Белый асфальт

Глава 4

Северск

Северск встретил их сумрачным, холодным рассветом. Это был северный поселок, в основном одноэтажный, скрытый в низких, туманных горизонтах. Он отличался от тех, что Стерхова видела до сих пор.

Первое, что бросалось в глаза, – нескончаемые вереницы самосвалов, которые проезжали мимо.

– Машины возят золотую руду с рудников на обогатительный комбинат. – Сказал Добродеев. – В Северске много приезжих водителей, живущих здесь вахтами.

– Проходной двор. – Заметила Анна. – Это осложнит любое расследование.

– Работаем с тем, что есть. – Добродеев улыбнулся, и Стерхова впервые за всю поездку решила использовать его благодушие.

– Что вам известно об этом деле? – поинтересовалась она.

– Ничего. – Слишком быстро ответил Добродеев, давая понять, что в этом вопросе он – кремень.

По дороге в следственный отдел им встретилась столовая – одноэтажное здание барачного типа с выцветшей вывеской. Возле него в клубах выхлопных газов стояли заведенные самосвалы.

– Их здесь никогда на глушат. – Объяснил Добродеев. – На морозе потом не заведешь.

Несколько шагов от стоянки до столовой пронзили ступни диким холодом. Он стремительно полз по икрам под пальто и дальше – к спине. Ощущение было ужасным. Никогда ни до, ни после Стерхова так не мерзла.

Зал столовой оказался слишком большим для такого места. Внутри было душно и тепло, пахло простой едой. За длинными столами сидели сотни мужчин. По ним было видно, что, сменяя друг друга в тяжелой и монотонной работе они давно потеряли счет неделям и дням. В воздухе висела тяжелая, непривычная тишина, разговоры здесь были не нужны: задачей каждого из них было поесть, отпахать тяжелую смену и упасть на койку в общежитии.

Отстояв короткую очередь на раздачу, Добродеев и Анна прошли к гигантскому чану, откуда все наливали чай. Он был терпким, горячим, без всяких изысков.

Они сели за стол.

– Как думаете, сколько времени нам придется здесь провести? – спросил Добродеев.

– Все зависит от дела. – Сказала Анна, не углубляясь в тему. Перед ней стояла еда, и она не собиралась портить завтрак разговорами о работе.

Поселок оказался небольшим, и в этот день был укутан густым, всепоглощающим туманом. Добродеев вел машину уверенно, без лишней суеты, как человек, который бывал здесь не раз.

Анна взглянула на часы и заметила, что до сих пор не привела их в соответствие местному времени. Часики были маленькими, механическими, их подарила мать в честь окончания школы. Вспомнив о матери, она проверила телефон и увидела, что мать звонила ей несколько раз. Но после переправы мобильная связь не работала.

Собравшись перезвонить, Анна тут же засунула телефон в карман. Как раз в этот момент они подъехали к зданию следственного отдела, которое было таким невыразительным, что сливалось с унылым пейзажем Северска. Стекла в окнах потемнели от времени, а вывеска была полустертой ветрами и холодом.

Следственный отдел располагался на двух этажах. Бледный свет от люминесцентных ламп освещал вестибюль и стенд с фотографиями преступников.

Добродеев прошел к стойке дежурного и достал удостоверение. Анна тоже предъявила свой документ. Дежурный офицер без лишних разговоров повел их по коридорам в приемную.

Интерьер отдела был примитивным. Старые полы под ногами скрипели, потолки были низкими. В воздухе витал характерный запах непроветренных помещений, в которых не прекращались встречи и разговоры. Стены были заставлены деревянными шкафами, из которых торчали бумаги.

«Все замерло в ожидании перемен» – эта мысль позабавила Стерхову. Повсюду, куда бы она ни приехала, было одно и то же.

В приемной начальника отдела пахло хорошим кофе – первый запах, который порадовал Анну. Вскочившая при виде их секретарша распахнула дверь кабинета и жестом пригласила войти. Анна Стерхова успела заметить гравировку дверной таблички: «Гедройц Борис Янович – начальник следственного отделения МВД России по Северскому району».

Из-за стола навстречу им вышел мужчина в штатском.

– С приездом! – сказал Гедройц. Его приветствие было искренним – ни лишней теплоты, ни равнодушия. – Как добрались?

– Главное – живы. – Пошутил Добродеев.

