Цветы на снегу

– Я тоже согласна с Мариной, что так забывается нормальная речь, мозги отвыкают работать, и вместо любых слов, как ты для примера написала, употребляют только «на хрена», «хреновина», «хреновый», «охренеть».

– Да, – оживился Петя, – пример мне понравился. Я его наизусть выучил, всем пересказывал. «Жил старый хрен со своею хренухой у охренительно синего моря. Своей хреновиной он ловил в море всякую хрень». И как он рыбке ответил: «Хрен с тобою, золотая рыбка мне твоя хренотень на хрен».

– Да, примерно это и слышится вокруг, только корни другие, вовсе непечатные. Но меня особенно возмущает, когда на такое убожество переходят люди, овладевшие языком, интеллигенты не в первом поколении. Да еще какой-то шик находят в этом, какую-то мнимую свободу, раскованность. А еще начинают это пропагандировать с экранов, дисков, со страниц.

– Раньше был лозунг «Культуру – в массы!», а теперь, наверное, «Бескультурье – в массы!» – поддержала Марину тетя Катя.

– Кстати, – спросил дядя Вася, – а чем тебе не угодили другие, вполне культурные? Я, если честно, другие твои примеры не понял. Такое часто пишут и говорят.

– Дядя Вася, я выступила против засорения языка иностранными словами, особенно, когда человек их значение знает не точно, а в словаре посмотреть ленится. Он выпячивает свою «образованность», а получается та же «хреновина», но на иностранный лад. Я уж не помню, какие именно примеры я в статью вставила, их же множество. Как вам это? «Эпицентром праздника стало народное гуляние».

– Ну, это я знаю, как перевести на русский. «Центром взрыва праздника…». Да, жутковатый намек получился.

– «Ограничение либеральных свобод в Англии».

– Вроде все нормально.

– Нет, Вася. В переводе – «свободных свобод», – догадалась тетя Катя.

– И мне что-нибудь загадай, – попросил Петя.

– «Его имидж заметно повысился».

– «Имидж» – это «образ», он повыситься не может, повыситься может рейтинг, авторитет или известность.

– Правильно. Вот и вы вступили в нашу игру с читателями. Мне сейчас в журнал много таких фраз присылают. Мы объявили игру с призами, кто первый пришлет СМС с правильным ответом, тому – приз, и тому, кто лучший «ляп» обнаружит.

– А вывод из этого такой: если красиво, но непонятно, лучше не говорить, – подвел черту дядя Вася.

– Нет, лучше говорить и красиво, и понятно: на правильном родном языке.

– О, слышу, свояченица оседлала любимого конька. Дядя Вася, как по твоему, я – неграмотный?

– Да что ты, Олежа, наоборот!

– А Марина меня постоянно поправляет: то ей «законнектиться» не нравится, то «зеленые президенты».

– Батюшки, какие-такие президенты? – удивилась Катя.

– Ну, ты, мамочка, даешь! Это молодежь так доллары называет, – пояснил дядя Вася. – Ну, нагулялись? Пошли домой!

– Удивительно, – сказала Маша Марине, когда пошли обратно к дому, – мне кажется, я их всю жизнь знала. Действительно, как ты и говорила, простые хорошие люди.

Олег на обратном пути разговорился с тетей Катей, он убеждал ее попробовать освоить компьютер. «Вот одна моя знакомая почти в семьдесят впервые взяла в руки мышь, а теперь жизни без Интернета не представляет». Марина вспомнила, какой переворот произвел подаренный Олегом компьютер в жизни учительницы-пенсионерки Галины Леонидовны Костриковой. После микроинсульта она боялась одна выходить из дома, круг ее общения резко сократился. Конечно, дочь не могла слишком часто приезжать из Обнинска ее проведать. Маша и Марина регулярно навещали любимую учительницу. А их родители – Николай Николаевич и Елена Алексеевна – летом возили ее на дачу. Но много времени оставалось и на одиночество.

Олег Ярославский приехал к Галине Леонидовне за зеркалом, которое она подарила Маше ко дню свадьбы. Он поговорил с ней совсем немного, и понял, «что старушке еще далеко до маразма». Делая на фирме очередной «апгрэйд», он выделил ей компьютер и модем, приехал, поставил, научил. Конечно, без Марины, она бы его и включить побоялась. Помогли и внуки-подростки, которым вдруг стало интересно в гостях у бабушки, тем более что определенная сумма за Интернет шла за счет фирмы Олега. Теперь при каждом посещении Галины Леонидовны Марина узнавала, что еще новое и полезное она нашла в Интернете.

– Какую замечательную диету продумал врач Самоваров из Омска! – сверкая голубыми глазами, делилась она с Мариной. – Я отправила ему анализы, и он мне выслал рекомендации. Представляешь, надо три недели подряд есть только каши: без соли, сахара и масла. Мне подходят овсянка, гречка и пшено. За эту неделю я помолодела на год, а главное нет этого чувства голода, пустоты в желудке, как при других диетах.

– Надо тебе сходить в книжный магазин на Тверской, – советовала она Марине в другой раз. – Они проводит вечерние праздники. Туда приходят семьями, очень хорошие впечатления, может, напишешь статью.

– Не только мне не нравятся эти модные Мураками, критик Апыхтин написал, что эти романы тоже на дух не выносит. Он советует читать лучше Акунина: в занимательный сюжет завернут хороший русский язык и знание российской истории, – объясняла Галина Леонидовна появление томика «Пелагии» на своем столе.

Едва взгляд падал на любимую кошку, смирно сидящую возле хозяйки за чайным столом, как тут она же вспоминала очередную новость с кошачьего сайта.

