Лето детства

Нюта с друзьями сидели на бревнах под раскидистым клёном, что рос возле Нинкиного дома. Как обычно в руках каждый держал по горбушке хлеба, натёртого чесноком, а сверху густо смазанного нутряным свиным салом. Они молча жевали, переглядываясь довольными личиками.

Первым нарушил молчание Колька, проглотив последний кусок хлеба и вытирая жирные пальцы о штанину.

– Ну что, пойдем сегодня искать цветок папоротника? Думаю, дождя больше не будет.

– А вдруг всё же пойдет? – повернулась к нему Нинка. – Вон, гляди, какая туча над Затоном висит – черная, как деготь.

– Не, то не наша туча. Наша со стороны Рыльска движется, а эта на Бупел погнала, вот увидите, – утвердительно качнул головой Колька.

Они уже давно собирались посмотреть, как цветёт папоротник, но всё не могли выбраться, мешал дождь. Сегодня первый день, когда дождя не было. Взрослые уже давно подсмеивались над ними, спрашивая, где их цветок, что очень обижало ребят.

– В общем так, – Колька утер рукавом нос. – Расходимся, а как коровы пройдут, собираемся опять. Пойдём в лес, что за колхозным садом. Обувайтесь в резиновые сапоги, после дождя ещё мокро. Я возьму отцов фонарь, он мне обещал дать, а то ничего в темноте не увидим. Кажется, всё.

Колька ушёл, а девочки продолжали сидеть.

– Нин, – подала голос молчавшая до сих пор Нюта, – ты не боишься идти? Темно ведь в лесу.

Нинка помолчала дольше обычного:

– Вообще – то немного боюсь, но так не очень, просто по траве мокрой идти не хочется.

– А давай не пойдем, – предложила Нюта подруге. – Скажем, что родители не пустили.

– Ты что! – Нинка даже привстала.– Колька тогда совсем с нами водиться перестанет. Он с самой весны как заладил про этот папоротник, прочитал про него, так до сих пор успокоиться не может. А тут ещё взрослые подкалывают. Валька твоя так совсем его засмеяла, Сусаниным называет. Где твоё сопатое войско, спрашивает. Ты ж Кольку знаешь, если втемяшил себе в голову – не отступит.

–Пусть бы сам и шел, – вздохнула Нюта и добавила, – даже не знаю, кого больше боюсь, темноты или Кольку.

– Да ладно тебе, – поднялась Нинка, – чего её темноту- то бояться, вот только если упырей. – Она почесала лоб и спрыгнула с бревна. – Пошли по домам, стадо идет.

Вздохнув, Нюта сползла с бревен и поплелась домой.

Во дворе бабушка готовилась к вечерней дойке коровы. Она не обернулась на внучку, а сосредоточенно мыла цинковое ведро для молока. Нюта остановилась позади неё, соображая, спросить или не спросить, кто такой Сусанин. Наконец решилась.

– Бабуш, а кто такой Сусанин?

Замерев на секунду, бабушка выпрямила спину и, рассеянно посмотрев на Нюту, переспросила.

– Какой Сусанин? У нас на селе таких нету, откуда ты взяла?

– Да это не я взяла, это Валька Кольку так назвала, вот я и думаю, кто это…

– Нашла, кого слушать, Вальку. Она что зря городит, а вы рты разинули. Что ты свою сестру не знаешь?

– Ну почему она тогда сказала: Сусанин, где твоё сопатое войско? Он что военным был? – предположила девочка.

– Дался он тебе этот, как его…

– Сусанин, – подсказала Нюта.

– Не знаю я такого военного. Суворова знаю, а его нет.

Бабушка, отставив ведро в сторону, внимательно посмотрела на нее.

– Ты чего такая сумерная. Случилось чего?

– Да нет, просто мы сейчас за папоротником пойдем.

– Удивила. Вы уже с весны за ним ходите. Расхотелось что ли?

– Боюсь я, – выдохнула Нюта и опустила голову.

