Разговор с автором

– Привет, – обернувшись, ответила она.

Я продолжал стоять возле нее, растопырив руки в стороны.

– Дай хоть обниму тебя.

Она как-то тихо и нехотя встала. Обняла аккуратно, отдаляясь, будто мы вообще не знакомы. Обычно она обняла бы крепче. Или выразила хоть какие-то эмоции по этому поводу, потому что не очень любила обниматься. Еще она бы сказала, что у меня холодное пальто, потому что я пришел с улицы. Но она ничего этого не сделала. Просто и безэмоционально похлопала меня рукой по спине и села обратно. Уже тогда я понял, что разговор ко мне будет короткий и какой-то не очень приятный. Хотя, чего уж там… Я все понял еще вчера, когда разговаривал с ней в баре. А может и еще раньше, когда она перестала отвечать на мои сообщения и звонки. Но все равно не хотелось думать об этом, накручивать себе плохие мысли. К тому же, я даже не могу предположить, что она собирается сказать. Лучше пусть сама скажет. И она сказала:

– Прости меня еще раз, что так тебя игнорировала.

– Да я тебя давно уже простил, – сказал я и неестественно улыбнулся. – Что ты мне хотела сказать?

– Да! Наверно, лучше сразу, без предисловий. Я переезжаю.

Стоило бы почувствовать грусть или опустошение. Но я не почувствовал. Не почувствовал вообще ничего. Наверно, потому что я уже все понял. Заранее. Это же очевидно. Ей тут не место. И рано или поздно она должна была уехать. Я просто промолчал и утвердительно кивнул. Слова бы тут только все испортили.

Совершенно неожиданно Алиса улыбнулась. Так искренне и светло. Я ее такую улыбку видел всего несколько раз. И те были в знак благодарности. Но сейчас-то за что благодарить?

– В Москву? – исключительно ради поддержания беседы поинтересовался я.

– В Москву.

– А что так резко? Если не секрет, конечно.

– Не секрет. Папа нашел для меня место в какой-то там школе юного драматурга. Кто-то отказался, видимо.

– Драматурга?

– Ага. Они почему-то считают, что это одно и то же. Хотя, ладно. Может мне там и понравится. А ты чего такой помятый?

– А, да я пил вчера. С другом встречался. У него в семье проблемы, вот, лечил, можно сказать, – я натянуто улыбнулся.

– М-м-м, – так же нарочито участливо промычала Алиса и покачала головой.

Весь наш разговор был похож на разговор совсем плохо знакомых коллег за обедом. Но мы все равно зачем-то его продолжали.

– Надеюсь, у него все будет хорошо…

– Да у всех нас все будет хорошо, Алис. Ты не переживай. Решила, так езжай.

Я же знал, что она уедет. Просто не думал, что это произойдет так скоро. И так… Так неожиданно. Все они такие уезжают. Куда и зачем мне понять было не дано. Зато я четко понимал, что такие, как Алиса, не отсюда. Но от этого ее новость не была менее неожиданной и неприятной. Алиса замолкла и глубоко вдохнула.

– Ты на меня злишься?

– Не злюсь.

– Ну Андре-е-ей. Я не хочу вот так с тобой прощаться. Че ты, а?!

– Нельзя злится на то, что кто-то поступает не так, как ты хочешь. Люди вокруг не обязаны соответствовать чему-то. Поэтому ты делаешь так, как делаешь. Смысл мне на тебя злиться.

– А почему ты тогда такой холодный?

– Ну, а что мне тебе сказать? Что ты хочешь услышать? Да, я буду скучать. Да, мне не хочется узнавать про твою жизнь без меня. Я не хочу, чтоб ты уезжала, но понимаю, что так нужно.

Во мне все рвалось надвое. Эгоистичный голос сердца говорил, что нужно ее остановить. Что без нее мне будет плохо и одиноко опять. А разум… Разум понимал, что для нее так будет лучше. Она должна расти, развиваться. И где еще это делать если не в Москве? Этот город всегда был для нее мал. Вопрос времени, когда она бы его покинула. Ох, лучше бы мы никогда и не встречались… Хотя, нет. Нет, что это я?!

– Я рад, что мы были знакомы, Алиса.

Сколько бы всего ни происходило и как бы тяжело мне ни было сейчас, я ни о чем не жалею. И даже хорошо, что так вышло. Что у нее такие родители. Они смогут ей дать возможности. Это же в миллион раз лучше, чем торчать тут с этими конкурсами, в которых ее не понимают. Может, в Москве более разборчивые люди. Может, там она раскроет свой талант… Самое главное, что там она сможет писать. А для нее письмо – лучший способ существовать в этом мире. Это ее инструмент общения. И, как получается, она неплохо им владеет. За это я даже рад. Рад за нее.