Анна исподволь оглядела начальника отдела. Он был типичным представителем местечкового начальства. Фигура – коренастая и несколько грузная. Лицо – будто выжжено временем: заостренные черты, резкие морщины и цепкий взгляд – сочетание, производившее сильное впечатление. Ему было за пятьдесят, он, как и Стерхова, был подполковником, и это вызывало вопрос о причинах задержки очередного звания.

Устроившись за столом совещаний, Анна предупредила:

– Мы хотим немедленно приступить к работе.

– Кто ж вам мешает… – Гедройц поднял трубку и распорядился: – Лера, вызови ко мне Ивана Астафьева.

– Пока суть да дело… – начал Добродеев, но Борис Янович его придержал. – Не спеши, Вадим. Дождемся Астафьева, тогда и поговорим.

Несколько минут ожидания прошли в тишине. За это время Гедройц просмотрел и подписал несколько документов. В присутствии гостей, он мог бы этого не делать, но почему-то сделал. Стерхова попыталась расспросить его о предстоящем расследовании, но Борис Янович технично свернул с этой темы. Он действовал по своим правилам, и Анна замолчала, поскольку не привыкла лезть в чужой монастырь со своим уставом.

Вскоре дверь кабинета приоткрылась, и в образовавшуюся щель сунулась белобрысая готова молодого мужчины:

– Вызывали, Борис Янович?

– Входи, Ваня. Вызывал. – Дождавшись, когда он сядет, Гедройц представил: – Следователь Астафьев. А это, – он посмотрел на Анну: – Стерхова Анна Сергеевна, подполковник юстиции, заместитель начальника отдела по расследованию преступлений прошлых лет. С Добродеевым ты знаком.

– Рад знакомству. – Астафьев приподнялся и снова сел.

– В рамках нашего отдела создана оперативная группа из четырех человек. Помимо Анны Сергеевны, Добродеева и тебя в нее войдет криминалист Ромашов.

– Старик два года, как на пенсию вышел.

– Вызвали, оформили, будет работать. – Сказал Гедройц.

– Сильно сомневаюсь… – Астафьев покачал головой. – После следствия по делу безголовых, старик сильно сдал.

– Восстановится. Тем более, он, как и ты работал над этим делом. Кому, как не вам.

– Ой, только не надо…

– Разговорчики! – прикрикнул Гедройц. – Анна Сергеевна приехала из Москвы, чтобы оказывать помощь, а не вывозить вместо нас дерьмо.

– Меня до сих пор не поставили в известность! – строго заметила Стерхова. – Не ознакомили с делом, не изложили суть.

– Капитан Астафьев предоставит материалы следствия и ответит на все вопросы. – Заверил ее Гедройц. – Кабинет вам дали большой, все подготовили: столы, технику, связь. Криминалист Ромашов поступит в ваше распоряжение с завтрашнего дня.

– Понятно. – У Анны появилось ощущение, будто ее одурачили. Она ожидала большего, но ее опять накормили «завтрашним днем».

– Что касается расселения, здесь получилась заминка. – Борис Янович механически открыл и закрыл крышку чернильницы на архаичном письменном приборе. – В гостиницу поселить не сможем. На руднике празднуют юбилей. Все номера заняты. Гости слетелись со всей страны, даже из-за границы. Вас, Анна Сергеевна, поселим у бабушки Ивана Астафьева. Добродеева Иван заберет к себе. Это временная мера продлится не больше двух недель.

Стерхова кивнула, не выразив особых эмоций. В таких ситуациях приходится принимать все как есть.

– Как долго может продлиться следствие?

– Смотря как управитесь. – Гедройц опустил глаза и задумчиво покачал головой. – На быстрый результат не надейтесь.

Анна встала и уже направилась к двери, когда Борис Янович окликнул ее:

– Забыл вас предупредить. Дело крайне конфиденциальное. Материалы следствия прошу не фотографировать и не выносить из отдела.

– Исключено. – Анна резко обернулась. – Я не могу работать без уточнений на месте, без копий и фотографий. Это стандартное правило, часть работы.

Гедройц на мгновение задумался, потом, словно смирившись с неизбежным, кивнул.

– Ну, хорошо. Делайте все, что нужно.