– Вот те раз, чего ж ты боишься то. Волков у нас не водится. А больше бояться нечего. Ну, если не хочешь – не иди, тебя ж не неволят.

– Нельзя… Колька совсем съест. Он и так кричит на нас: «Трусихи несчастные, надоело мне с вами возиться». Если я не пойду, то они с Нинкой больше меня никуда не возьмут. С кем мне играть тогда! Нет, идти придется.

Бабушка с жалостью посмотрела на Нюту и, вздохнув, произнесла:

– Не бойся ничего, внучечка, наш лес нестрашный. Я вон сколько лет хожу, бог миловал- плохого не случалось. Ну мне пора доить корову.

И она двинулась навстречу корове Зорьке, которая вошла во двор и тягуче мычала, призывая бабушку к себе.

Колька уже сидел на брёвнах, строгая палку ножиком. Последней вышла Нинка. Вслед ей слышался недовольный голос матери:

– Ну надо же, надумали, на ночь глядя, зателёпаются, как собаки. Совсем ума нету…

– Завелась, – Нинка вытащила из кармана пышку и стала разламывать её на три части.

– Не пускала? – Колька взял протянутую Нинкой часть пышки.

– Да нет. Это она просто с отцом поругалась, и мне перепало. Пошли.

Ночь уже опускалась на землю. Исчезли тени от деревьев и домов. Край неба, где заходило солнце, едва окрашивался остатками заката. Но полной темноты не наступало, зарево как будто подсвечивало ночь. Сладко пахло цветущей липой, свежей травой; с реки потянуло прохладой.

– Я же сказал, что дождя больше не будет. Не верили?

Проулок миновали быстро. В центре села, у клуба, собиралась молодёжь на танцы. Фонарь, висевший на столбе, освещал пятачок танцплощадки, с динамика неслась весёлая песенка про черного кота. За освящённым местом из темноты слышались громкие голоса, хохот.

– Обойдем их, – предложил Колька, – а то прицепятся со своими советами.

Они обошли клуб и оказались возле последнего дома на пригорке, где детвора каждый год на Спас встречает гостей. Отсюда, за огородами, начинался колхозный сад, а чуть левее – колхоз. Дальше сплошной стеной стоял лес.

– Ну, не сдрейфили? – Колька оглядел свою команду. – Ещё не поздно дезертировать.

Девочки молчали.

– Принято единогласно, – и он похлопал в ладоши.

– Ладно тебе, пошли, подумаешь герой, – Нинка смело шагнула в темноту. – Сам испугался, а признаться боишься.

Нюта тихо плелась за переругивающимися друзьями и хотела только одного, чтобы они поссорились и повернули домой.

Колхозный сад тянулся от огородов до самого края леса. В этом году траву между деревьями ещё не подкашивали, заросший сад казался заброшенным. В сумерках старые яблони принимали причудливые формы. Яблок на них ещё не было, вернее, они только завязались и совсем не видны среди сочной зеленой листвы. Но тропинка по саду была уже кем-то протоптана. Да это и неудивительно, селяне ежедневно ходили в лес: кто за грибами, кто за ягодами, кто просто пройтись. Тропинка петляла среди высокой травы и старыми яблонями, увлекая детей за собой, всё ближе и ближе к темневшему лесу.

Со стороны клуба по-прежнему неслась весёлая заводная музыка, и от этого не было так страшно.

Шли тихо, прислушиваясь к звукам и шорохам. Где-то тягуче промычала корова, видимо опоздавшая домой. Со стороны леса вылетела птица и тяжело опустилась на ветки. Сад жил своей жизнью. Тёмные корявые стволы старых яблонь, с нависшими пышными шапками крон, казались сказочными чудищами, сторожившими сад.

Странно, но тропинка оказалась почти сухая, как будто и не было дождей, только со стороны леса тянуло сыростью, напоминая о том, что дождь всё же был и поработал на славу. Фонарик пока не включали, шли в сумеречной темноте, подсвеченной полной луной, прорывающейся сквозь рваные тучи.

