Падение

– Я его не знаю и знать не хочу, – Эйса изумилась, как из-за такой твари кто-то может исходиться ревностью.

Ривера могла бы предупредить её не связываться, но, взглянув на неё, поняла, что интеллект этой куклы не выше штатива для капельниц – она не поймёт её или не поверит. Эйса вспомнила, что сама не так давно купилась.

На выходе из больницы Ривера грубо оттолкнула девчонку и бросилась в жаркое вечернее марево, словно в море. Днём прошёл дождь: на парковке мерцали лужи, и воздух был насыщен влагой. Эйса вздохнула полной грудью – она всё ещё была жива.

Наличные пришлось экономить, ровно как и время. Она не стала искать автобусную станцию, а решила найти машину, как и собиралась изначально. Пыльный пикап с грязными, чуть спущенными колёсами стоял у обочины, он явно был никому не нужен. Его не хватятся через полчаса, на нём можно беспрепятственно добраться до Эль-Пасо объездным путём и не собрать за собой эскорт из патрульных машин. Пикап был на ходу и внешне совершенно исправен, нужно было лишь подкачать шины: на несколько миль пути его должно хватить, Эйса выжмет из него всё, что можно.

Выруливая на трассу, она позвонила Джо. Он не снял трубку. Она звонила не переставая семь или восемь раз подряд, но тщетно. Эйса со злости стукнула по рулю, случайно задев клаксон – хриплый гул огласил дорогу, и Ривера хотелось заорать с ним в унисон.

Она впервые была сама по себе. С тех пор, как ей исполнилось пятнадцать и она вступила в картель, Джо прикрывал её зад в любых вылазках. Их звено не раз меняло состав, но Силва всегда казался ей незыблемым, как скала, несмотря на то, что мозгов по природе ему перепало меньше, чем ей. Он был главой звена лишь потому, что умел подпевать Франко на все лады. Дуракам везёт, думала она, но теперь его везению пришёл конец.

Эйса остановилась у старого паба, в котором они встретились, чтобы обговорить детали дела перед поездкой в Вегас.

– Где Джо? Он был здесь?! – она с порога бросилась к барной стойке и молчаливый хозяин заведения кивнул на запыленное окошко, выходящее на грунтовку. В клубах плотной пыли Ривера увидела стремительно отъезжающий автомобиль.

Она вылетела из бара, прыгнула за руль, с хрустом дёрнула рычаг передач и бросилась следом, надеясь догнать легковушку. Машина Джо сбросила скорость и Эйса поравнялась с ней. Она заглянула в кабину и мотнула головой на обочину, Джо согласно кивнул в ответ. Ей не понравилось выражение его лица.

– Крошка, – он, не торопясь, словно растягивая время, вышел из машины, в его голосе слышалась вина, – я думал, ты уже…

Продолжать не имело смысла, Силва уверен был, что Данэм добрался до неё. Джо был прав лишь наполовину, а Эйса не понимала, почему не испытывает ни радости, ни облегчения при виде целого и невредимого напарника.

– Я звонила тебе…

Эйса услышала в своём голосе недоверие. Силва мялся и кусал губы, стараясь смотреть куда угодно, только не на неё. Она почувствовала раздражение и ощущение близкой беды, гораздо худшей, чем ей уже пришлось испытать.

– Джо, что происходит?

– Слушай, тут такое дело, – начал Силва, старательно подбирая слова, но после выпалил всё, как есть, словно с размаху отрубил пораженную гангреной конечность, – я говорил с Хавьером, когда ты ушла. Он сказал, что Франко переправит в Мексику только меня.

– И ты согласился, разумеется. – Джо пожал плечами и виновато опустил голову, а Эйса не могла подобрать названия тому чувству, что охватило её.

Внутри, где-то под грудью разгорелся пожар, языки пламени пожирали хребет, а едкий дым туманил мозги так, что Ривера перестала соображать. Это не умещалось у неё в голове. Франко велел бросить её. Джо предал её. Эйсе казалось, что глаза у неё наливаются кровью, как у быка на корриде, всё её существо яростно протестовало против услышанного – она не могла поверить.

– Прости, крошка. Я любил тебя, – Джо отвернулся от неё и распахнул водительскую дверь, намереваясь поскорее свернуть тяжёлое прощание.

– Кончай "крошкать", меня тошнит от твоих "крошканий"! – она поняла, что держит в руке пистолет и дуло его смотрит прямо Силве в грудь.

– Крошка… Эйсита, ты чего?!

Она уже и не помнила, с чего к ней приклеилось это дурацкое прозвище и почему она с ним смирилась. Шустрая, гибкая, мелкая, но сильная – в свои пятнадцать Эйса уверенно держала в руках автомат, расстреливая окна в жилых кварталах. Высунувшись из люка машины, она раскидывала веером тысячи листовок, где было отпечатано лишь одно слово – «Франко», чтобы все вокруг знали, кто хозяин этих земель. Она захлёбывалась чувством свободы, когда бросила работу в фасовочном цеху, от которой пальцы невыносимо ныли после двенадцатичасовой смены. Она упивалась чувством первой влюблённости, когда Джо впервые назвал её крошкой, вжимая в скрипучий матрас своей постели.

– Эйса! Твою мать! Да ты…

Ривера поняла, что сделала, когда отправила четвертую пулю в уже мёртвое тело. Она опустила руку. Сердце грохотало в ушах вместе с эхом выстрелов, под неловко упавшим трупом растекалась бордовая лужа.

Механическим движением Эйса проверила количество патронов, поставила пистолет на предохранитель и сунула его за пояс. Пальцы всё ещё дрожали, но к ней медленно возвращался рассудок. Она осмотрелась – дорога была пуста. Ривера надеялась, что их никто не видел. Выдохнув, Эйса закатала рукава рубашки.

Джо был бесповоротно мёртв – пульсирующая жилка на шее застыла без единого колебания. Она оттащила тело на обочину и свалила его в кювет. Чуть поскальзываясь по мокрой после дождя земле, Ривера спустилась следом. Она обшарила его карманы, забрала наличность, два золотых кольца, оружие и часы, вынула из ушей бриллиантовые штанги. Поднявшись из канавы на дорогу, Эйса осмотрела салон машины и забрала всё, что могло ей пригодится. Телефон Джо она разобрала на части и со злостью втоптала их в грязь.

Эйса действовала настолько хладнокровно, насколько позволяло её состояние. Картель не простит ей этого – приказ Франко бросить её изменится на убрать, нужно лишь время, чтобы обнаружить тело.

Эйса вскрикнула, когда в кармане шорт зазвенел её мобильный. Она стала ненавидеть этот чёртов прямоугольник – последние семьдесят два часа она не получила оттуда ни одной обнадёживающей новости. Когда она увидела на экране телефонный код Акапулько, её сердце пропустило удар.

– Сеньорита Ривера, – Эйса не ответила, молчаливо позволяя невидимой собеседнице продолжать. – Сеньора Де Вальдеверде сегодня скончалась. Мне очень жаль.

Эйса ждала, когда её хватит новый приступ, но ноги всё ещё держали её вмиг отяжелевшее тело.

– Сеньорита Ривера, что делать с телом? Вы приедете?

Палома Де Вальдеверде прожила долгую жизнь и умерла естественной смертью в лучшем месте, которое могла бы себе вообразить. Эйса знала, как прекрасен пейзаж за окнами её комнаты, как близко к санаторию море, какие там чудесные врачи и внимательные сиделки, но она не могла поверить что это случится так скоро. Что это случится прямо сейчас, когда весь мир готов обрушиться ей на голову.

Эйса бросила телефон на обочине. Отгоняя машину Джо подальше от места, где осталось его тело, она дважды проехалась по нему колесом. Путь на родину был ей заказан. У неё не было больше причины вернуться туда.

10. Дурная кровь

Эйсу с головой охватило чувство дежавю, когда она подошла к дому Лупе. Машину она бросила в двух кварталах от места встречи с Данэмом и часть пути прошла пешком. Она пыталась угомонить натянутые до звона нервы; Эйса помнила пустые глаза Силвы и его последний вскрик, словно всё ещё была на той обочине. Она отняла его жизнь своими руками, поддавшись гневу. Она потеряла близкого человека, но не в момент выстрела, а после лицемерного «Прости, крошка». Тогда всё перестало иметь значение. Странное чувство, которое она сейчас испытывала, было похоже на облегчение и утолённую жажду мести, но вместе с тем она осознавала последствия.

Ривере было страшно так, что хотелось лечь под ближайшим кустом и смиренно ждать смерти, но она не собиралась ей так дёшево сдаваться. Данэм предложил ей отсрочку, и она ей воспользуется. Ей нужен был план на тот момент, когда закончится его доброта, но в голове, как назло, не было ни единой здравой мысли, только лишь опустошение.

– Ты опоздала.

Данэм стоял поперёк узкого коридора, заняв собой почти весь проход.

– Были проблемы с транспортом, – не сбавляя шаг, ответила Эйса и едва не врезалась ему в грудь. Данэм не собирался уходить с дороги, словно эта неловкая близость доставляла ему удовольствие. Казалось, он понимал, что она врёт, но ловить её на этом не собирался, во всяком случае, пока.

Дверь в квартиру Лупе была опечатана, но жёлтую оградительную ленту кто-то сорвал, видимо, Данэм уже осмотрелся. Протиснувшись мимо него, Эйса вошла и включила свет.

Комната походила на свинарник – устроили его копы при обыске или так оно и было после неудавшегося побега Лупе, оставалось только гадать. Вся квартира оказалась настолько мала, что Эйса не понимала, как громадная Лупе вообще в ней умещалась, тем более с мужчиной. Из мебели в ней были большая кровать со сбитым покрывалом, большой шкаф, где остались нетронутыми вещи и стол, заваленный бытовым хламом. Видимо, сестра решила бежать налегке – на двадцать пять миллионов можно купить не только гору новых шмоток, но и новую жизнь.

За простой деревянной ширмой пряталась кухня. Кафельная плитка в жирных пятнах и следах пригоревшей пищи вызвала у Эйсы отвращение. Плохо замытое пятно крови она обнаружила на полу у окна.

– Я бы не стал светить на весь квартал. Копы могут быть поблизости, – Данэм стукнул ладонью по выключателю, и квартира погрузилась во тьму. – С кем она общалась?

– Я не знаю.

– У неё были друзья?

– Не знаю.

Эйса чувствовала, что теряется; она была рада, что Данэм выключил свет и не видел сейчас её лица. К допросу она была не готова, как не готова была к тому, что чувство глубокой, отчаянной тоски обрушится на неё прямо сейчас.

Ривера никогда так остро не ощущала одиночества, оно оказалось подлым ударом под дых. Человек – существо, намертво привязанное к социуму, и она лишилась всех близких до единого, лишилась покровительства картеля, потеряла ту шаткую определенность, которая вообще могла у неё быть при таком образе жизни. Эйса не сомневалась в себе – она сумеет выжить, если ей не станут мешать, но мысль о том, что всё, абсолютно всё придётся начинать заново, вызывала в ней глухую ярость. Она не знала, кого ненавидит больше – того, кто забрал деньги Франко вместе с жизнью её сестры или Данэма за то, что он просто живёт на этой земле.

– Любовник?

– Я не знаю, – настрой на борьбу утекал, словно песок сквозь пальцы, пока его раздражённый голос не вернул её в реальность.

– Ты издеваешься?!