– Вчера была история, как кошка защитила хозяйку от грабителя. Она ему все лицо исцарапала, еле-еле глаза уберег. Думаю, моя Пуся тоже могла бы постоять за нас.

Такой информационный прорыв не особенно удивил Марину. Но кто бы мог подумать, что старушка станет ходить на «чат» и даже мистифицировать публику! Она под двумя именами разыгрывала перед юной публикой бессмертную драму Шекспира «Ромео и Джульетта». Ее Аэлита и Щас-как-дам сначала долго не могли встретиться, потом влюбились друг в друга, потом оказались из семей конкурирующих торговых мафий, потом Аэлите подобрали другого жениха… Галина Леонидовна писала текст заранее, и часто консультировалась с Мариной, как перевести что-нибудь с русского на жаргон или наоборот.

– Как он должен объяснить ей, что у него вчера компьютер не работал? – спрашивала она.

– Пусть скажет просто: «тачка глючила». А если нужна серьезная поломка, то «мать ласты склеила». Это значит, материнская плата вышла из строя, – отвечала Марина.

– А что такое «крендель» и «матрешка»?

– Не что, а кто: парень и девушка, они же – «пельмень и пельмешка».

– Вот спасибо! – радовалась учительница и тут же записывала новые слова в специальную тетрадочку-словарик. Чтобы не отпугнуть грамотностью своих персонажей, Галина Леонидовна игнорировала все знаки препинания, а Щас-как-даму вставляла ошибки в каждой фразе, используя богатый учительский опыт. Население чата клюнуло и заглотило приманку! За многосерийным приключением придуманной пары следили, влюбленным давали советы. В общем, «мыльные оперы отдыхают».

Когда они вернулись в дом, Петя предложил посмотреть отснятые кадры на Сонином компьютере. Олег совершенно машинально, не прерывая разговора с тетей Катей, тут же подошел к компьютеру, включил, пощелкал «мышкой», скачал кадры, установил режим слайдов, развернул монитор экраном в сторону дивана.

– Да ты, племяш, не бизнесмен, а профессионал, – восхитился дядя Вася.

– Ты о чем, дядя Вася? – не понял Олег. – Это все Марина снимала.

– Да, – гордо ответила Маша, – Олег – программист высокого класса.

Уже в одиннадцать совсем протрезвевший Олег на такси поехал с Машей в гостиницу, а Марина устроилась на знакомой веранде.

* * *

В субботу Марина поднялась рано. Она пожалела, что не захватила с собой ноутбук. Хорошо бы сразу записать впечатления от выставки картин Игоря Казанцева и детали разговора с Полонским. Чтобы личность Полонского обозначилась четче, она вчера довольно подробно расспросила и о его собственном творческом пути, о друзьях, о работе и других учениках. Позавтракав с тетей Катей вчерашними пирогами, она поспешила в гостиницу. «Голубков, конечно, разбужу, но поработать хоть пару часов надо. Да и номер занять, пока не перехватили», – с этими мыслями она направлялась к трамвайной остановке.

Прохожих было немного, и Марина сразу заметила идущих навстречу двух молодых мужчин. Что-то было в них одинаковое, неуловимо связывающее их вместе, хотя они старательно не замечали друг друга. Проследив быстрый взгляд одного из них, Марина увидела худенькую девушку возле уличного банкомата. Девушка, вернее, средних лет худенькая женщина, в затрапезном платьице доставала из сумочки карточку. Рядом на стене этого же дома был телефон-автомат. Мужчины свернули к нему. Один вставил карточку и стал неторопливо набирать номер, второй пристроился в очередь к первому. Марина машинально замедлила шаг. Показалось или нет, что они подкарауливают эту женщину? Она замедлила шаг и решила подождать у газетного киоска, чем дело кончится.

Обогнав Марину, к банкомату подошел третий парень и, с полным безразличием на физиономии, встал в двух метрах за спиной девушки, замкнув треугольник. Марина купила первую попавшуюся газету, «Вечерку», получила сдачу и повернулась к подозрительной группе лицом. Позиция изменилась мало: тот, что «звонил» перешел в очередь, а второй сообщник встал на его место к автомату. На Марину, сделавшую вид, что просматривает заголовки, они не обращали внимания. Женщина вынула карточку из банкомата, и стоявший позади придвинулся. Марина, так же держа газету перед лицом, сделала неторопливый шаг от киоска. Она расфокусировала взгляд и легко удерживала всех троих в поле зрения. «Сейчас этот выхватит деньги или сумочку и побежит за дом, а те, двое, должны помешать ей или кому-то еще догнать его», – предположила Марина, делая еще один шаг в сторону банкомата.

Дальнейшее произошло очень быстро: женщина получила деньги и сунула их в раскрытую сумочку – грабитель протянул руку и вырвал сумочку – он повернулся, чтобы убежать – его встретил удар коленом в солнечное сплетение – он согнулся – второй удар по шее – он упал и отключился. Марина стояла над ним, и смотрела на его сообщников, ожидая, чтобы они как-то выдали свои намерения. Брошенная ею газета, шурша, оседала на тротуаре. Парни замерли от неожиданности, женщина обернулась, глаза ее округлились, рот открылся. Немая сцена продолжалась мгновение, Марина чуть подалась вперед, оба парня повернулись и почти бегом скрылись за углом дома.

– Возьмите вашу сумку, – Марина вытащила сумку из-под неподвижного тела.

Женщина трясущимися руками прижала сумку к груди и спросила:

– А он живой?

– Живой, ничего ему не сделается. При такой «работе», наверное, уже случалось битым быть. Вы не переживайте.

Они вместе дошли до остановки. Женщина прижимала сумочку, вид у нее был такой жалкий, поникший, словно ее только что побили. Она безостановочно говорила.