В конце встречи разговор, наконец, вошел в конструктивное русло. В этом кабинете, полном бесполезных бумаг и скрипящих стульев, началась их совместная работа. Стерхова помнила каждый взгляд и каждое слово Гедройца, поскольку была уверена – все, что она здесь услышала или заметила, ей пригодится.

Глава 5

Тени зимовья

Кабинет, отведенный для работы оперативной группы, оказался просторным помещением со свежеокрашенными стенами, где запах масляной краски смешивался с запахом пыли и старой мебели. В одном углу громоздилась гора из деревянных стульев, сдвинутых вплотную, как в зрительном зале. В другом – три стола с телефонами, принтером и компьютерами.

В центре зала стоял исполинский сейф, похожий на постамент Медного всадника. Всадника не было, но массивную дверь украшала запорная вертушка в виде колеса и замочная скважина размером с кулак.

– Что это за место? – спросила Анна, проводя пальцем по пыльной столешнице.

– Раньше здесь находился музей трудовой славы. Теперь… – Астафьев широко развел руки. – Временный штаб. Сейф, столы, место для допросов – все, как полагается.

Стерхова обошла помещение и задержалась у стенда с фотографиями. Ее взгляд упал на портрет мужчины в дорогом костюме – пожилого, с профессиональной улыбкой чиновника.

– Кто такой? – поинтересовалась она.

– Не узнали? – Иван гордо выпрямился, будто речь шла о нем самом. – Андрей Львович Крамов, наш земляк. Родился и вырос в Северске. В восьмидесятых был комсомольским вожаком, потом его забрали в Красноярск. В краевом центре со временем стал губернатором. Ну, а теперь он – сенатор, живет в Москве. Почетный гражданин Северска. В поселковой администрации им просто дышат.

– Ну, да… – прищурилась Анна. – В телевизоре часто мелькает.

– Кто же его не знает. – Сморщившись, Добродеев высморкался в клетчатый платок. – Простудился, черт возьми. Не идет мне ваш Северск на пользу. Как ни приеду, одни катаклизмы.

Астафьев тем временем подошел к сейфу, вставил ключ размером с ладонь и с усилием провернул вертушку. Дверь скрипнула, и открылся черный проем, похожий на склеп. Из его глубин Иван извлек нетолстую папку и положил на стол.

– Следственные материалы по делу безголовых. Пожалуйста. Изучайте.

– Не густо. – Стерхова сдвинула папку в сторону и обратилась к нему с вопросом: – Вы сказали: безголовых. Гедройц тоже…. Это шутка или какой-то местный жаргон?

– Ничуть. – Иван обнажил в улыбке крепкие зубы. – Трое – без голов, у четвертого – три огнестрела в спину.

– Так дело не пойдет. – Анна выставила перед собой ладонь, словно защищаясь. – Рассказывайте все подробно. С самого начала.

– А как насчет того, чтобы изучить материалы следствия?

– Это – потом.

– Ну, положим, я кое-что об этом деле знаю… – Добродеев встряхнул носовой платок и, уткнувшись в него, забористо чихнул.

– Тогда почему не рассказали в дороге? – спросила Стерхова.

– Приказ не разглашать раньше времени.

– Вот и молчите! – Анна снова обратилась к Астафьеву. – Слушаю.

Иван присел на край стола и закатил глаза, будто вспоминая детали.

– Два года назад. В ноябре. Да, в ноябре. Снег к тому времени выпал. Паром уже не ходил, а зимник еще не встал, когда в Северск прибыли пятеро москвичей…

– Постойте! – Анна недоверчиво смотрела на Ивана. – Вы сказали – прибыли. Паром не ходил, а зимник еще не встал. Билетов на самолет хронически нет. Объясните мне – как?

– Ребята со средствами. Прилетели на вертолете. Привезли с собой кучу снаряжения, техники, оружия и припасов.

– Зачем они приехали в Северск?

– Вроде на охоту. Но, как оказалось – просто покуролесить, попьянствовать и пострелять на природе.

– Не лучшее место выбрали. Да еще в ноябре. – Покачал головой Добродеев.

Иван Астафьев деловито продолжил:

– Поселились они в гостинице и на несколько дней загудели. Крутые были ребята.

– Были… – кивнула Стерхова. – В живых не осталось никого?

Астафьев продолжил, будто не услышал вопроса.