–Коль, а на что тебе этот папоротник? – нарушила молчание Нинка.

– Не папоротник, а цветок. И не нужен он мне вовсе. Просто я прочитал, что тот, кто цветущий его увидит, самым смелым и сильным станет. Понятно?

– И всё?.. – удивилась Нинка.

– А ты думала, мне цветок нужен? Я что на девчонку похож? – Колька лихо подпрыгнув, сорвал яблоко.

– А мы-то здесь причём?! Ты хочешь стать самым сильным и смелым, а тащишь нас, – дрожащим от негодования голосом выкрикнула Нюта. – Нам это ни к чему! Надо было с ребятами идти, а не с нами. Я ужас как боюсь темноты, да ещё в лесу. Мне Валька сказала, что в это время из – под коряг черти да лешие вылезают, бродить по лесу начинают. Они тоже цветок папоротника ищут и им лечатся. Вот!

– Брехня! Валька пугает.

– И не пугает она вовсе. Бабушка тоже рассказывала, что всякая нечисть в эту пору, до Троицы, стремится кого-нибудь с собой уволочь, потому как после Троицы у неё сил и смелости не хватает …

Колька и Нинка остановились и в изумлении уставились на Нюту. Немного помолчав, Колька сплюнул сквозь зубы и неуверенно произнёс:

– Ерунда всё это, сказки.

– А папоротник твой, что не сказки? Скажешь, может, кто его видел? Он от всех прячется, думаешь, тебе покажется? С какой стати?

Выпалив с несвойственной для неё смелостью тираду, Нюта виновато замолчала.

Колька с Нинкой переглянулись.

– Так что, не пойдем? – спросила Нинка. – Наговорите тут страстей, так и засомневаешься.

– Да ну вас, – махнул рукой Козак, – свяжешься с вами – не рад будешь. Стойте тут, я сам пойду. Если что, крикните. И, подсвечивая себе под ноги фонариком, поспешил к лесу.

Девочки сошли с тропинки и стали под яблоней. На мгновение, после света фонаря в глазах потемнело.

–Ой! Темно как! – пискнула Нюта.– Ужас просто!

И она вцепилась за рукав подруги.

–Не цепляйся, – дернулась Нинка.

– Я и не цепляюсь, надо мне больно, – отодвинулась Нюта.

– И вовсе не темно, – как ни в чём не бывало, продолжала Нинка, – вон луна какая яркая…

Из леса с уханьем и шумом прямо над их головами пролетела огромная птица, видимо спугнутая светом Колькиного фонаря, и упала на соседнюю яблоню.

– Мама, что это!?– вскрикнула Нюта.

– Сыч, наверное, не ори! Первый раз в лесу, что ли?

–Сюда валите, – послышался из темноты Колькин голос.

–Пошли, – Нинка потянула подругу за рукав, – а то стоим как две дуры.

Медленно ступая по узкой тропинке, они пошли на свет фонарика, которым Колька водил из стороны в сторону.

–Посвети под ноги, чего водишь куда зря? – Нинка скользнула вперёд, оставив Нютину руку.

–Да я папоротник ищу. – Колька повернул фонарик в их сторону.– Черт его знает, где он тут. Идите сами гляньте.

И он направил луч фонаря в их сторону.

– Пошел ты со своим фонарём, – разозлилась Нинка, – свети под ноги, чего в глаза бьёшь!

Колька молча отвел луч в сторону. От неожиданной темноты Нюта споткнулась.

– Нин, ты где?

–Да здесь я, не бойся.

– Шагнув вперед, Нюта поскользнулась и упала.

–Ой! Мама!

– Вечно ты! – подруга помогла ей подняться.

– Виновата я что ли, – захлюпала носом Нюта, – трава скользкая. Понесла нас нелёгкая.

–Начинается. Заныла. Трусиха несчастная.

Колька посветил Нюте под ноги.

