Виват, Романовы! Часть II

Секретарь Наполеона: полагаю, сир, все дело в англичанах. Это они.

Наполеон (круша мебель). Естественно! Это они!! И евреи!!! О, как я зол! Как я зол!! Теперь понятно поражение в Александрии!

Секретарь Наполеона. Успокойтесь, сир. Всё образуется. В России часто меняются императоры. Не стоит к ним слишком привязываться и возлагать на них надежды.

Наполеон (устало падая обратно в кресло). Ужасно! Я так и не успел жениться на его дочери! Всё пропало! Все мои планы…

Секретарь Наполеона. Ну почему же, сир. Скончался отец, но дочери-княжны всё ещё живы. Вы вполне можете просить их руки у нового императора.

Наполеон. А кто новый император?

Секретарь Наполеона кладёт перед ним на стол маленький портрет.

Наполеон (берёт портрет). Хм… кто это? Похож на девочку…

Секретарь Наполеона. Прошу прощения, это изображение десятилетней давности. Это наследник – старший сын Павла, великий князь Александр Павлович. Ныне император России.

Наполеон. А-а-а-а-а… так это он в заговоре участвовал?

Секретарь Наполеона. Да. Однако здесь было бы более уместно страдательное наклонение. Ибо действие совершалось над субъектом. То есть… Его участвовали в заговоре.

Наполеон (задумчиво). Да, весьма страдательно выглядит… но взгляд проницателен и выразителен. И в нём чувствуется некая загадочность.

Секретарь. Возможно. Он же русский.

Наполеон (махнув рукой). Нет-нет… Я не об этом. Не о загадочной русской душе. Я о загадке, которая есть в душе этого молодого человека… (Смотрит на портрет.) У него есть некая тайна. Это видно по взгляду.

Секретарь. Да. Но в любом случае, так как он император, то вы имеете возможность просить у него руки одной из его сестёр, как у старшего брата, за неимением отца.

Наполеон (хлопнув по столу). Так и сделаем! Попросим у него руки!

Встаёт и идёт к двери. Потом возвращается, берёт со стола портрет, смотрит, кладёт в карман и, насвистывая, уходит.

Сцена 12

Зимний дворец. Спустя сутки после похорон.

Александр сидит в кабинете и печально смотрит в окно. Заходит Марьфёдорна. Следом за ней входят великие княжны и графиня Ливен, держащая за руку маленьких Николая Павловича и Михаила Павловича. Все смотрят на Александра.

Марьфёдорна (торжественно). Теперь ты им отец!

Александр. Я?!

Марьфёдорна. Ты занял место своего отца. Значит, теперь ты – отец!

Подходит к окну, распахивает его. На улице толпа людей приветствует Александра, подбрасывая в воздух шапки.

Толпа. Государь! Отец наш!!!

Александр в ужасе выбегает из кабинета. Забегает в покои к Елизавете Алексеевне.

Александр (истерически). Я ещё и недели не правлю, а уже стал отцом кучи неизвестных людей! Елизавета Алексеевна! Только вы не начинайте ещё напоминать о своей беременности!

Елизавета Алексеевна (откладывая книгу). Саша, не волнуйтесь. Тут вы можете быть спокойны. К отцовству моего ребёнка вы не имеете отношения, и вам это известно.

Александр (садясь рядом и потирая виски). Да, но мне же всё равно придётся объявить его своим! Это возмутительно невыносимо! Я даже не уверен, что я мужчина, а уже стал многодетным отцом… (Замирая.) О, теперь я понимаю, каково было батюшке! А ведь он хотя бы принимал добровольное участие в создании этих детей…

Елизавета Алексеевна (смотрит на него многозначительно). Если бы вы проявили хоть капельку желания стать мужчиной… то вполне могли бы быть реальным отцом хотя бы одного ребёнка.

Александр (недовольно). Опять вы об этом! И не надоело вам?

Елизавета Алексеевна. Надоело, но куда деваться?

Александр. Действительно, некуда! (Берёт её за руки и вздыхает.) Нам с вами, Елизавета Алексеевна, деваться некуда. Мы – жертвы долга! Я государственного, а вы супружеского…

Елизавета Алексеевна (ехидно). Да вы мне и этот долг выполнять не дозволяете…

Александр на всякий случай встаёт и отходит к двери.

Александр. Да, совсем забыл. Вам надобно переехать в апартаменты в конце коридора.

Елизавета Алексеевна. Саша, успокойтесь, я не собираюсь посягать на вашу невинность.

Александр. Дело не в этом. Матушка… (осекается) В общем, перевезите ваши вещи. Будет всем удобнее, если вы после родов будете находиться в уединении. И чтобы вам не мешал сигаретный дым из моего кабинета, и прочее…

Елизавета Алексеевна. Вы же не курите…

Александр (смотрит на неё). Вы ведь меня и так поняли.

Уходит.

Сцена 13

Две недели спустя.

Зимний дворец. Кабинет императора. Солнце светит в окно. Александр сидит за столом, рядом сидит в инвалидной коляске с ногами в гипсе Адам Чарторыжский.

Александр (вздыхая). Вот уже месяц прошёл… как быстро летит время.

Адам Чарторыжский. Пора приступать к работе… Ты уже достаточно оправился. (Смотрит на свои ноги.) В отличие от меня.

Александр. Я никогда не оправлюсь. Рана в моём сердце никогда не заживет… я – несчастнейший из людей, и я должен страдать…

Адам Чарторыжский. Да ради Бога, Саша! Страдай, сколько влезет, сам, но избавь уже от страданий народ! Ты обещал провести либеральные реформы, которые мы с тобой придумали!

Александр (неспешно потягиваясь). Да-да, я помню… но к чему торопиться? Люди ещё не отошли от потрясения в связи с событиями той ночи.

Адам Чарторыжский. Единственное, от чего люди не могут отойти, так это от похмелья по случаю поминальной вечеринки. (Катит к двери.) Ты получил полную свободу действий. Воспользуйся же этим наконец!