– Снаряжение было наипервейшее. Дорогие ружья, тепловизионные прицелы, лазерные дальномеры. Камеры слежения с беспроводной передачей, спутниковый телефон, GPS-трекер, навигатор… Ну, про амуницию даже говорить не хочу – все первоклассное. Кроме прочего – ящики со спиртным и прорва жратвы.

– Кто знал об их прибытии?

– Весь Северск знал. Шевердов, наш глава, помощь предлагал.

– За что же такая честь? – усмехнулась Анна.

– Взрослые детки из богатых семей. Самый старший – Тимур Холофидин, тридцати шести лет. Остальные – его компания, всем за тридцать: Клименко, Пузанков, Визгор и Бердников.

– Чего их понесло в такую даль? Пострелять могли на стрельбище в Подмосковье.

– Романтики… – проворчал Добродеев.

– Какое там! – Иван Астафьев махнул рукой.

– Им нужна была помощь? – спросила Стерхова.

– Просили показать хорошее зимовье. Вертолет стоял в аэропорту Северска, чтобы забросить их на зимовье, а через две недели забрать.

– Что в итоге?

– Шевердов приставил к ним охотника Егора Сизова, бывалого кержака, и тот полетел с москвичами на вертушке к зимовью.

– Остался с ними?

– Вернулся обратно в Северск.

– Почему?

– Отказались. Столичное дурачье. В общем, сами с усами, все знали и все могли.

– Ну, а что тут такого? – вмешался Добродеев. – Оружия – пропасть, одеты-обуты, жрать-выпить есть. Вертолет оплачен, значит с зимовья заберет.

Иван Астафьев кивнул, словно соглашаясь.

– Кто ж знал, что все так получится.

– Что с ними случилось? – спросила Стерхова. – И когда вы об этом узнали?

– Когда за ними прилетел вертолет. На борту вместе с пилотами был Сизов, его прихватили из Северска. Они еще с воздуха заметили, что их никто не встречает. Ну, а как приземлились, тут уж все стало ясно. Кругом кровища и – ни души.

– Тела обнаружили?

– На следующий день, по прибытии оперативной группы. Я тоже там был. В избе – замерзшие лужи крови. Снаряжение, оружие и остатки провизии – все на месте. Мы сразу начали прочесывать тайгу. Потом запросили подмогу. Военные подсобили, прислали с десяток человек. Три трупа нашли через несколько часов, их сильно засыпало снегом. Тела лежали в замерзшем ручье, головы были там же.

– Кто поименно?

– Клименко, Пузанков и Бердников.

– Что с остальными?

– Четвертого, Визгора, обнаружили в тайге, в полутора километрах от избы.

– С отрезанной головой?

– Этот был целым, но весь исколот ножом, и с тремя огнестрелами в спине. Судмедэксперт определил, что ножевые ранения ему нанесли за несколько часов до смерти. Застрелили, когда он потерял много крови.

– Есть какие-то версии по хронологии событий?

– Убивать их начали в избушке, об этом говорят следы крови на нарах, на спальниках и на полу. Предположительно, Визгор, получив ножевые ранения, смог выбраться наружу и сбежать. На его поиски убийца или убийцы потратили несколько часов и, когда догнали, добили из ружья.

– Что с пятым? – спросила Анна. – Остался только Холофидин.

Иван Астафьев оторвался от стола и, словно вспоминая, прошелся по комнате. Остановившись, взглянул на Стерхову.

– Тимура Холофидина мы так и не нашли.

– Как это?

– Поиски продолжалась около месяца. Из Красноярска налетели оперативники. Здесь все стояли на ушах, но никаких результатов.

– Вообще никаких следов? – Удивилась Анна.

– Шел снег. – Иван замялся. – Следы, если и были, то их затоптали. Народу была прорва.

– Я имела в виду следы Холофидина.

– Был снегопад. Если он ушел, следы завалило снегом.

– Чем убивали, определили?

– Предположительно большим охотничьим ножом. Так написал в отчете судмедэксперт.

– Основные версии?

– Сначала предположили, что их убил Холофидин. Знаете, как бывает: перепились, слово за слово, схватились за ножи…

– Удобно… – гнусавым голосом проговорил Добродеев и шумно высморкался. – Удобно повесить всех дохлых собак на Холофидина.

– Были другие версии? – спросила Анна.

– Местные охотники – коренные жители Севера… У них свои тараканы в головах: шаманы, лесные духи, проклятия.

– Этой версии дали ход?

