Наваждение Монгола

И в голосе вибрациями импульсы, которые отдаются в моем сердце неровным биением. Почему мне кажется, что он меня только что ласково назвал неожиданно для себя?

– Я все еще надеюсь, что ты отпустишь меня.

Надежда все еще теплится в груди. И я не вижу в Монголе настоящей агрессии. Страсть, дикость, какая-то одержимость, но варвар не хочет навредить. А может, я просто глупышка, которая попала под жернова, до конца не осознающая, что механизм запущен и необратим.

– Для тебя все мосты сожжены, невеста.

Подтверждает мои мысли. Его неприкрытая уверенность в своей правоте сшибает осознанием моей незавидной участи.

– Если вернешься сейчас…

Не договаривает, а у меня холодок по спине проскальзывает. Накатывает ступор. Отец меня примет, я уверена, но вот Айдаров… Что сделает этот жестокий человек с той, которую назвал невестой и которая стала женой с другим?

Опять меня настигает обида на всю несправедливость, на ситуацию в целом и я начинаю биться в руках Монгола. Хочется бежать куда подальше.

– Откуда ты взялся на мою голову?! – шиплю, вырываюсь.

– Буйный норов у тебя, Ярослава.

– Собираешься усмирять?!

Не реагирует на мой выпад, показательно поднимает руки ладонями вверх.

– Ты сама держишься за меня.

Оглушает, смотрю на свою ладонь, которой вцепилась в сильное плечо, отдергиваю руку, как если бы обожглась. Вскакиваю. Повторяет все мои движения, тоже встает. Возвышается надо мной, заполняет все пространство. Рядом с ним я просто мелкая тростинка, с которой играют перед тем, как переломить надвое.

– Не советую меня шарахаться.

– Как-то оно само собой получается. Может, это нормальная реакция в сложившейся ситуации, не находишь?

Каким чудом мне удается говорить столь язвительно, я сама не знаю, тело начинает дрожать, пальцы левой руки намертво вцепляются в полотенце, накинутое на плечи, держат его под горлом.

Опускает взгляд, смотрит на мою руку, которая сжалась в кулак, я его сейчас сама разжать не смогу.

Заставляет меня отступать мелкими шажочками, буквально схожу с ума в ожидании страшного выпада, который непременно должен последовать.

Все волоски на теле встают дыбом от гнетущего молчания и вынужденного затишья перед бурей.

Вопросов в голове пролетает тьма. Что он сделает? Зачем ему я вообще? Какая месть?

Ответов нет.

Раскосые глаза прожигают мои пальцы, сжавшие полотенце, наклоняет голову к плечу. Дышу шумно. Грудь поднимается в такт с рваными вдохами. И от понимания, что я у него как на ладони, меня опутывает смущением.

Скользит, опускается к голым коленкам. Прищуривается, а я с трудом заставляю себя не переминаться с ноги на ногу, Монгол смотрит на шрам на моей коленке.

– Я была резвым ребенком, отметин падений много, – почему-то оправдываюсь.

Именно моя неидеальность вызывает слишком ярый интерес.

Скользит взглядом дальше и останавливается на моих поджатых пальчиках на ногах, которые я вонзила в мягкий ворс ковра.

– Алаайа.

Опять это странное обращение. Слово, пропитанное чувственной тягучестью. Пауза и оглушающее:

– У шакала отменный вкус.

И столько ненависти в этой рубленой фразе, что мне до чертиков становится страшно. Чувствую себя сидящей на аттракционе со смертельным исходом, будто я не пристегнута, лечу навстречу неизбежности и ничего не могу с этим всем поделать. Жизнь сделала кульбит, а я не успела сгруппироваться.

И как подтверждение следует приказ:

– Откинь полотенце…

Отрицательно машу головой. Кивает в знак того, что понял меня. В два шага приближается. Накрывает мои ледяные пальцы своей пятерней, легко выдирает из моих заледеневших пальцев махровую ткань, которую я накинула, чтобы прикрыть плечи.

Лишает одного слоя самодельной одежды. Чуть отстраняется, ловит меня за руку и смотрит в глаза не мигая.

Чувствую, как капля падает с мокрых волос и скользит по шее к ключицам, затем вниз. Монгол отслеживает путь капельки страшным, диким, до безумия порочным взглядом и словно натыкается на мое колье…

Жилы на шее вздуваются, ноздри трепещут, когда цедит вопрос:

– Подарок женишка?

Глаза у него темнеют, взгляд становится по настоящему страшным.

– Да… Это колье – его подарок, если можно так сказать…

Роняю совсем тихо.

Делает шаг, приближает лицо ко мне и смотрит в глаза, а мне почему-то хочется завизжать от безумного испуга.

Поднимаю дрожащие пальцы и накрываю крупный бриллиант, который булыжником висит на золотом обруче.

Как только увидела это проклятое украшение, меня передернуло. Появилось стойкое ощущение, что это ошейник, а меня сажают на поводок.

Прикрываю глаза на мгновение, утопая в воспоминании.

– Ярослава, Мурат Айратович ждет тебя!

Щебечущий голос Марины доходит до слуха веселым колокольчиком.

Еще чуть-чуть и я поверю, что мачеха действительно относится ко мне с теплом.

Быстро вытираю влажные ладони о юбку и, наконец, заставляю себя выйти в гостиную.

Сразу же выхватываю взглядом громоздкую фигуру Айдарова, восседающего в папином кресле. Удивляюсь, насколько этот человек в чужом доме ведет себя словно хозяин.