– С вами только кашу варить, а не за папоротником ходить. Глядите, где он тут, папоротник этот. Скорее найдем – скорее уйдём. Во, я уже стихами говорить стал!

Девочки ступили на лесную тропинку, прошли несколько метров за Колькой и остановились.

Колька водил лучом фонаря вокруг себя, задерживая его на каждом кустике.

– Этот, что ли? – Не похож. Помогайте, чего стоите как глухонемые!

– А по-моему, его здесь нет, – отозвалась Нинка. – Верно, Нют?

– Нашла, кого спрашивать, она от страха забыла, как её зовут.

– Откуда ты взял, что он в этом месте растёт? – Нинка сорвала листик, понюхала. – Он, скорее всего, на Избице растёт. – Нют, ты с бабушкой часто в лес ходишь, должна знать.

– Знаю. Только чего вы в лес пошли, если не помните, какой он, папоротник.

– А ты для чего у нас? – усмехнулся Колька, – думаешь, мы с тобой за красивые глазки дружим?

– Не болтай что не надо, – Нинка дала Козаку подзатыльник, – а то можно ведь и обидеться.

Нюта уже немножко успокоилась. Пусть Козак пытается её обидеть, всё равно они без неё не управятся. Стало понятно, что ничего они здесь не найдут и она даже приободрилась. Ей не хотелось находить цветок папоротника, не хотелось становиться сильной и смелой, ей просто хотелось домой.

– Его здесь точно нет, тут мы с бабушкой только зубровку собирали, а папоротник я в дубовой роще видела. Но мы ж туда не пойдем, правда?

– А чего же ты раньше не сказала, мы б сюда не попёрлись. – Нинка сорвала ветку и стала отгонять комаров.

– А вы меня и не спрашивали. И вообще, вы мне никогда не верите.

Ответить ей никто не успел, потому, как из глубины леса послышался треск ломаемых веток.

– Ну вот, наверное, это леший или чёрт… – Тихо ты, – прошептала Нинка.

Колька выключил фонарь.

Они замерли. Из темноты послышались звуки похожий то на сопение, то на тяжёлые вздохи.

– Я предупреждала, – проскулила Нюта.

–Да замолкни ты, наконец, – разозлился Козак. – Посветить что ли?

– Не надо, Коль. Давайте потихоньку выходить.

Они медленно пятились назад, стараясь не сбиться с тропинки.

Спрятались под раскидистой яблоней, прижавшись к друг дружке. Из глубины леса больше ни каких звуков не доносилось, и они, успокоившись, вышли из укрытия. Оглядев друг дружку, рассмеялись.

– Это ты Нютка со своими чертями. – Колька отряхивался от налипшей на штаны травы. – Так и вправду можно…

Что можно девочки так и не успели узнать. Колькина рука указывала в сторону, откуда они только что вышли. А сам он издавал странные звуки. Напрягая зрение и не сводя глаз с Колькиной вытянутой руки, они увидели огромный тёмный силуэт, медленно плывущий прямо на них.

– Рога, – протянула Нинка.

– А,-а,-а! – закричала Нюта.

Колька сорвался с места и пулей понёсся прочь. Следом Нюта. Она не знала, что может так быстро бегать.

– Дураки! Это корова! Догнал их насмешливый голос Нинки.

– Му-у-у, – раздалось в ответ, как бы подтверждая её слова.

Нюта с размаху налетела на резко остановившегося Кольку, и они оба шлёпнулись в траву.

– Му –у-у…

Нюта с Колькой сидели на траве и смотрели, как по тропинке шла Нинка, а позади неё черная корова.

– Заблудилась, а тут наши голоса услышала … Ну вы и дали деру! За вами не угнаться. Ладно, Нютка- трусиха, а ты чего коровы испугался?

Колька сконфужено молчал.

– Эх ты, смельчак! А ещё за папоротником пришел…

– Да не коровы я вовсе испугался, – разозлился Колька. – Нютка страстей про чертей наговорила, а тут рога, вот я и вправду подумал – черт. Да ну вас баб, чтоб я ещё когда с вами пошёл…

Он махнул рукой и быстро зашагал по тропинке.