– Сначала, конечно, дали. – Иван Астафьев неопределенно покрутил головой. – С одной стороны все можно было бы списать на ритуальное убийство. Ведь головы зачем-то отрезали.

– А с другой?

– С другой – эта публика непременно растащила бы все оружие и снаряжение. Но все осталось в избушке.

– Что еще?

– Подозревали мужиков из поселения староверов. Их деревня в двадцати километрах от зимовья, на берегу Енисея. Я сам у них побывал, но версия быстро сдулась.

– Почему?

– Люди строгие, благочестивые, с Богом в душе. Ни в чем таком не замечены. Живут скромно: охотой, собирательством, ремеслами. Короче, на всем своем.

– Неужели этим ограничились?

– Как на духу.

– Кого опрашивали?

– Охотника Сизова и вертолетчика Громова.

– Это все?

– А кого еще? Некого больше опрашивать. Как говорится: тайга – закон, медведь – прокурор. Свидетелей не было.

Стерхова зябко повела плечами и посмотрела на окно:

– Нельзя ли найти обогреватель?

Иван пообещал:

– Завтра из дома принесу.

– У вас есть карта района?

– Да вот же… – он сделал несколько шагов и хлопнул пятерней по прибитой к стене карте. – Весь район как на ладони, и масштаб подходящий.

– Покажите, где находится зимовье.

Астафьев пошарил в ящике стола и достал канцелярские булавки. Одну вонзил в карту, будто пригвождая врага.

– Зимовье здесь. – Потом он воткнул вторую булавку: – А здесь нашли тела безголовых. – Третья булавка воткнулась в карту на значительном удалении от первых двух. – В полутора километрах к югу лежал Визгор.

– Надо туда лететь, – проронила Анна.

– Зачем? – вскочил Добродеев. – Два года прошло! Чего искать? Разве недостаточно следственных материалов?

– Вам надо лечиться. Сегодня же обратитесь к врачу. Даю два дня на выздоровление. Потом – снова в строй. – Стерхова обернулась к Астафьеву. – А вы найдите вертолет.

– Это будет непросто. – Он почесал затылок. – И дорого.

– Обратитесь к Гедройцу. Пусть позвонит в Красноярск.

– Хорошо, я так и сделаю. – Иван взглянул на часы. – Ну, что же, надо расселяться. Уже стемнело.

– Да, пожалуй. – Стерхова натянула пальто и подхватила дорожную сумку. – Завтра к девяти жду вас здесь.

Астафьев забрал со стола папки и по дороге к сейфу заметил:

– В таком пальтишке вам здесь не выжить.

Глава 6

Клинк-ког

Машина Астафьева, проржавевшая «Нива», хрустела снегом так, как будто ломала колесами кости. Каждая рытвина и ухаб отдавались в ребрах болезненным толчком. Ветер завывал в щелях кузова, словно кто-то дул в пустую бутылку.

Анна Стерхова отстранилась от дверцы, но холод по-прежнему сочился сквозь щели и ледяной удавкой цеплялся за шею.

Мимо проплывали одноэтажные дома – почерневшие, сгорбленные, припорошенные снегом, как гробы, накрытые саваном. Из труб валил белый дым и растворялся в темноте. Над крышами в черном небе висела пятнистая луна – ее тоже тронула захолустная ржавчина.

В темноте замигали тусклые огни двухэтажных бараков.

– Смотрите, как ночует Омиканская шоферня, – проворчал Иван, тыча пальцем в окно. – Живут как скоты. За смену – три, а то и четыре ходки. Спят на кроватях по очереди, едят дешевые консервы. И так месяцами.

Не отрывая глаз от дороги, Анна молча кивнула.

Ползущие мимо самосвалы резали фарами тьму. Грязный снег, вздымаемый их колесами, крупой оседал на капотах и стеклах проезжавших автомобилей. Вперемежку с самосвалами, будто в насмешку, мелькали дорогие «Лексусы» и «Мерседесы». Было очевидно, что золото здесь копали тысячи людей, но жили им только единицы.

Дом бабушки Ивана вынырнул из переулка внезапно: крохотный, будто сошедший с рождественской открытки, он притаился под шапкой снега. Три окошка, обрамленные резными наличниками, светились золотистым теплом.

