Роковое золото Колчака

К гольцам Леньку и Митьку впервые привел друг отца, дядя Вася Ягудин, но уже второй год они ходили туда одни. Построили шалаш, который примыкал к небольшой скальной пещерке и был ее продолжением. К скале приставили жерди, обложили их лапником, повесили на кожаных петлях дверцу – обычную рамку из веток и лапника. Получилось отличное укрытие, в котором они всегда табарились[6 - Располагаться на привал.].

И жерди, и лапник пришлось натаскать, потому что деревьев здесь почти не было, один только мох и вековые сухостоины, вымоченные дождем, оббитые ветром, иссушеные солнцем, блестящие, как кость, и желтые, как янтарь. Такую в костер положишь – горит жарким пламенем, и нет ни дымка.

В тайгу Ленька начал ходить с отцом лет с семи. Через два года стали брать с собой Митьку. Ружья для них отец купил в сельпо так же просто, как сепаратор или как мясорубку. Ни у отца, ни у матери охотничье рвение сыновей тревоги не вызывало, в деревне ружья были у всех. По местным понятиям, если у пацана есть ружье, значит, растет добытчик.

Отпуская сыновей на охоту или за ягодой, отец инструктировал их на все случаи жизни, или, как он говорил, «на все сто процентов». Первым правилом было то, что в тайге больше всего нужно бояться людей. От зверя можно уйти или спрятаться, в конце концов – застрелить. А у человека есть карабин. На восемьсот метров уйдешь – все равно он тебя достанет.

Тайга в этих местах звалась Золотой. Не потому, что красивая, а потому, что в земле было золото, и его добывали. На приисках, где есть добыча, есть воровство. Ну а где его крали, там промышляли несуны, или «насуны», как называли их местные жители. Насуны выносили через тайгу краденое золото на себе. На них охотились, их выслеживали, но если насуну удавалось добраться до места встречи с заказчиком, он мог не работать долгие годы или просадить все за один курортный сезон в городе Сочи.

Местные жители знали, при встрече насун любого убьет. Иначе убьют его. Выследят и точно убьют.

Отец, Семен Федулович, поучал своих сыновей:

– Если в тайге чужой, кедровка звучок подаст, но самое главное – ворон. – Он поднял палец и помахал им, будто грозя. – Не ворона, а ворон. Ворон больше вороны в три раза, величиной с большую черную курицу. И если ворон сказал «ка-а-а-а-р»…

– Бежать надо? – спросил Митька.

– Скрадывайся. Сиди не дыши. И чтоб не бзднул, ни сучок не сломал. Нужно – день просиди. Когда уйдет подальше, тогда аккуратненько выйдешь.

Отцовская наука пошла впрок, мальчишки намертво усвоили законы тайги.

Дурнина закончилась, и началась коренная тайга, а вместе с ней чуть заметная тропка, которая петляла среди деревьев – замшелых лиственниц, кедрача и вековых сосен. Здесь, как на дурнине, зверствовал гнус. Комары тоненько и зло ныли, впиваясь в уши, лицо и шею.

Часа через полтора им встретился первый дубас, трехсотлетний кедр, волшебное дерево с гигантской зеленой кроной. К такому подойдешь, закинешь голову – и залюбуешься, какая в нем сила.

Так они прошли еще два часа, если не больше. Идут-идут, а все смотрят, чтобы нигде никакой подвижки, ветка не шелохнулась, птичка не крикнула.

Тайга стала редеть, над деревьями уже вздымался горный хребет. Гольцы, а значит, шалаш был совсем рядом.

– Ка-а-а-а-р-р!

Ленька быстро присел и дернул за рукав Митьку. Тот тоже опустился на корточки. Ворон прокричал еще раз:

– Ка-а-а-а-р-р!

В кронах деревьев громко застрекотала кедровка.

– Здесь недалеко насунья тропа, варнаки золото носят, – прошептал Митька. – Батя так говорил…

Ленька зыркнул на него и сделал знак спрятаться в ельнике. Сам короткими перебежками удалился метров на сорок, так, чтобы не выпускать брата из виду. Дальше они все сделали так, как учил отец: тихо сидели каждый в своем укрытии.

Кедровки не унимались. Теперь их было не меньше трех, значит, тот, кто шел по тайге, был где-то близко.

– Ка-а-а-а-р-р! Ка-а-а-а-р-р! – отчетливо крикнул ворон.

За стволами мелькнул человек. Сгорбившись, он стремительно шагал в их направлении. На его спине был рюкзак, на плече висел карабин. Когда мужчина приблизился метров на сто, Митька неожиданно вскрикнул, выскочил из укрытия и радостно побежал навстречу.

– Дядя Вася!

Теперь и Ленька узнал в мужчине друга отца, но с места не двинулся, наблюдая за тем, как младший брат скинул короб и бежал навстречу Ягуде. Тот вдруг остановился, сдернул с плеча карабин и наставил его на Митьку.

Несколько мгновений растянулись в целую вечность. Треснул выстрел, и с деревьев разом вспорхнули птицы. Митька споткнулся, отпрянул, и его голова разлетелась красными клочьями. Потом, безголовый, он упал на траву.

Ленька ткнулся лицом в мох и сцепил зубы. Ощутив солоноватый вкус крови, даже не понял, что насквозь прокусил язык. И когда снова поднял голову, увидел, как Ягуда разглядывает мертвого Митьку.

Вдавив тело в изложину между корнями кедра, Ленька нащупал ружье, бесшумно подтянул его и уложил дулом на корень. Ягуда поднял голову и, выставив карабин, стал бешено крутиться на месте. Чуть выждав, Ленька нажал на курок. Ягуду словно переломило. Отбросив оружие, он скорчился. А когда отнял руки от живота, взревел и стал размазывать по лицу алую кровь.

Глава 1

Слюдянка

За полчаса до прибытия в Слюдянку Сергей Дуло стоял у окна и смотрел в темноту. Где-то там был Байкал. По коридору бегала сонная проводница и стучала в двери.

– Просыпаемся! Через тридцать минут Слюдянка!

Из купе выглядывали заспанные пассажиры, после чего началась возня и беготня в туалет.

Полина Свирская уже приготовила чемоданы и, устроившись за столиком, помешивала сахар в стакане, который сидел в настоящем железнодорожном подстаканнике.

Сергей опустил окно, в лицо пахнуло морской свежестью. В темноте замелькали редкие огоньки, которые, извиваясь, отражались в черной воде. Издалека долетел протяжный свисток тепловоза.

– Белье сдали? – Возле него остановилась девушка-проводница.

– Полина, мы сдали белье? – спросил Сергей у жены.

– Я сама унесла его десять минут назад, – сказала Полина.

Ничего не ответив, девушка заглянула к соседям.

– Здесь белье сдали?..

Полина придвинула второй стакан и похлопала по дивану рядом с собой.

– Иди сюда.

Сергей вернулся в купе и быстро допил чай. Потом уселся рядом с Полиной.

– Неужели тебе не нравится? – спросила она.

– Что?

– Новые места. Путешествие. Отдых.

– Нравится. – Ответив так, он покривил душой. Их путешествие пока заключалось в шестичасовом перелете из Москвы в Иркутск и трех часах, проведенных в мягком вагоне. Ему удалось вздремнуть пару часов, но лучше бы он и вовсе не спал. Настроение было ни к черту. – Нравится, – повторил он.

– Врешь. Я слишком хорошо тебя знаю.

– Там Байкал. – Сергей кивнул на окно в коридоре.