Они шли домой. Следом за ними шла черная пузатая, корова, напугавшая их до ужаса.

– Вот дурная, – рассуждала Нинка, – чего её занесло в лес? Коль, что делать будем?

–Что, что? А ничего, – раздосадованный Колька явно не был расположен разговаривать. Чего хотите, того и делайте.

Они уже подходили к первому дому, когда послышался женский голос:

–Чернушка, Чернушка, Чернушка…

Услышав знакомый голос, корова протяжно замычала и потрусила к хозяйке.

Бабушка встретила их перед проулком. С немым укором покачала головой: Больше вы у меня никуда не пойдёте. С вами только инфаркт получать. Вздыхая, Нюта понуро шла следом.

Лето набирало свою силу. Июль – макушка лета, сенокосная пора. И наши друзья, хотя и ещё маленькие, тоже причастны к этому таинству. Ворошить сено им конечно ещё не под силу, а вот принести обед или воды – это с удовольствием.

Весело смотреть, как ловко мелькают в руках матерей неутомимые вилы и грабли. Интересно слушать, как зубоскалят над молодыми девчатами парни. Видеть, как снисходительно ласково поглядывают на развеселившуюся молодёжь старики. Сенокос – особая пора, что-то вроде творческого союза человека и природы. И светлеют лица, разглаживаются морщины… От дурманящего запаха высохшей травы глубоко и сладко дышится.

Детишки тоже веселятся: толкают друг дружку в ворох сена или посыпают им голову. Девчушки собирают скошенные острой косой цветы. Дел хватает. Но самое интересное – взобраться на возок со скошенным сеном и чувствовать себя взрослым, взирая с высоты возка на тех, кому не повезло с этаким удовольствием. А потом, взяв в руки вожжи, понукать коня, подстёгивая и направляя его к дому. И не важно, что конь знает дорогу сам, и что под уздцы его ведёт кто-то из взрослых, ты главный в этом деле, потому что управление у тебя. А так приятно чувствовать себя взрослым и значимым.

А вечером вновь собраться на старых брёвнах, хвастаясь и без устали вороша события прошедшего дня. Что может быть отрадней и интересней?!

моей любимой бабушке посвящается.

В лес по малину

Ура! Завтра пойдём с бабулей в дальний лес собирать малину. Туда я ещё не ходила, а проще – меня не брали. Видите ли, я маленькая, устану и буду плакать.

– Ты, правда, меня возьмешь или пошутила?

– Да отстань ты, оказия, возьму, раз уже обещала, куда от тебя теперь денешься! Иди, гуляй, не мешайся под ногами. Да не загуливайся, вставать рано.

Нюта чмокнуло бабушку в нос и побежала к подруге Нинке похвастаться.

– Нашла чему радоваться? – удивилась Нинка. – Я вот грибы больше собирать люблю. Их собрал несколько штук и уже ведро, а малины, знаешь, сколько нужно собрать, пока кувшин наберётся? – Она на минуту задумалась, как показать, сколько нужно, но ничего не придумала. – Ладно, завтра сама увидишь.

Нюте показалось, что она только уснула, как бабушка её разбудила. С трудом разлепив веки, сползла с кровати. Бабушка протянула ей кувшин и одежду.

– Вот твой маленький кувшинчик. Вот платье с длинными рукавами, чтобы комары меньше доставали, чулки и ботинки оденешь там. Поторапливайся, а то всю малину оборвут, пока мы ковыряемся.

Дорога в сосновый лес сначала шла через колхозный двор, потом по заброшенному полю, на котором росла полынь да чертополох. Идти по ней было легко и приятно. Босые ступни тонули в мягкой дорожной пыли, ботинки болтались за плечами, а руки прижимали к груди кувшин. Было очень тихо. В воздухе витала свежая прохлада.