Дверь отворилась, и Стерхову обдало приятной волной тепла, запахом яблок, смолистых дров и ароматом сушеной мяты. На пороге их встретила невысокая седая старуха: лицо в лучиках морщинок, живой, любопытный взгляд карих глаз.

– Милости прошу, заходите. Меня зовут Пелагея Михайловна. – Проговорила хозяйка. – Вас как звать-величать?

– Анна, – ответила Стерхова и перешагнула через порог. – Спасибо, что приютили.

Холод, цеплявшийся за подол ее пальто, мгновенно испарился, будто его и не было. Она ощутила, как тепло поникает в тело: сначала в кончики пальцев, потом в руки и грудь, в самое нутро, вытесняя ледяное онемение дороги. Дыхание стало глубже, как будто легкие вспомнили, как дышать теплым воздухом.

Анна скинула пальто. Пелагея Михайловна с неодобрением оглядела его и прежде, чем повесить на крючок, проворчала:

– В такой одеже в Северске не прожить.

– Ну, я пошел. – Иван Астафьев двинулся к двери.

– А как же чай? – строго спросила бабушка.

– Некогда. Мне другого командировочного из амбулатории забирать.

Дверь захлопнулась, не успев впустить холод в дом.

Пелагея Михайловна подсунула Анне под ноги вышитые войлочные тапочки.

– Чтоб ноги не зябли.

Она ступила на теплые от печного жара половицы. Кухня была небольшой – всего в одно окошко. Стол, стулья и шкаф с посудой, за чугунной дверцей гудела печь.

– Садись, милушка, поближе к огню, – хозяйка указала рукой на дубовую лавку, на столе была приготовлена кружка с горячим чаем.

Анна села и, прижав ладони к фарфоровым бокам, прикрыла глаза. Тело ее обмякло, мышцы, зажатые в холодную броню, наконец-то расслабились. В этом доме, как в оазисе тепла, время текло медленно, словно густой сироп, создавая обманчивое впечатление, что мерзнуть и спешить больше не придется.

– Сейчас покажу твою комнату! – старуха суетилась, расправляя на столе клеенку. Ее руки в коричневых пятнах, с узловатыми суставами, дрожали, но двигались быстро. – Кровать с панцирной сеткой, перину с гусиный пухом сама взбивала.

Комната оказалась крохотной, как скворечник. Металлическая кровать, покрытая горкой подушек с кружевными накидушками, напоминала снежную крепость. На стене висел плюшевый ковер с оленем.

Анна поставила дорожную сумку и вернулась на кухню.

– Еще чайку? – Пелагея Михайловна выставила чайник с ромашками и разложила по розеткам варенье. – Свое. Домашнее. Из малины.

Она присела на краешек стула. Ее руки – шершавые, в трещинах, как сосновая кора, лежали на столешнице, глаза с любопытством глядели на Анну.

– Издалека, поди? – спросила она, будто подтверждая то, что без того знала.

– Из Москвы, – кивнула Анна, прижимая пальцы к горячей кружке.

– Москвичка, значит?

– Москвичка.

– По делам, небось? – старуха щелкнула языком, будто поймала нить разговора. – Одна приехала или с мужем?

– С помощником.

– Вот оно что… – Пелагея Михайловна протяжно вздохнула, словно что-то припоминая. – Работаете вместе?

– Он из Красноярска.

– А ты по какой части? – старуха придвинулась ближе.

– Работаю в следственном комитете. Расследую преступления прошлых лет. – Из-за тепла и горячего чая Анне захотелось быть откровенной.

– Значит, как Ванька… – прошептала Пелагея Михайловна, и ее лицо сморщилось, как будто от кислой ягоды. – В Северск-то зачем? Тут и своих хватает.

– Есть одно дело… – начала Стерхова.

– По золоту? – перебила ее старуха, стукнув ложкой о блюдце. – Золото здесь всех с ума посводило. Кругом золотые прииски. Одни богатеют, другие в могилу торопятся. Шоферня – народ разношерстный. Случаются и убийства. Один другого пырнет ножом – и шасть в тайгу. Ищи-свищи ветра в поле.

– Убийства везде случаются. – Заметила Анна.

– Известное дело… – Пелагея Михайловна махнула рукой, будто отгоняя надоевшую муху. – Только если помощь тебе нужна, ты к Зварыкину обращайся. Он тут и царь, и бог, и воинский начальник. Как паук в центре паутины сидит, которому ниточку оборвать решает.