда кажется плохим, и наоборот. Если суметь различать эти вещи между собой, жизнь станет намного более сносной и простой.

Виталий, не дождавшись ее ответа, улегся в постель. Некоторое время он лежал с закрытыми глазами, потом попросил погасить свет. Ольга щелкнула выключателем и вышла на кухню.

Розовый халат висел на спинке стула. Она взяла рукав, слегка пожала его, будто здороваясь со старым другом. «Прошлой ночью я согрешила с Ильей. Кажется, так это называлось в старину. Хорошо это было или плохо? Потом он меня бросил. Может, это тоже к лучшему? Или все-таки нет? Вернулся Виталий, и это было хорошо… До тех пор, пока я не узнала всей правды. Кажется, этот день побил все рекорды по «хорошему и плохому». И мне никогда в этом не разобраться».

Глава 5

Она приняла трудное решение – ни о чем его больше не спрашивать. Виталий предлагал забыть – но это ей не подходило. Забыть и замолчать – это разные вещи.

И поэтому утром, когда Ольга готовила завтрак, Виталий заметно повеселел. Он то и дело поглядывал в ее сторону, будто дожидаясь неприятных вопросов. А не услышав ни одного, с упоением принялся поглощать омлет. Она поставила перед ним тарелку с добавкой, подвинула ближе пряники (купленные Ильей). А потом слегка нахмурилась.