Через время, через океан

– И не подумаю к вам приходить! – буркнула Надя.

Однако уже на следующий день ей позвонила сама Крестовская. И не терпящим возражений тоном заявила, что Люся испекла для «своей спасительницы» какой-то особенный торт, аж из четырнадцати коржей, и если Надя не придет, то у домоправительницы наверняка случится еще один сердечный приступ – от обиды. А еще через пару дней последовало приглашение на «суаре», опять вроде как в Надину честь – потому что, заявила балерина, таких добрых и бескорыстных людей, как она, в современном мире не сыщешь...

Тоже пришлось пойти. Да и сегодня отказаться было никак не возможно, потому что задумывалась целая вечеринка – на этот раз уже в честь дня рождения Лидии Михайловны.

День рождения, конечно, дело святое. И кормят у балерины вкусно. И в роскошной квартире с видом на сияющую огнями Тверскую бывать приятно. Но только грустно немного. Там, за толстыми стеклами стеклопакетов, зазывно мерцают казино, рестораны, ночные клубы. Идут в обнимку влюбленные парочки. Хохочут веселые компании. Проносятся лимузины... А она – коротает вечера со старухами.

Но только заняться-то больше нечем. Ее друг и любовник Димка по-прежнему оставался в Питере и вестей о себе не подавал. Одноклассник Мишка после их незадавшегося свидания так и не позвонил ни разу. Подружки – вечерами все при своих мужиках, а одна в ресторан не пойдешь...

* * *

Домоправитель балерины Егор Егорович не скрывал, что гостей не очень-то любит, сплошные от них хлопоты. Однако тех, кого считал надежными, принимал безропотно, с какой-то даже военной четкостью. Вот и сегодня, на дне рождения, в коридоре аккуратным рядком выставлены тапочки, под цветы приготовлены вазы, и стол в гостиной накрыт роскошно, словно в дорогом ресторане: хрусталь, серебряные приборы, даже витиевато скрученные накрахмаленные салфетки присутствуют. Хотя публика на первый взгляд собралась простецкая: несколько бедно одетых старух... мужчина средних лет – в мятом, худо сидящем костюме... двое дам, с виду – мелкие чиновницы или бухгалтерши. И всем – как минимум за пятьдесят.

«И чего я, спрашивается, сюда притащилась?» – мелькнуло у Нади.

Крестовская встретила ее сдержанно, скромный букетик из девяти тюльпанов равнодушно бросила на комод – корзины цветов, что ли, ждала, противная прима? Одна Люся обрадовалась: обняла, зашелестела на ухо:

– Ой, Надечка, как замечательно, что вы пришли! У нас сегодня утиная печень, и перепелки, и еще... еще один сюрприз. Специально для вас мы с Лидочкой приготовили!

Старуха лукаво посмотрела на Митрофанову. Надя машинально отметила, что выглядит она неважно: очень бледная, под глазами темные круги, руки подрагивают. И пахнет от нее валериановыми каплями. В таком состоянии нужно в постели лежать, с грелкой в ногах, а не гостей принимать.

И Надя тепло улыбнулась бабульке:

– Да зачем же мне-то сюрприз? День рождения ведь у Лидии Михайловны.

– Ну, Лида у нас сегодня, сразу предупреждаю, в сферах, – заговорщицки проговорила Люся. – С утра меня изводит: то ей корсет подай, то чтобы я Раневскую на ее спектакль позвала... Но вы не обращайте внимания, Надя, вы веселитесь...

«Да с кем тут веселиться – сплошной собес!» – едва не хмыкнула Митрофанова. Даже знакомиться ни с кем не хотелось.

Тетки (то ли чиновницы, то ли бухгалтерши) со знанием дела обсуждали народные средства, якобы помогающие от повышенного давления. Бабки сбились в кружок и дружно ругали турникеты в автобусах – пожилому человеку быстро сквозь них не пройти, а пассажиры сзади напирают, ругаются. Крестовская с отсутствующим видом внимала мужчине в мятом костюме – тот что-то вещал по поводу заката Главного театра. Сплошная тоска. Хоть бы уже скорее за стол сесть – среди закусок, отметила Надя, имелись и тарталетки с икрой, и французские сыры, и семга...

Но тут вдруг за ее спиной раздалось:

– Могу поспорить: ваш любимый коктейль – «Дайкири».

Надя вздрогнула, обернулась: ох, ничего себе! К ней обращался мужчина – да какой! Молодой, не старше тридцати. Высокий, черноглазый, дорого одетый, явно знающий себе цену. Наде, чего уж душой кривить, подобные экземпляры нравились чрезвычайно. Только вот заговаривали они с ней редко – обычно лишь бросали мимолетный взгляд и отворачивались...

Надя сразу подобралась. Широко улыбнулась красавцу:

– Вы угадали! «Дайкири» мне нравится. Особенно клубничный.

Хотя на самом деле коктейли она не любила, предпочитала сухое вино.