      Нюта плелась позади бабушки, зевая, отчаянно борясь со сном. Дорога казалась бесконечной. Незаметно посветлело. Но солнце не торопилось на сонный небосвод. Лишь нежно-розовое зарево рассвета растекалось над тёмным сосновым бором, увеличиваясь, поднимаясь выше и выше … И о чудо! Показался краешек солнечного диска. Словно весёлый озорной глазик разглядывал притихшую округу. Наконец, выбросив первые слепляющие лучи, выскочил, повиснув на верхушках высоких сосен. Ослеплённая мощным бликом солнечного света, Нюта зажмурилась. Красные круги поплыли перед глазами. Пришлось остановиться. Подождав, когда зрение наладиться, осторожно приоткрыла веки. Вокруг всё сияло и светилось. Загомонили птички, защебетали в разноголосицу, наполняя утро только им понятным музыкальным произведением. А лучи побежали дальше. Вот они раскрасили красно-оранжевым цветом стволы сосен. Алмазами заискрились на мокрой траве… Капельки росы стали видны очень отчетливо, и Нюту поразила их чистота и прозрачность. Сердечко девочки затрепетало от восторга. Как рукой сняло сонливость! Такую сказочную красоту она ещё не видела. А солнце скользило дальше и дальше, разрисовывая просыпающуюся природу.

Натужно жужжа, пролетел сонный шмель. Нюта крутила головой, впитывая увиденное. Ведь такое даже в кино не показывают. Теперь, когда на уроках рисования она будет рисовать красный лес, переливающиеся всеми цветами радуги капельки росы, пусть только кто-нибудь осмелится сказать, что такого не бывает. Бывает! Ещё как бывает! И сегодня она стала свидетелем чуда пробуждения всего живого ото сна. И она очень рада, что уговорила бабушку взять её с собой.

У края леса они обулись, повязали платки. Шли по тропинке, протоптанной множеством ног. Она пересекла поляну, нырнула в высокие заросли крапивы и вновь выскочила на чистое место. Яркая солнечная поляна была сплошь покрыта малинником. Его заросли казались непроходимой чащей. Крупные и не очень, желтые, красные и даже фиолетовые, ягоды яркими вкраплениями притягивали взгляд и казалось сами просились в кувшин.

Конечно же, поначалу Нюта почти забыла про кувшин и отправляла малину в рот, а когда спохватилась, то собирать ягоду уже не хотелось. Она заглянула в кувшин. Ягоды едва прикрывали донышко. Нюта обижено надулась. Правду сказала Нинка: не так это интересно.

Солнце уже давно выкатилось за верхушки высоких сосен. Стало очень душно, по позвоночнику тонкой струйкой пробежали капельки испарины. Нюте показалось, что кто-то забрался ей под платье. Допекали комары. От ожогов крапивы и укусов комаров кисти рук сделались малиново-красными, покрылись волдырями, зудели, чесались. Хотелось бросить кувшин и чесать, чесать, чесать… Она жалобно всхлипнула и поставила кувшин на землю. Всё, не надо ей малины… И пусть бабушка ругается…

– Спеклась? Сочувственный бабушкин голос пристыдил Нюту.

Но и очень уж хотелось избавиться от комаров и крапивы.

– Ба, они меня совсем закусали…

– А ты хотела, чтобы в лесу без крапивы и комаров? Такого не бывает. Что-то я тоже притомилась. Должно погода поменяется, кости ноют.

Она отёрла мокрое от испарины лицо.

– Ну и духота! А ведь ещё утр…

Нюта заглянула в бабушкин кувшин, он был почти полон.

– И как у тебя так быстро получается?

– Не горюй, – бабушка погладила её по голове, – всему научишься…

– Ба, а у тебя руки совсем не чешутся?

– Как же, я что, не живая?

– Ты терпишь?

– Терплю, что делать-то. Вот придем домой, вымоемся, детским кремом намажемся, и всё пройдет.