– И, если уж совсем честно, – продолжил я вслух, – я рад, что ты едешь в эту школу. Ты там напишешь еще сотню хороших рассказов или, что там пишут драматурги…

Алиса подняла глаза и внимательно слушала. А я говорил дальше. Говорил все, что мне хотелось сказать. От сердца. Только то, что думал. Без масок и неловкости. Без страха. Все равно она уедет.

– Я понимаю, зачем тебе учиться письму дальше. Развивайся в нем, это твое. Это как учиться говорить для ребенка. И ты молодец, что стараешься. Хоть и так. Зато это красиво.

Она расплылась в улыбке и тихо вымолвила: «Спасибо». Потом молча встала и обняла. На этот раз крепко, будто не хотела отпускать. Да, мне и самому, если честно, не хотелось отпускать.

– И я рада, что мы познакомились, – сказала она. – Мне уже нужно идти… – Алиса снова сделала глубокий вдох. – Но ты можешь мне писать.

– Хорошо, – ответил я и улыбнулся.

– Ну, тогда пока.

– Пока… Удачи там.

– И тебе тут, – бросила она, уходя.

Прозрачная дверь кафе захлопнулась за ней, а я остался сидеть за угловым столиком и смотреть ей вслед. Мне требовалось еще немного времени, чтоб понять произошедшее. Осмыслить, так сказать. Единственное, что я сразу для себя вынес, так это то, что лучше не писать ей какое-то время. По крайней мере, пока не отпустит. Да и, наверно, вообще лучше не писать. Пусть там начинает новую жизнь. Пусть там будет счастлива, будет светиться. А я больше этого ее свечения не увижу. Уехала она. Уехала! Последовала за мечтой. У нее хватило сил что-то со своей жизнью делать. Ну, а мои дни снова приобрели серый оттенок. Кафе… да что кафе? Оно никогда не было само по себе особенным. Не то чтобы я эту девочку любил. Не любил. Если бы любил, что-то бы точно сделал. Не дал бы ей уехать. Но так было надо. Ей нужно развиваться, идти за своей мечтой. Там ей будет лучше. Познакомится с сильными интересными людьми. Будет много и хорошо писать… Да.

Я представлял, как она летит в самолете. Как она счастлива и как ей страшно. И пообещал себе, что тоже начну следовать за своей мечтой. Что-то делать со своей жизнью. У меня хватит сил. Я смогу! Когда-нибудь точно смогу, как она, бороться и быть счастливым.

Я вышел из кафе. Ощущение было такое, как когда досматриваешь какой-то очень интересный и цепляющий фильм. Особенно, если смотришь его в кинотеатре. Потом идешь по улице, вертишь головой по сторонам, заглядываешь людям в лица и пытаешься осмыслить то, что только что увидел и узнал. Я вдохнул прохладный воздух, приподнял плечи, втянул свою замерзшую шею в себя как воробушек и перешел дорогу рядом с тем самым пешеходным. Про себя подумал: «Хорошо, что никакая девчушка больше не вылетит здесь на дорогу». Возле торгового центра я только сейчас увидел несколько бабушек, стоящих в ряд и торгующих всякой всячиной, какой обычно торгуют бабушки. У одной из них на старых и немного отсыревших коробках были выложены вязанные изделия. «Шарф!» – подумал я. Подошел, внимательно осмотрел все товары, но шарфов не увидел. Одни носки да варежки.

– А шарфики у Вас есть? – обратился я к одной из бабушек, что стояла рядом с коробками.

Она была самая хрупкая на вид из всех остальных, но и самая приятная. И почему-то напомнила мне мою собственную бабушку.

– Что, что? – переспросила она громким писклявым голосом.

Глуховата, наверно…

– Шарфики, говорю, у Вас есть?! – повторил я громче.

– Шарф? Шарф есть! – засуетилась она.

Бабушка вытащила откуда-то из-под коробок большой белый пакет, на котором красовалась эмблема «Магнита», поставила его на коробки, поверх всего, что на них лежало и начала в нем рыться, немного подрагивая.

– Вот! – пискляво крикнула она, доставая из пакета черный сверток. – Шарфик теплый, шерстяной. Сама вязала. Примерь, дорогой.