Копье чужой судьбы

– Я просил тебя вызвать Свирскую. Но позже. Впрочем, теперь это не важно.

– Она сама прорвалась… Простите, Альберт Иванович, здесь ваша жена.

Он улыбнулся вошедшей женщине:

– Заходи, Маша, я ненадолго.

Полина приготовилась поздороваться с вошедшей, однако никто не собирался ее представлять.

Жена Варовского была высокого роста, никак не меньше метра восьмидесяти. На плоском бледном лице не было ни грамма косметики. Вылинявшие глаза, невыразительный носик. Шифоновая блузка белого цвета и юбка из джинсовой ткани – чуть старомодные. Между тем лет ей, похоже, было не более тридцати.

У Полины возникло чувство враждебного возбуждения, как у собаки, когда на загривке встает шерсть.

«Что именно в ее облике меня раздражает? – мысленно спросила она себя и тут же ответила: – Все».

Варовский проводил жену до кресла. Она нежно проворковала:

– Спасибо, милый…

Полина была уверена, что ее тихий голос звучал ласково только для мужа. Для всех остальных он был наверняка по-иному окрашен.

Варовский взял чистый лист и положил на стол перед Полиной.

– Садитесь, пишите.

– Что писать?

– Заявление об увольнении.

– Альберт Иванович, выслушайте меня.

– От того, что вы скажете, ничего не изменится.

– Пожалуйста! – взмолилась Полина.

– Ну, хорошо.

– Мне только что позвонил муж. Рисунок нашелся!

Варовский, протестуя, выставил перед собою ладонь:

– Немедленно прекратите. Как вы не понимаете, все это выходит за рамки дозволенного. Сегодня утром вы не знали, куда делся рисунок, а после обеда ваш супруг находит его. – Он прищурился. – Не у вас ли дома он отыскался?

Побледнев, Полина ответила сдержанно:

– Мне не известно, при каких обстоятельствах нашелся рисунок.

– Святая простота…

Она отодвинула лист бумаги:

– Я не стану писать заявление!

– Подите отсюда вон, – сказал Варовский громовым голосом.

Полина пошла к двери, а он продолжал говорить ей в спину:

– Неделю назад в архиве выявлена подмена рисунка второй половины девятнадцатого века. Его вы тоже отыщете в своем доме?

Она обернулась:

– Что?

Альберт Иванович махнул рукой:

– Идите!

Полина перевела взгляд на его жену, рассчитывая найти поддержку или, по крайней мере, сочувствие. Варовская смотрела на нее пустым, безразличным взглядом, как на предмет мебели.

– Подожди, пожалуйста, подожди… – Рита Беленькая бежала по лестнице вслед за Полиной.

Та обернулась:

– Не заметила тебя. Извини.

– Здорова же ты бегать… – Рита была на голову ниже подруги. Темные волосы, короткая, как у мальчика, стрижка. На лице – яркий румянец. Было видно, что погоня ей далась нелегко. – Кириченко рассказал про подмену еще одного рисунка. Как быстро на тебя повесили всех дохлых собак.

– Кириченко? Тот озабоченный, кривоногий? – спросила Полина.

– Для начала, пожалуйста, успокойся. – Рита взяла ее под руку и повела вверх по лестнице. – Нужно все обсудить.

Когда зашли в кабинет, Полина сказала:

– Сейчас я видела жену Варовского.

– Маруху? И как она?

– Уверена в своей исключительности.

– Еще бы… В двадцать семь лет заиметь двоих детей и мужа-миллионера.

– Двоих?

– Второй был вроде контрольного выстрела, – усмехнулась Рита. – До его рождения все были уверены, что Варовский вернется к первой жене. Но он после рождения сына женился на Марухе. Дальше пошло как по писаному: сначала маленькая вилла в Болгарии, потом большая в Ницце. И заметь: все оформлено на нее.

– Ты откуда это знаешь?

– Она работала у нас в юридическом. Серая мышь. Ни грамма косметики. Вся из себя натуральная. Голос тихий, как дуновение ветра. Противный до тошноты. Подлая серая мышь. Доносила, наушничала, фискалила. Короче – Маруха. – Рита на мгновенье задумалась, потом скосила глаза на Полину: – Думаешь, я завидую? – Она затрясла головой. – Не-е-ет.