Лес кончился неожиданно быстро, а казалось, что далеко ушли от края. Солнце висело высоко, было жарко, очень хотелось пить и спать. Обратная дорога не была уже такой интересной, усталость сделала своё дело.

Дома бабушка пересыпала ягоду в большую кастрюлю, и оказалось, что не так уж мало они собрали. А как пахнет! Нет, всё же хорошо, что она уговорила бабушку взять её с собой.

Нюта сидела за столом и ждала, когда её накормят. Незаметно она уснула, и бабушка перенесла её на кровать. А пока Нюта спала, постанывая и причмокивая, словно продолжала бороться с комарами и лакомиться спелой сладкой малиной, бабушка перебирала ягоду, поглядывая на разоспавшуюся внучку, и досадовала, что позволила уговорить себя взять её в лес. Ей только 8 лет и впереди ещё много будет походов в лес и на речку, так что в следующий раз она обязательно устоит перед её просьбой.

Желтые кувшинки на затоне,

Рыбы всплеск и на воде круги.

Отчего же снова сердце стонет?

Господи, спаси и помоги!

Большая прогулка

– Мам, ты на дойку пойдёшь?

Нюта наблюдала, как мама из раскатанного теста нарезает лапшу. Она складывала его в несколько слоёв и тонко нарезала. Получалось очень красиво. А что вкусно, даже говорить нечего. Должно быть праздник какой-то небольшой. Про большие праздники Нюта знала всё, к ним готовились долго и обстоятельно. Она проглотила набежавшую слюну, предвкушая вкусный обед, но вспомнила, что у них с друзьями другие планы, так что придётся обед отложить.

– Обязательно пойду, кто вместо меня бурёнок подоит? У доярок и у коров выходных не бывает, да и праздников тоже.

– Можно мне пойти с ребятами на Затон? Я там ни разу не была, а Колька и Нинка были. Мне ведь обидно. Очень хочется посмотреть на лилии и кувшинки, что растут в протоке рядом с Затоном. Их там хоть косой коси, мне сестра сказала. Валька говорит, что у лилий есть кашка, её кушать можно, она лечебная. Она её всё время ест и не болеет. Я тоже не хочу болеть, поем и выздоровею! Сама ж говоришь, что я дохлая…

Выпалив без передышки, как ей казалось очень убедительный довод, она с надеждой смотрела на маму.

На Затон маленьких не пускали, там глубоко и опасно. Ей бы разрешили пойти туда с сестрой, но та не хотела брать Нюту, а уговаривать её без толку. Нинка уже ходила на Затон и не один раз. Её отец в летнем лагере для коров работал пастухом. Они вместе ловили рыбу. Рыбак он был заядлый и дочь приучал. Нинка гордилась своими успехами перед ребятами:

– Это вам не комлей топтать, тут голова нужна, – и поджимала губы, как её мать.

Мама отряхнула с фартука муку.

– Ну что мне с тобой делать? Иди уж, так и быть. Но в воду не лезь, я сама тебе нарву лилий. Стадо сегодня как раз там стоять будет. Да и мне обмыться бы не мешало. Иди бабушку позови.

Нюта сбегала за бабушкой, на другую половину дома, и побежала к подруге.

– Нин!

В окне появилось Нинкино жующее лицо.

– Я обедаю, подожди!

– Меня отпустили. Только мамка сказала, что сама нарвёт лилий.

– Как хотите. Мне они не к чему, я рогоз рвать буду, там он крупный. И она скрылась в глубине комнаты.

Нюта постояла в раздумье: «Может мне тоже пойти покушать? Нет, вдруг не успею, и ребята без меня уйдут? Лучше возьму хлеба, а там мамка молока прямо в кружку нацедит, вкусный получится обед».

Дома была бабушка мама уже ушла.

– Ну что пойдешь? – спросила она Нюту.

– Конечно, пойду! Дай мне только хлеба, я там с молоком его съем. Только поскорее, а то ребята уйдут.

Сунув в карман платья горбушку, выскочила на улицу.