Что, интересно, это за тип? И откуда здесь взялся? Неужели тоже приятель Крестовской?

– Отлично! – просиял незнакомец. – «Дайкири». С клубничкой. И совсем немного льда. Сейчас сделаю.

– А вы, что ли, тут бармен? – хмыкнула она.

– Боюсь, бармены этой публике уже не нужны, – подмигнул тот. – И я работаю отнюдь не в сфере услуг. Но коктейли готовить люблю. Особенно, – вновь широчайшая улыбка, – для таких симпатичных девушек. – И протянул руку: – Я – Владислав. А вы?..

– А я – Надя.

– Я так и понял, – кивнул он. – Тот самый сюрприз...

– Тот самый – что?.. – Надя почувствовала, что краснеет.

А Владислав доверительно подхватил ее под руку, отвел в уголок гостиной, понизил голос:

– Да я хотел отмазаться от этой вечеринки. Сомнительное удовольствие: пировать со стариками. А Люся меня уговорила. Сюрприз пообещала. А когда я насел на нее, что, мол, еще за сюрпризы, призналась: придет какая-то девушка изумительная...

Ах, вот оно что! Старушки, значит, решили выступить в роли свах! А какое, собственно, право у них лезть в ее личную жизнь? Но с другой стороны – она ведь сама решила подыскивать ветреному Полуянову достойную замену...

И Надя еще раз внимательно взглянула на нового знакомца. Действительно симпатичный. Редкое сочетание – явно успешный, но лицо при этом не самовлюбленное. И взгляд дружелюбный. И видно, что в институтах учился. И вряд ли женат – иначе бы бабульки, представительницы старой школы, сватать их не стали.

Так, может, все и к лучшему? Вдруг этого Влада ей всевышний послал? А что – бог увидел, какая сволочь Полуянов, и решил вознаградить ее за долгие годы мучений?..

Хотя что-то в новом знакомом ее настораживало. Слишком он какой-то... совершенный. Такие на пенсионерские дни рождения не ходят. С чего бы такому красавцу проводить время в компании, как сейчас говорят, откровенных лузеров? А тут именно они и собрались. Бабки, поняла Надя, балерине даже не подруги, а какие-то случайные знакомые, по поликлинике, что ли. Мужчина в мятом костюме вообще всего лишь сын друга ее давно умершего мужа, неизвестно, кто по профессии, но по виду явный неудачник. А тетки работают на каких-то вторых ролях в Доме искусств, которому балерина покровительствует, то ли бухгалтерши, то ли билетерши. И тут вдруг: молодой, эффектный, состоявшийся мужчина.

– А вы, Влад, давно знакомы с Люсей и с Лидией Михайловной? – осторожно спросила Надя.

– О-о, только пару месяцев. Но кажется – всю жизнь. – И объяснил: – Я вообще-то историк. Про Крестовскую монографию пишу.

– С ума сойти! А я работаю в историко-архивной библиотеке. Мы почти коллеги, – обрадовалась Надежда. – Странно, что прежде вас не встречала... Неужели в «историчке» никогда не бывали?

– А я, Надюш, современный историк, – хмыкнул Влад. – Зачем просиживать штаны в библиотеке, когда есть Интернет?..

– Ну, в Интернете всей нужной информации не найдешь, – возразила она.

Хотела еще добавить, что ни один серьезный ученый Интернетом не обойдется, да удержалась, промолчала.

А Влад закончил:

– И вообще я живу в Америке, в России бываю не часто.

Понятно. Отсюда и этот лоск, и уверенный взгляд. Хотя все равно немного странно. Ученые – они во всем мире одинаковые. Как правило, хлюпики, очкарики и всегда какие-то не от мира сего. И одеты скромненько. А этот – весь из себя денди. Да и еще одно необычно: зачем американцу писать монографию о советской балерине?

«Не один ли это из тех, о ком Егор Егорыч предупреждал? – пронеслось у Нади. – Из охотничков за богатствами балерины?..»

Но, с другой стороны, раз Влада принимают в этом доме и даже пытаются устроить его личную жизнь, то вряд ли он мошенник. А если и мошенник, то очень хитрый, дальновидный и удачливый. Самая идеальная кандидатура, чтоб необременительно с ним пококетничать назло противному Полуянову!

И Надя весело улыбнулась:

– А по коктейлям вы, что ли, тоже пишете монографию?

– Нет. Это мое хобби, – покачал головой Влад. И лукаво добавил: – И скажу вам по секрету: старушки наши – несмотря на строгие запреты врачей – частенько просят меня смешать им то «Хайбол», то даже «Секс на пляже».

Нет, с этим парнем определенно не соскучишься! Надя сразу воспрянула: сами собой развернулись плечи, на щеках, она чувствовала, проступил румянец. Даже Крестовская это заметила. Снизошла к ней из своих сфер, одобрительно потрепала по плечу: